Книга Взорванная тишина - Виктор Дьяков

– Да и вообще ты об институте пока не думай, успеешь. Какой у тебя срок? – как бы между делом вновь свернул на «свою» колею Зыков.

– Четвёртый месяц, – Наташа ответила чуть слышно, явно застеснявшись Кузькина, единственного для неё сейчас постороннего человека в этой машине.

Удастся ли заставить Андрея жениться, как к этому относится Наташа, да и вообще, как она себя поведёт дальше, а может быть с её помощью можно не только внуком обзавестись, но и Андрея из трясины вытащить? Всё это сейчас для Зыкова были вопросы второго плана. На ближайшие пять-шесть месяцев у него появилась генеральная цель – сделать всё возможное для благополучного появления на свет потомка. И прямо с машины, благо мобильник под рукой, он начал действовать в этом направлении. Уже более тридцати лет большинство его проблем и создавал и решал Кудряшов и сейчас он первым делом позвонил ему:

– Привет Володя, это я… Не злись, она не по своей инициативе тебя за нос водила, это я ей приказал… Извини, больше не буду… Не беспокойся, я всё сделаю, и в банк сам съезжу… За счёт экспортных поставок продержимся, завтра очередную партию отправляю… А что мой голос?… Серьёзно, помолодел говоришь?… Да ничего особенного, потом всё объясню… Слушай, давай о делах попозже. У меня к тебе просьба. Ты мне завтра врача-гинеколога, хорошего можешь устроить?… За любые деньги, но чтобы ко мне на фазенду прибыл со всем оборудованием, надо полное обследование провести… Не спрашивай ни о чём, потом всё объясню…

Кузькин внимательно и осторожно вёл «форд» по мокрому от моросящего дождя Минско-му шоссе. Изредка, тщательно скрывая ненависть, он поглядывал на излучающее энергию и целеустремлённость лицо шефа. У Зыкова совсем не болела голова, и как минимум в ближайшие двадцать лет он умирать не собирался.

Овсянников и Маша

В понедельник к началу смены Овсянников чуть опоздал. Впрочем, мастер его участка уже не ругал рабочих за небольшие, минут на десять-пятнадцать, задержки. Стояла весна 1997 года и некогда славный, орденоносный московский телевизионный завод «дышал на ладан». Постоянные перебои с комплектующими, внутренние неурядицы… в общем, в последнее время работали по полторы недели в месяц, летом завод вообще стоял, зарплату выдавали с двух-трёхмесячной задержкой…

– Привет Сергей, как наши дела, – поздоровался с мастером Овсянников.

– Как сажа… Сегодня и завтра выходим, потом опять гуляем, кинескопов нет, – пессимистично отозвался мастер. – С тобой сегодня на монтаже Маша работать будет.

– Лады, – на длинном лице Овсянникова обозначилось удовлетворение.

Он любил, когда с ним в паре работала Маша, молодая монтажница, виртуозно владевшая паяльником. Имея среднетехническое образование, она могла бы работать и регулировщицей… Но на ремонт и регулировку предпочитали ставить мужиков, причём мужиков постарше, таких как Овсянников, обладающих большим опытом работы.

Маша уже сидела на своём рабочем месте, расположенном за ремонтной установкой Овсянникова. Едва поздоровались, как регулировщики, работающие на окончательной «доводке» телевизоров понесли ему неисправные модули. Взамен Овсянников вручал им исправные из своего запаса. Бракованные он должен был как можно скорее отремонтировать и вновь выдать вместо следующих неисправных. Главная задача, ни в коем случае не заставлять ждать регулировщиков, не задерживать конвейер. Но бракованных модулей несли много, и если бы Овсянников найдя неисправную деталь, сам бы её выпаивал и впаивал новую… Это долгая канитель, особенно если менять приходилось, например, микросхему без колодки, или трансформатор. Потому в паре с «маэстро» всегда работала монтажница, выполнявшая «чёрную» работу.

В работе у Овсянникова напряжёнными обычно были первые полтора-два часа, пока он восстанавливал запас отремонтированных блоков. Двадцатилетний опыт работы позволял ему легко «читать» схемы, а иной раз с одного взгляда не прибегая к помощи спецустановки, осциллографа и тестера определять причину «недуга». Он передавал неисправный модуль через плечо и говорил, что и где надо заменить, а сам брался за следующий. Скорость, с какой Овсянников вычислял неисправности, приводила к тому, что он буквально «заваливал» своих напарниц. Потому он не любил, когда с ним работали монтажницы его возраста или вообще пожилые. Те паяли хоть и качественно, но не спеша, любили поговорить за жизнь… С Машей они работали, чуть ли не в автоматическом режиме. А это означало, что сейчас Овсянников уже через час создаст такой запас, что можно со спокойной совестью «перевести дух», а то и вообще отлучиться с рабочего места. А отлучиться ему необходимо. Ведь рабочих дней всего ничего, сегодня завтра, потом опять простой. За эти два дня ему надо успеть то, что раньше успевал за неделю. А за неделю Овсянников выносил с завода деталей и блоков на сумму равную его месячному заработку.

– Ну что Маш, ударно поработаем, потом отдыхаем?

– Конечно Коль, как всегда, – с улыбкой ответила Маша, невысокая, угловатая девушка, с грустными, добрыми глазами. Житейская смекалка, рассудительность удивительным образом сочетались в ней с доброжелательностью. Такое сочетание Овсянников объяснял родословной: её рано умерший отец был главным конструктором завода, мать тоже когда-то работала на заводе… монтажницей. Овсянников, искренне жалея Машу, мысленно сетовал, что природа не очень удачно распределила качества присущие нациям, к которым принадлежали её родители. Он считал, что Маше, куда бы легче жила, если бы в её характере было побольше этакого практичного, еврейского, а вот во внешности… Ей бы, в лице, в фигуре хоть немного русских черт. А так… ущербная внешность самого старого на планете народа не способствовала возникновению к ней интереса у парней. Бедная Маша, уже двадцать два, а никто даже не смотрит в её сторону. Вон подруга её Галя, на два года моложе, а уже невеста, скоро свадьба…

Галя, монтажница соседнего участка, появилась где-то через полчаса, в самый разгар работы. Когда она шла по участку, мужики, всё равно в каком возрасте, и чем бы не занимались, как по команде поворачивали в её сторону головы и провожали глазами. Вроде бы скромная, даже застенчивая Галя прекрасно осознавала свою «силу» и одевалась так, чтобы ещё её увеличить. По цеху она перемещалась без рабочего халата… Вельветовые брюки и тесная кофточка особенно выигрышно облегали её не очень объёмные, но красиво «вылепленные» грудь, бёдра, животик, к тому же будучи среднего роста она имела довольно длинные, красивой формы ноги. Увы, у Маши все эти достоинства оценивались с приставкой «не», и она это осознавала, конечно, завидовала, но зла подруге не желала.

– Маш, а Маш? – акая на распев, Галя подсела к Маше и беспокойно затараторила, – Слышала, наш участок сокращать будут наполовину…? Боюсь и меня… прям не знаю…

– Да не переживай ты. Ты молодая, тебя вряд ли сократят, со стариков начнут, – утешила Маша, выковыривая с помощью паяльника и пинцета неисправный транзистор из платы.

– А я вот слышала, у кого специального образования нет, тех тоже погонят. Тебе хорошо у тебя техникум и в институте вечернем учишься, а я?…