Книга Encounter. Ночной экстрим - Иван Маслюков

— Сестра милосердия, а тебя не волнует, что прошлой ночью Рабочая партия Курдистана понесла серьезные потери в перестрелке с турецкими регулярными войсками? Давайте прямо сейчас вооружимся до зубов и грудью станем за повстанцев — что ж мы тут херней-то маемся, а?! — горячился Максим.

— Не волнует, — твердо ответила Наташа. — Война идет где-то там, а трубы вываливаются прямо у нас на глазах.

Закончив фразу, Наташа вышла из машины.

— Куда это она намылилась? — спросил Максим.

Послышался глухой стук о крышу. Наташа села за руль, засунула черный штекер в прикуриватель. На крыше БМВ закрутился синий проблесковый маячок.

— Эй, ты что делаешь? — возмутился Дима. — Ты знаешь, что за это будет? Или ты думаешь, что если нас остановят, я достану свое удостоверение, и нас тут же отпустят, как ни в чем не бывало?

— В жопу засунь свое удостоверение, — сказала Наташа, впервые за все время знакомства употребив грубое слово. — Если уж на то пошло, кто-то же должен заботиться о безопасности дорожного движения.

Наташа втопила газ и автомобиль помчался в сторону Молодечно, догонять грузовик.

— Реально чокнутая, — обалдело произнес Максим. — Так я еще никогда не играл.

Диму обожгла ее фраза о безопасности движения. Когда он был еще мальчишкой, его отец погиб в нелепой автокатастрофе. Вероятно, именно поэтому, повзрослев, он выбрал для себя службу в ГАИ. Опыт убедил его, что вопросы безопасного движения эффективно можно решать на тех уровнях, где формируются законы и правила. Поэтому он стремился попасть в управление, у него были наработанные практикой соображения о более надежной защите человеческой жизни. Ради этой цели он и делал карьеру, но пока не выслужился до той должности, которая давала бы полномочия менять, определять, решать. Пока он накапливал наблюдения, выводы, аргументы — до той поры, когда сможет реализовать свои замыслы.

И это его-то в нерадении и равнодушии упрекает водитель, на маечке которого красуется надпись «Out of limits». «Беспредел», — так ведь, если по самой сути, следует это переводить… А ведь именно из-за превышения лимита скорости гибнут тысячи людей!

— Знаешь, если тебя в Минске поймают на скорость, то я поспособствую, чтобы тебя лишили прав.

Наташа держала стрелку спидометра на ста шестидесяти и не отрывала взгляда от дороги. Она ничего не ответила. Дима продолжил:

— От твоей манеры все водители шарахаются. Конечно, ты этого не замечаешь. Тебе плевать на тех, кого ты обгоняешь. А у них накапливается злость на таких лихачей как ты, эту злость они потом срывают на других водителях, на своих женах и детях. Конечно, это слишком запутанная причинно-следственная связь, чтобы ты поняла, о чем я тебе говорю, но поверь мне, это действительно так. Ты подрезаешь, скачешь из ряда в ряд, срываешься с перекрестков, как будто тебе в попу шило вставили.

Наташа внимательно слушала, он это чувствовал, но ничего не отвечала. Максим не встревал, и, кажется, даже получал удовольствие от того, что лес вокруг машины подсвечивается синим цветом мигалки. Дима не мог успокоиться:

— Знаешь, как это называется? Все, кто едет медленнее меня, — трусы; все, кто быстрее, — придурки; одна я — хорошая… Хочешь, давай я тебе устрою экскурсию в девятую клиническую больницу, посмотришь, что бывает с такими, как ты.

Наташа молчала. Ее упорная немота породила в нем странное ощущение: как будто ему бросили вызов, который он не может принять, потому что не понимает, в чем именно он заключается. Он злился, отчитывал ее, но при этом как будто оправдывался перед ней за то, что сразу не поддержал ее идею догнать грузовик. Теперь, когда он в запальчивости нагородил столько обвинений в ее адрес, взять и ляпнуть, что он, по большому-то счету, целиком на ее стороне, было бы просто нелепо. Это выглядело бы крайне нелогично. От этого он чувствовал себя еще хуже, еще больше злился. Какая же она все-таки… потрясающая! Ему хотелось кричать ей, что она умница, что так поступила, но и что он тоже… что он тоже чего-то стоит и что он достоин ее! Но эта сумятица чувств, этот вихрь эмоций напрочь лишали его способности подобрать те слова, которые объяснили бы ей его состояние.

Через двадцать пять минут Наташа догнала грузовик. Когда БМВ пристроилась слева от него, то есть выехала на встречную полосу, Дима открыл правое окно. Наташа сказала:

— Свистни ему.

— А ты что же? — спросил у нее Дима.

— А я не умею, — ответила она.

— Я имею в виду, посигналь ему.

— У меня бибикалка не работает.

Дима попытался рукой из окна дать отмашку трубовозу: стой, мол, стой… Водитель не реагировал. Тогда Наташа, перестроившись и оказавшись перед грузовиком, начала медленно сбавлять скорость. Он попробовал объехать ее слева, но она тут же перестроилась в левый ряд. Тогда он вернулся в правый, она тоже вильнула туда и резко нажала тормоз. Послышался скрежещущий визг тормозов грузовика, в это же мгновение Наташа чуть отпустила тормоз и подала немного вперед, чтобы дурень не отпечатался у нее в заднем бампере.

Когда обе машины остановились, Наташа вышла. Водила, завидев девушку, пришел в недоумение:

— Ну, чего тебе?

— У вас это… трубы из кузова вываливаются, — сказала она и развернулась к своей машине.

Водитель выскочил и пошел смотреть, что там у него сзади. Наташа сняла мигалку, положила ее в багажник.

Держа чуть больше ста, экипаж двигался в Минск.

* * *

Когда команда добралась до круглосуточного супермаркета и ввалилась внутрь, охрана уже была предупреждена: в торговый зал людей с канистрами не пускать. Вполне возможно, что именно здесь до них побывали «Отморозки». Сделали какой-нибудь финт ушами, после которого администрация заняла оборону. В этом был уверен чертовски злой Максим. Двое дюжих парней в черных пиджаках с рациями на поясе их просьбу «…Нам только воду взвесить!» не находили ни смешной, ни глупой, вообще никакой. Физиономии стражей выражали только одно: пущать не велено — и точка.

После пустых пререканий с охраной Дима предложил: покупаем целлофановые пакеты, в них порционно разливаем всю воду, рассовываем по карманам, проносим мимо церберов, собираемся возле весов.

Так и поступили. Охрана молча пропустила вереницу «покупателей» с раздувшимися от воды карманами. В овощном отделе перед ними чернокожий парень с серьгой в правом ухе положил на весы гроздь бананов. Продавщица выбила цену за килограмм, и из под весов вылез чек. Она ловко присобачила его клеящейся стороной на банан. Негр удалился. Вся пятеро — Максим, Олег, Аня, Дима и Наташа — начали извлекать из карманов черные, туго завязанные пакеты с водой. Продавщица невозмутимо наблюдала. Когда последний пакет был водружен на ложе весов, она спокойно просила:

— Это что?

— Вода, — так же невозмутимо объяснил Максим. Продавщица пожмякала один пакет, пытаясь сообразить, какое отношение этот товар имеет к ее отделу.