Книга Создатель - Гарри Беар

Сосчитав финансы, новоявленные приятели решились на это сомнительное предприятие. Пьяные почти до упора, они вырулили из Общего дома и направились к стоянке такси возле общаги. Но единственный стоявший там водитель, не желая пьяных разборок, тут же сорвался с места и укатил в неизвестность. Не дождавшись другой машины, "друзья" отправились в свой нелегкий путь на третьем трамвае, ибо в Городе было лишь три маршрута, как в русских сказках. Цель их путешествия была местный ресторан «Янтарь», единственное приличное место в Городе, куда обычно не пускали откровенную алкашню… В трамвае они громко спорили с кондуктором, не хотели платить за билеты и производили впечатления отвязных хлопцев. Впрочем, скоро доехав до нужной остановки, они выгрузились из полупустого трамвая и поплелись к ресторану. «Янтарь» ярко сиял, разгоняя удушливый мрак провинции, изнутри доносились громкая музыка и мат.

По неписаным правилам роскомресповских кабаков швейцар долго не хотел пускать Летчика и Гарри, ссылаясь на скорое закрытие (было только девять часов, ресторан закрывался в одиннадцать), но по предъявлении зеленой бумажки сжалился над страждущими. Собутыльники быстро разделись в гардеробе и, миновав зевающих ментуриан, дежуривших здесь и ожидавших своей добычи в виде сильно пьяного, проскользнули на второй этаж заведения. Приход их не произвел ровно никакого впечатления… В зале гремела музыка 70-х годов, по лицам посетителей было видно, что они уже хорошо поднабрались. Кто-то бойко решал вопрос одноночной любви, признаваясь во вселенских чувствах к своему временному объекту, также сильно поддавшему, кто-то заказывал музыкантам песенку «для друга из солнечного Кокчетава». Подскочившая к товарищам официантка, обругав их за поздний визит, указала на свежезаблеванный столик, но Гарри, послав ее куда подальше, самовольно занял стол, стоявший совсем близко к эстраде.

За это самоуправство в водке приятелям было решительно отказано… Виталик заказал две бутылки шипучего и три салата с хлебом: на большее не было денег. Официантка поморщилась, но, пригрозив им ментурианами, пошла исполнять заказ. Создатель же, оглядевшись, остался крайне недоволен контингентом ресторации. Мрачные физиономии соскучившихся по веселью горожан, бандитские рожи мелких хулиганов да грустные лица перезревших девиц, потративших последние деньги на посещение "Янтаря" и хотевших немного любви. Он встал и, пошатываясь, направился в уборную. В зале гремел шлягер Новикова «Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой, а, если я усну…», затем он плавно сменился призывами Саши Розенбаума «стреляться среди березок средней полосы».

Гарри, быстро облегчившись, в курилке разговорился с каким-то мутным типом в старой олимпийке, который неожиданно передал ему привет от "товарища Голикова" и пожелание встретиться в самое ближайшее время. Гарри долго думал, кто этот тип такой, но ничего не спросил. Тип что-то еще говорил про Летчика, что Гарри напрасно с ним так открыто появляется в людных местах… Гарри вдруг обиделся и послал типа подальше. С весьма тяжелой головой он возвратился к столу… Меж тем изменения там произошли значительные… Официантка уже принесла заказ и сразу же потребовала его оплатить; Летчик, поминутно срываясь локтем со стола, не споря, с ней рассчитался. Собратьями были подняты бокалы, было выпито за победу новой русской революции! Затем Гарри, под кисло исполняемый шлягер «Ах, какая женщина…», снова удалился в туалет, ибо ему было нехорошо.

Вторично налив вино в бокалы, Виталик вдруг узрел светловолосую даму лет тридцати, довольно броско одетую, которая тихо подсела к приятелям. Пока Летчик пытался путанно выявить ее социальный статус, дама выпила бокал, налитый для Гарри, и сказала, что Летчик одним махом ранил ее женское сердце. Светловолосый, с карими глазками и прилично одетый, Виталик не удивился этому и сказал, что он не красолов, а происходит из графского рода. Дама тут же назвала его "красавцем-барином" и налила себе еще вина. Барин немедленно поведал ей, что служит в Комитете Тайного Красоловства и выполняет сейчас ответственное партийное поручение. Дама сказала, что он «умница-Штирлиц», и выпила еще.

Летчик разошелся вовсю и сказал, что три раза встречался лично с Дрючковым, председателем Комитета. Дама, пересев поближе к студенту, заметила, что Дрючкова она не знает, а вот Главный красолов – г… к! Летчик немедленно обиделся и потребовал извинений. Деваха извинилась и тут же назвала Виталика большим человеком. Летчик немедленно предложил ей ехать в Общий дом, который стал, в его помутневшем воображении, столичной гостиницей. Потрепанная дама, не думая, согласилась. Подошедший Наркизов внес в диспозицию свои коррективы: даме пришлось пересесть на другой стул, Летчик был назван балбесом, а вторую бутылку Гарри пообещал употребить единолично. Женщина сказала, что Гарри ей тоже сразу понравился, у него лицо Наполеона. Создатель предложил ей "валить в свой бордель". Дама с ходу зарыдала, заявив, что она несчастная девушка и зовут ее Татьяна, что она просто хотела скрасить им вечер, а они… Эта тирада несколько примирила Гарри с ее присутствием.

Добив вторую бутылку, наша компания повалила на выход. В зале гремела новая песенка с интеллектуальным подтекстом: «Я ему заеду в рожу, если будет приставать…». Время близилось к одиннадцати, многие посетители также решили не засиживаться, так как ментуриане уже ходили между столиками и подозрительно на всех посматривали. На выходе из кабака Виталик столкнулся с мутным типом в олимпийке и отскочил от него, будто узрел нечто ужасное. Впрочем, дама Таня крепко держалась за него и не дала Летчику смыться. На темной улице Гарри тщетно пытался уловить такси, равно как и другие страждущие убраться домой на машине. Таня же, отойдя в сторонку, на удивление легко справилась с этим затруднением.

Уже в такси было решено "добавить горючего". Гарри сказал, что у него двадцать две копейки, Таня забеспокоилась. Летчик же щедро вытащил черт знает откуда возникшую пятидесятирублевую купюру. Создатель, безусловно, насторожился бы, если б он был способен настораживаться теперь. Водила тачки тут же предложил свои услуги: две водки и проезд были оценены им в сорок пять рублей. Гарри пробовал было возражать, но Таня схватила его руку и немедленно засунула себе под юбку. Летчик раздухарился и сказал, что в общаге у него отложено еще столько же… Затем без всякой связи Виталик поведал о том, что красоловы отняли лично у него поместье в 1917 году и они дорого за это заплатят. Водитель сказал, что он с того времени хорошо сохранился и громко засмеялся своей шутке. Поехали…

Едва расставшись с понравившимся водителем, компания «приятелей» ввалилась в Общий дом в двенадцатом часу ночи. Дежурившая тетя Клава укоризненно взглянула на создателя, но пропустила "шалаву", которая была представлена Летчиком как приехавшая погостить к нему из деревни сестренка, во вверенную ей на ночь обитель знаний. Шатаясь, собратья в ночи пешком отправились на шестой этаж (лифт не работал), где останавливался обычно Летчик. Приятеля Виталика в комнате не оказалось, и компания решила остаться там. С трудом сорвав пробку с бутылки ’’Русской”, Летчик провозгласил тост за примирение всех политических сил в стране, за создателя великого Круга Наркизова, за всезнающего Вячеслава (создатель удивился: какого это?) и за все понимающую Таню… Налив отвратительную влагу в немытые стаканы, Летчик пригласил друзей «заливать в кишку». Гарри помотал головой и попросил воды или хотя бы закуску.