Книга Секрет моей любви - Сандра Мэй

— Можешь спать завтра хоть целый день.

— А ты… Рауль… ты не… ты не обратишь это потом против меня? Не скажешь, что я провалялась в кровати, вместо того чтобы быть со своей дочерью?

— Нет, Саманта. Послушай, я вовсе не собираюсь причинять тебе какой-либо вред или настраивать против тебя Кончиту. Но я не хочу, чтобы однажды ты разрыдалась на ее глазах или упала в обморок. Тебе просто нужны силы. Пойдем, осталось недолго.

Они шли, обнявшись, словно любовники. Эта мысль поразила ее, хотя она прекрасно понимала, что он всего лишь следит, чтобы она не упала, а она всего лишь держится за него, обняв за талию. И все-таки на самом деле ей хотелось утонуть в его объятиях, заснуть на его широкой груди.

На груди заклятого врага, который будет сражаться с ней за ее дочь всеми возможными и невозможными методами.

Вилла была уже неподалеку. Саманта сделала попытку высвободиться, но Рауль не обратил на это никакого внимания.

— Спасибо, Рауль. Спокойной ночи.

— Я должен убедиться, что ты добралась до своей комнаты.

— Следишь за мной? Думаешь, не устрою ли я в твоем доме оргию?

— Не думаю, что сегодня ты на это способна, но если хочешь — пожалуйста. В принципе, мне это только на руку. Суд обожает такие истории.

— Извини, я сморозила глупость. Ты очень любезен, что проводил меня и убедился, что все в порядке…

— Погоди, я помогу тебе с замками.

Некоторое время она тупо следила за его руками, а затем неожиданно тихо произнесла:

— Помнишь… Ты обещал провести меня через ад. Ты преуспел в этом.

— Саманта!

— Уходи. Просто уходи.

— Я не могу…

— Почему?!

— Не знаю. Вернее, слишком хорошо знаю, почему. Я не забыл тебя…

— Слишком поздно! Ты был нужен мне много лет назад! Ты был мне нужен, но ты, ни слова не говоря, женился на другой!

Силы покинули ее окончательно, и Саманта кинулась в спальню, глотая слезы. Заперла дверь и зачем-то приперла ее тяжелым стулом.

Через некоторое время она услышала, как закрылась входная дверь. Рауль ушел. Можно было плакать без помех.

Рауль не мог заснуть очень долго. Перед глазами стояло заплаканное лицо Саманты. Уже настало утро, а он все еще не мог отделаться от мрачных воспоминаний.

Кончита не смогла его развеселить, и Химена забрала ее с собой в деревню, «за всякими дамскими штучками». Куклу Кончита взяла с собой, и Рауль никак не мог решить, нравится ему это обстоятельство или нет.

Он не мог ее забыть! Золотые локоны, огромные синие глаза, полные слез и тоски, нежные руки, судорожно сжатые на груди… Тело. Ее прекрасное и желанное тело.

Когда он в третий раз напутал что-то в простом счете, то понял, что нужно передохнуть. Рауль направился на пляж.

Он всегда так делал, когда предстояло принять нелегкое решение. Уходил в одиночестве на берег моря и плавал до полного изнеможения.

Обратно он обычно шел с прояснившейся головой и легким сердцем. Решение приходило словно само собой и было неожиданно легким.

Он миновал сад и замер на минуту на вершине холма, чтобы еще раз полюбоваться раскинувшимся внизу великолепием. И увидел Саманту.

Ноги сами несли его к ней, в то время как разум изо всех сил размахивал красным флагом, предупреждая об опасности. Она должна отдохнуть и прийти в себя, а он, Рауль, никак не может этому способствовать. Они не могут быть вместе, не могут… однако огонь в крови уже пылал, мосты благоразумия рушились, бастионы глухой обороны рассыпались в прах…

На Саманте было очень открытое бикини, и при виде Рауля она непроизвольно прикрылась руками. После вчерашнего вечера между ними возникла странная неловкость, и он поспешил разрушить ее, отведя взгляд от ее тела.

— Не ожидал тебя здесь увидеть. Извини за вторжение. Хотел поплавать.

— О чем ты говоришь, это же твой пляж.

Она опять нервничала, видимо из-за того, что он застал ее праздно отдыхающей на пляже. Рауль почувствовал себя виноватым и попытался вложить в свою улыбку максимум дружелюбия. Ободренная Саманта заговорила чуть спокойнее:

— Я спала долго-долго. Выспалась, почувствовала себя значительно лучше и решила искупаться. Мне ужасно здесь понравилось вчера. Я хотела провести здесь весь день.

— Я бы тоже хотел. Не против, если я останусь?

— Я уйду, только если мы опять начнем выяснять отношения. Сегодня день отдыха.

— Я не буду выяснять отношения. Хочу просто поваляться на песке и ни о чем не думать. Рад, что тебе лучше.

— Ты был абсолютно прав, мне необходима передышка. Слишком долго я жила в напряжении.

— Могу себе представить.

Непрошеная жалость опять охватила Рауля, и он постарался забыть о ней. И не смотреть на ее грудь.

Саманта — его противник. Она хочет забрать у него Кончиту. Как золотится на солнце ее кожа…

— А где Кончита, Рауль?

— Скупает все розовые платья в магазинах города под руководством Химены.

— Химена хорошо с ней ладит, да? А Кончита когда-нибудь называла ее мамой?

— Один раз. Давно.

— Одного раза вполне достаточно, Рауль.

— Знаю. И Химена знает. Она сразу же все объяснила Кончите. Все наши родственные отношения.

— В каком смысле?

— Химена моя золовка.

— Она сестра Мерседес?!

— Ее муж умер полтора года назад от рака. Химена вбила себе в голову, что никогда больше не выйдет замуж и не будет иметь своих детей. Это, конечно, глупо, но, во всяком случае, она очень любит Кончиту и с удовольствием ухаживает за ней. А я желаю Химене только счастья. Она так преданно ухаживала за своим мужем! Она замечательная.

— Бриллиант среди женщин, я помню. Бедная Химена. Должно быть, ужасно потерять мужа так рано. Все мечты, все надежды на будущее…

Саманта казалась тронутой до глубины души — и потрясенной.

— Саманта?

— Прости, я задумалась. Он быстро умер?

— Ее муж? Да, к счастью, он почти не мучился. Они оба жили с нами. Так ей было легче. Не надо было заниматься домашними делами, можно было все отдавать ему.

— Вам всем пришлось нелегко.

Рауль недоумевал, почему он все ей рассказывает. Он никогда и никому не рассказывал о Химене, и даже в собственной семье не раскрывал своих чувств, а вот перед Самантой захотел раскрыться.

— Худшие минуты я испытал, когда она прорыдала всю ночь. Я чувствовал себя беспомощным. Я готов был сделать для нее все, что угодно, но в ту минуту помочь ничем не мог.