Книга Хроники Мидгарда. Нуб детектед - Альтс Геймер

— Зачем вы преследуете меня? Вы, и так лишившие меня всего?

— Бешеных собак следует истреблять, чтобы они не кусали других!

— Ну и как? Получается?

— Торжествуй, убийца! Но знай — мы будем преследовать тебя в двух пространствах! И в Мидгарде, и в Реальности! Если не достанем здесь — найдем там. Тебе не место ни в одном из миров, где живут люди! Твоя смерть — лишь вопрос времени!

— Хорошо. Не буду переубеждать тебя. Я не спорю с фанатиками. А пока — прими от меня этот дар прозрения. — Кезон провел скимитаром по шее Квинта, и брызнувшая артериальная кровь залила его шафрановую тогу.

Кезон обернулся. Гребцы либурны, невольники, прикованные к уключинам, следили за ним глазами, полными ужаса. Шкипер монеры подошел, сжимая в руке погнутый иззубренный палаш.

— Что нам делать с этими?

Кезон вздохнул. Если либурна вернется в Баркид, еще до утренней стражи в погоню за ним вышлют несколько боевых кораблей.

— Подарите им милосердную смерть. Ожесточите свое сердце и добейте раненых. Корабль отдаю вам на один час. Потом… Тебя же не нужно учить, как пускать суда на морское дно?

— Я где-то слышал, как это делается, — улыбнулся шкипер жутковатой улыбкой.

— Отлично. Потом мы изменим курс. Нас будут ждать на подходе к Запретному городу, а мы всех обманем и пойдем прямиком в Альба Лонга. Сдадим там твою ворвань, ты дождешься меня и только после этого отвезешь в Запретный город. Я понял, что мне нужно кое-что сделать. Добычу, которую вы возьмете, засчитаем как оплату за дополнительные издержки. Ты согласен?

Триерарх корабля подобострастно кивнул.

— Я и мои люди будут счастливы еще раз послужить тебе, повелитель. Куда ты — туда и мы.

— Хорошо. Я не ждал от вас ничего иного. За дело!

Они вернулись на свое судно, скользя в лужах крови. Десять оставшихся на ногах моряков перебрасывали тела преторианцев за борт. Пострадавших в бою перевязывали полосками шерсти. Кезон достал из своей сумки целительное зелье, опрокинул его в рот, потом, подставив свое лицо северному ветру, посмотрел в сторону Запретного города. Да, Сулла оказался прав. Все еще только начиналось.

— Остановите у торца дома, пожалуйста, — с этими словами худощавый парень в дорогом сером пальто достал пятисотрублевую купюру и протянул водителю.

Тот равнодушно взял деньги и плавно нажал на тормоз.

— Торопитесь? — вежливо осведомился пассажир.

— Да нет, — ответил шофер типичным отечественным оксюмороном.

Парень достал еще двести рублей и передал таксисту.

— Подождите меня десять минут. Если за это время не появлюсь, значит, я тут надолго и ждать больше не нужно.

Он говорил тихо, со спокойными интонациями, но его слова падали в салон машины подобно свинцовым гирям, и реакция на них могла быть единственной — беспрекословное подчинение. Водитель с готовностью кивнул:

— Хорошо.

Он не сознавал и не мог сознавать, что с такой же готовностью кивнул бы и повиновался, если бы его немногословный пассажир так же, не повышая голоса, распорядился бы направить машину на бетонную стену. Он, не колеблясь, подчинился бы, если бы услышал приказ выйти из машины, облить себя бензином и поджечь. Но ему лишь сказали подождать десять минут и ничего кроме этого. Он согласился, не ведая, что способен на большее.

Худощавый парень выбрался из такси, неторопливо осмотрелся и направился к стоящему во дворе дома длинному «ситроену», покрытому толстым слоем снега. Не то чтобы он очень сильно нуждался в своем автомобиле, просто «ситроен» оставался последней ниточкой, связывавшей его с прежним существованием. Ему страстно хотелось ощутить рядом что-то привычное, до боли знакомое. В свою квартиру он не смог бы зайти даже под дулом пистолета. Ему казалось, что стоит переступить порог, как недавно пережитый кошмар вновь настигнет его. Разум колыхнется и сорвется в колодец отчаяния, в пропасть раскаяния и провал сожаления о том, чего изменить и прожить сызнова уже нельзя.

Отзываясь на сигнал брелока, автомобиль ободряюще подмигнул габаритными огоньками в раскосых глазах фар под веками снежных шапок.

«Привет! Как ты, железный друг?»

«Нормально! Прокатимся?»

«Конечно».

Он сделал еще один неуверенный шаг к своему прошлому.

Когда чувства обострены до степени оголенных проводов и рецепторы восприятия работают на максимуме возможностей, любое, даже незначительное изменение в окружающей обстановке разрывает сознание яркой вспышкой. Уши различили скрип снега под осторожными шагами, обоняние — резкий запах страха, даже без теплолокации он почувствовал чье-то присутствие за спиной. Поэтому, уже поворачиваясь, Кезон был готов к следующему действию. Пээм и так не самое точное на свете оружие. Особенно если рукоять сжимает неопытная, неуверенная рука. И тем более если мишень способна молниеносным движением уйти с прицельной директрисы первого выстрела и новыми рывками, перемещаясь от второго и третьего, словно ввинчиваясь в пространство, начинает приближаться к стрелку. Звук пробивающих большое тело «ситроена» пуль доносился до Кезона сквозь снежный глушитель. Последний выстрел, как бы подводя итог тщетной попытке покушения, пришелся в затянутые облаками небеса, а еще через секунду пистолет уже полетел в снег, и горе-киллер вскрикнул от боли, пронзившей выкрученную руку. Кезон отпустил своего несостоявшегося убийцу, и тот свалился в сугроб. Этого мальчишку он видел впервые. Несчастный щенок! Для него было бы хуже, если бы все получилось.

— Вижу, что Стратор не предупредил тебя, что посылает на верную смерть, — констатировал Кезон, продолжая разглядывать наемника. Он видел искаженное страхом, еще не знавшее бритвы лицо, побелевшие скулы, выкаченные глаза, сведенные гримасой губы. Похоже, паренек от ужаса не мог раскрыть рот. Пересохший язык намертво прилип к нёбу.

— Если не можешь говорить — кивай! — приказал Кезон.

Тот сглотнул и торопливо качнул головой.

— Ты тут один?

Подтверждение.

— На меня объявлена охота?

Подтверждение.

— Награда хоть приличная?

Виноватый заискивающий взгляд. Робкий кивок.

— Но ты ведь меня даже не знаешь! Я плохого тебе ничего не делал, верно?

Подтверждение. Осознание. Испуг. Предчувствие наказания. Паника. Умоляющий взгляд.

— Э-э-эх. Уши бы тебе надрать.

Облегчение. Признательность. Подобострастная улыбка. Желание угодить.

— Сгинь с глаз долой! Живо!

Кезон печально посмотрел на зияющее триплексовой сеткой трещин заднее стекло своей машины. С пулевым отверстием посередине этой паутины. Последнюю ниточку оборвала безжалостная рука судьбы. Его только что лишили прошлого. Когда мы теряем все или почти все, друзей и близких нам начинают заменять хорошо знакомые вещи, на которые мы подчас неосознанно переносим свою привязанность. Теперь у него забрали последнего неодушевленного друга.