Книга Увидеть больше - Марк Харитонов

А Ефим еще долго оставался недостижим — и как можно сравняться возрастом с навсегда старшим? Он стал называться кандидатом наук, а потом доктором в каком-то секретном институте, занимался чем-то более настоящим, чем Борисова словесность, не имея права даже намекнуть на род своих занятий, до поры зарабатывал несравненно больше, раньше познал семейную жизнь, переселился из маминой квартиры сначала к первой жене, потом в собственную кооперативную квартиру.

3. Несовместимые ауры

Помощь в кризисных ситуациях

Клуб позитивного мышления —

просматривал дальше Борис, не задерживаясь, не вникая глубже заглавий. Был ли это все еще сайт Ефима или скорей уже Юлианы, его жены? Они, похоже, вообще были здесь вместе.

Кодирование на удачу

Салон магических услуг «Мукасей»

Соединились, слились — если угодно, он влился в нее, осталась фамилия. Юлиана на девять лет младше Ефима, числилась когда-то в его институте не более чем лаборанткой. Розалия Львовна считала, что эта женщина захомутала ее сына, симулировав беременность. Сына та все-таки родила, пусть и позже заявленного срока. Она даже хотела назвать его Даниил, в честь деда, чтобы ублажить еврейские чувства свекрови, но та категорически это запретила: не принято было называть детей в честь еще живых, и сын стал Ильей. Обычное дело, не сложилось у свекрови с невесткой. Розалия Львовна выразилась о Юлиане по-бабьи жестко: навалилась на Фиму, как матрас. Объявила себя каким-то парапсихологом, что это такое, соблазнила многообещающего доктора наук, работника научного, государственного института, променять настоящую уважаемую профессию непонятно на что. Ефим робко попытался сослаться на отца, на его не совсем обычные занятия — лучше бы он этого делал. Нашел, с кем сравнивать!

Знала ли мама, что для своего магического салона Юлиана использовала имя Мукасей? — покачивал теперь головой Борис. Ему самому это открывалось впервые. Можно было понять, почему Ефим не любил отвечать на вопросы о своих новых занятиях, как прежде о секретных институтских делах: не только потому, что все-таки немного смущался — не хотел, чтобы это доходило до мамы. Запретить тут ничего было нельзя — это было имя не только отца, но и сына. Справедливость требовала, однако, отдать Юлиане должное: именно она помогла мужу сориентироваться в новом времени, где кандидатский и даже докторский диплом значил так же мало, как формулы невостребованных наук, сам бы он так быстро не перестроился, месяца три перебивался буквально без гроша. Удержаться, а тем более пробиться в изменившейся вдруг жизни можно было, лишь переоценив прежние представления, надо было кормить семью.

На экране сменялись картинки. Открылась цветная фотография: Юлиана в офисе, на стене за спиной, в рамке, Почетный диплом Психологической академии Мандрагора, крупные буквы на особо выделенном кадре читались четко, другие дипломы рядом оставались неясными, как и ее образование. Свою первоначально простоватую деревенскую наружность Юлиана сумела привести в соответствие с именем, стала жгучей брюнеткой, сделала себе, что называется, оправу, преимущественно из серебра — этот металл защищал от враждебных энергетик, носила серьги с черным агатом, перстень с таким же крупным камнем, для понимающих все имело смысл. Фигуру, ставшую дородной, прикрывали свободно ниспадающие черные одежды — этот цвет обеспечивал дополнительную защиту от чужой энергетики. Борис не видел ее уже несколько лет, последний раз, помнится, на дне рождения брата. За роскошным столом сидела совершенно незнакомая компания, дамы в умопомрачительных нарядах, обсуждали почему-то страшное землетрясение на Кавказе, которое Юлиана, оказывается, сумела в свое время предсказать с точностью до недели, и она с готовностью стала философствовать о взаимодействии энергетических аур, которые определяют связи мировых событий и здоровье отдельного человека, о душевном неблагополучии, которое, накопившись, действительно может вызвать землетрясение. Ефим смотрел на нее влюбленным взглядом, одергивал отвлекавшихся. «Слушайте, слушайте!» — восклицал, как в английском парламенте. А она замолкала на миг, цепким коротким взглядом оценивала сидевших и вновь, преображась, продолжала вдохновенно вещать.

Можно было над всем этим иронизировать, но любовь есть любовь, и если брату было с ней хорошо, что тут скажешь? Правда вот, общаться совсем перестали, по-настоящему стали с ним встречаться вновь лишь в больнице у мамы. Юлиана не навестила свекровь даже во время болезни. Ефим немного виновато счел нужным по секрету передать Борису ее объяснение: аура их мамы была, оказывается, враждебна ее ауре, этого не пересилишь. К ней нельзя приблизиться, поясняла Юлиана, выразительно сжав губы, если не обезопасить себя, выражаясь в ее терминах, энергетическим скафандром.

Термины терминами, слова можно было употреблять разные. Врач потом рассказывал: была ночь, когда они считали, что Розалии Львовне осталось жить несколько часов, чудо, как сумела выкарабкаться. Ефиму и тут объяснение оказалось известно. Как раз в ту ночь Юлиана проснулась в конвульсивной, беззвучной, испугавшей его истерике. Разговаривать она не могла, на двое суток была лишена дара речи. Когда речь к ней вернулась, она, совершенно обессиленная, поведала мужу, что во сне к ней явилась Розалия Львовна со словами: «Я возьму у тебя два года жизни, чтобы выздороветь», — и присосалась к ее энергетическому полю.

Бедный, добрый, размякший Ефим беспомощно разводил руками: эту ужасную ночную истерику и двухдневную немоту жены он пережил, мог подтвердить — как было ей не верить? У мамы имелось свое объяснение — считать ли его более достоверным? Чудо есть чудо, его опровергнуть было нельзя, как никому не опровергнуть утвержденных веками версий о ведьмовской природе женской власти. Ефим даже внешне уподобился жене, обзавелся брюшком и шкиперской бородкой, числился теперь Генеральным директором, научным руководителем Центра глобальных прогнозов, который первоначально весь состоял из абонентного ящика и секретарши — самой Юлианы. Просто ли предоставил он Центру в пользование свое наследственное имя и почтенное докторское звание, снабжал ли научными обоснованиями и формулировками интуитивные прозрения жены? Приходилось опять сознавать, думал Борис, что ты реально не представляешь себе, оказывается, жизнь от рождения близкого тебе человека — как, может быть, не представляешь чего-то в самом себе.

«Центр прогнозов Института стратегий рекомендует, — сменялась на экране страница. — Партийным лидерам, которые еще не определили свою позицию, ритмы ближайших двух-трех недель предоставят такую возможность. Лучше всего выступить с заявлениями во вторник-среду. Повышенная осторожность потребуется в нечетные числа середины месяца, когда источниками нестабильности будут и природа, и человек. Особенно эти рекомендации относятся к руководителям экономического сектора, которым предстоит участие в международных переговорах. Главное — вести себя в соответствии с ритмами природы».

4. Блуждания

Мышка тыкалась на пробу, из любопытства, в выделенные слова, наугад блуждала по закоулкам, искала пути, не совсем представляя куда, ходы предлагали себя сами, пренебрегая направленной логикой. На «Политических технологиях» Борис задерживаться не стал, выскочил к каким-то «Энергетическим психотехнологиям», поначалу хотел было пропустить и их. «Энергетическое программирование» оказалось всего лишь ученым названием сглаза, для порчи употреблен был термин «пробой эфирного тела», ведущий к утечке энергии. Попутно предлагалось познакомиться с системой упражнений, которые давали возможность защититься от опасных воздействий и залатать нанесенные повреждения. Терминология, что говорить, должна была внушить больше доверия, чем простое старинное знание — то отдавало еще все-таки суеверием. То ли дело ощутить себя в сферах высокой науки, понятней и убедительней.