Книга Мила 2.0 - Дебра Дриза

Тогда я не подозревала, что почувствовала это не «впервые за несколько месяцев», а просто «впервые». Точка.

Мама отстала на несколько шагов, когда я развернулась на пороге своей спальни и захлопнула дверь у нее перед носом. Я бросилась на кровать и дала волю гневу.

Когда злость поутихла, я распласталась на кровати совершенно выдохшаяся, осознавая, что моя надежда, скорее всего, обманчива. Я откуда-то взяла идею, что Хантер может меня освободить. Как будто это все какая-то искаженная версия «Спящей красавицы». В которой его поцелуй спасет меня не от злого заклинания, а от голоса из айпода.

За этот крошечный промежуток времени я успела убедить себя, что поцелуй Хантера превратит меня в человека.

Глава одиннадцатая

Проснувшись на следующее утро, я испытала миг идеального покоя. Блаженного незнания. Один безмятежный миг нормальной жизни, после которого на меня лавиной обрушились вчерашние события: Человек-Из-Айпода, нейроматрицы, запрограммированные воспоминания. Поддельное прошлое, поддельные мама и папа.

Всё во мне — подделка, подделка, подделка.

Я словно оказалась заживо погребена под тяжелым слоем безнадежности и отчаяния. Только я не была по-настоящему живой. В том-то и проблема.

Вцепившись в матрас и крепко зажмурив глаза, я сделала несколько коротких, отчаянных вдохов, которые, по словам какого-то незнакомца, были мне не нужны, но казались таким же естественным явлением, как восход солнца. Если я позволю этим чувствам поглотить меня, что у меня останется?

Ничего.

Нужно было сосредоточиться на чем-то позитивном. Мне нужно одеться, пойти в школу, как-то начать жить дальше… что бы это ни значило. Поговорить с Кейли, поговорить с Хантером.

Хантер.

Воспоминание о нашем почти-поцелуе переполнило меня, и, несмотря на все ужасы вчерашнего дня и мелькающие у меня в голове вопросы, я почувствовала все тот же сумасшедший трепет в груди.

Если я была способна, затаив дыхание, мечтать о парне, которого готовы были обсуждать Кейли, Элла и даже Паркер, значит во мне было все-таки больше от девочки-подростка, чем думала мама? Может, все-таки кто-то что-то перепутал?

Эти размышления в конечном счете выгнали меня из постели и отправили в шкаф на поиски чистой одежды.

Одевшись, я направилась на кухню, откуда доносился заманчивый запах жареных тостов. Ну вот! Я проголодалась. Это было совершенно нормально, и я не верила, что существует разумное объяснение, как не-человек может чувствовать голод.

«Количества человеческих клеток, содержащихся в устройстве МИЛА, достаточно для выполнения некоторых биологических функций».

Не мог же голос иметь в виду еду и… все остальное. Исключено.

От звука, с которым я плюхнулась на стул, стоявшая у холодильника мама резко развернулась, взмахнув банкой клубничного конфитюра.

— Доброе утро, — осторожно сказала она. Словно прощупывая почву: насколько стабильное у меня настроение.

Она надела чистые джинсы и голубую футболку с длинным рукавом, а волосы затянула в привычный опрятный хвост, но под глазами у нее были темные круги. А когда она пошла к разделочному столу за тарелкой с тостами, в ее походке не хватало обычной энергичности.

— Доброе, — ответила я нейтральным тоном и принялась намазывать тост джемом.

Мама села за стол напротив меня. Она зевнула и подперла подбородок руками, наблюдая за тем, как я уничтожаю свой завтрак.

— Как ты себя чувствуешь сегодня? — спросила она.

Хантер. Думать о Хантере и о том, что встретишься с ним в школе. Больше ни о чем.

— Отлично, — заявила я, откусывая еще кусочек.

Она озадаченным взглядом провожала мои движения, пока я жевала, намазывала на тост еще джема и жевала дальше. Очевидно, ответа «отлично» она не ожидала.

Мама открыла было рот, но не издала ни звука. Вместо этого она слегка встряхнула головой, хлопнула обеими руками по своим практичным выцветшим рабочим джинсам и встала.

— Хорошо. Но если вдруг передумаешь и захочешь поговорить…

Я запихнула в рот последний кусочек тоста, прожевала и проглотила.

— Не передумаю, — сказала я, вытирая салфеткой губы.

Я вложила опустевшую тарелку в ее протянутую руку и посмотрела, как она идет к раковине.

— Я понимаю, ты пока не готова. Но когда ты…

— Никогда. — Хотя внутри у меня все дрожало, мой голос звучал твердо. — Я никогда не захочу говорить о том, что было вчера.

На фоне стука тарелок и запаха яблочного мыла я подняла взгляд на часы в форме свиньи, которые мама называла китчем, а я — отстоем. И задумалась — это настоящая я дала им такое определение, или запрограммированная? Или они обе — одно и то же?

Закрыв глаза, я кое-как выкинула из головы часы, но беспокойство от этих размышлений осталось.

— А ты не можешь закончить после того, как отвезешь меня в школу? Не хочу опаздывать.

Стук посуды на миг прервался, а затем опять возобновился.

— Ты не пойдешь в школу.

Эти слова захватили меня врасплох. Я сидела, потрясенно молча, пока в голове не всплыл один важный вопрос:

— Сегодня? — спросила я, подавляя приступ паники, от которого внутри все скрутило. — Или вообще?

— Пока не знаю.

— Что? Почему? — последнее слово я выкрикнула так громко, что, наверно, даже лошади у себя в конюшне прислушались.

Перед глазами возникло лицо Хантера, и я вцепилась в этот образ изо всех сил. Если не будет школы, не будет и Хантера, а я не могу от него отказаться. И не буду.

Мой вопрос не нарушил мамин цикл методичного освобождения фарфоровой раковины — вымыть-ополоснуть-вытереть.

На полотенце с петухом росла стопка веселеньких тарелок с маргаритками по краям и кучка столовых приборов, и вместе с тем росло мое желание столкнуть это все на пол. Как она могла обрушить на меня такую новость, не удосужившись даже обернуться?

Услышав скрип отодвигаемого стула, мама остановилась. Она вытерла руки и наконец повернулась ко мне.

Глядя на нее, я задавалась вопросом, как все это может быть ложью. Ее стройное, жилистое тело, ее голубые глаза, связанные с ней звуки, запахи, ощущения. То, как она теребила очки на носу в тех редких случаях, когда не могла подобрать слова — как сейчас. Все это казалось таким реальным, как будто я знаю ее гораздо, гораздо дольше пары месяцев.

— Мне жаль, но после вчерашнего случая мы просто не можем пойти на такой риск. Не сейчас.

— Риск, что у меня может получиться вести почти нормальную жизнь, — ты этот риск имеешь в виду?

Она сорвала с себя очки и потерла глаза.