Книга Бывший сын - Саша Филипенко

Глядя на Франциска, сестра плакала и понимала, что за все эти годы лишь его бабушка пошла ей навстречу. Лишь Эльвира Александровна помогла устроить ее сына в Академию наук. И что только благодаря ей он стал гораздо меньше пить и, наконец, приносить деньги в дом. Сестра смотрела на Франциска и думала, что вместе со смертью бабушки закончится не только его, но и ее жизнь. Его увезут, думала она, меня уволят.

Когда женщина попыталась встать — Франциск пошевелился. Сестра едва не потеряла сознание… поплыла… попыталась удержать себя на месте… но руки сложились… она плюхнулась в кресло… моргнула… зажмурила глаза и моргнула еще раз… и еще… не сон! Франциск! Мальчик! Франциск, который почти десять лет неподвижно лежал в этой палате, внезапно издал два коротких, одинаковых звука:

— Ба-ба…

Сестра заорала. Кольнуло сердце. Отдало в спину. Затряслись, заколотились руки. Событие, которое столько лет пытались выдумать, — свершилось. Из глаз дали слезы, изо рта слюна. Женщина бросилась целовать его, но через мгновение, испугавшись, что может недоглядеть, наделать глупостей, упустить момент, в конце концов убить — побежала в коридор:

— Ожил! Ожил! Лукич ожил! Ожил! Ожил! Ау! Караул! Людзи добрые! Заговорил! Лукич! Да сама ты свихнулась! Звоните матке! Боска маци! Иди, посмотри! Ожил, я вам говорю! Лукич ожил! Пришел в себя! Ожил! Живой! Да-да-да! Да, тебе говорю! Очнулся! Пришел в себя!

Через несколько минут Франциска рассматривали около тридцати человек. Врачи, медсестры, пациенты, сторож. Люди толкались, живо обсуждая чудо. Зрачки Франциска, словно мухи, чертили север, юг, запад и восток. «Смотрите, он видит! Он видит! Он реагирует, он видит нас!».

Люди всё подходили. Становились на носочки, подталкивали впередистоящих. «Кто-нибудь, откройте окно — здесь нечем дышать уже!» — но никто не двигался. «Хочешь, открывай сам, тоже мне умник нашелся!» Каждому хотелось первым увидеть фантастическое воскрешение. Здесь впору было говорить о чуде, о настоящем чуде! Кто здесь не верил в чудеса? Кто? Кто после всего того собирался посылать проклятия небесам, небесам всесильным и мудрым?! Франциск оживал. Фантастика. Сказка. Бред. Дежурный нейрохирург осматривал Франциска, и, несмотря на множество собравшихся вокруг него людей, Циск постоянно повторял: «Ба-ба, ба-ба!».

— Надо звонить на телевидение, в газеты! Эта же такая сенсация! Нас покажут по телеку!

— Ни в коем случае! Рано! Очень рано! Может это перед ухудшением… успеете… успеете еще… и, посторонние, прошу вас, освободите палату! Выйдите все! Да пошли все вон!

* * *

Франциск взял с места в карьер. Парень поправлялся. Слишком быстро. Смело. В лоб. Каждый день врачи удивлялись жадности, с которой пациент хватался за жизнь. Цветок, который не поливали много лет, оживал. Нагло. Корнями своими выдавливая из горшка землю. Франциск тянулся к свету. Туда, где за окном, за оградой больницы, в городе, стоял его дом.

— Привет, слушай, ты не помнишь, как оформляются ссылки?

— В каком смысле? Тебе-то зачем?

Ошарашенный отчим подумывал о написании диссертации. Тут пахло успехом. «Точно! Да! Как ни крути, гаденыш приносит успех!» По дороге домой отчим решил заправить машину и поменять колодки: «Бензин-то какой дорогой стал, да! Ужасный скрип!.. Если приемыш не отдаст концы, — может и подфартить, да. Может, поменяю тачку… С продажей тещиной однушки, конечно, придется повременить, да, но ведь и это потом можно будет провернуть в самом лучшем виде, да, а пока… пока надо бы набраться терпения и изображать счастье… На меня ведь все смотрят… поздравляют, блядь… надо… надо радоваться… это все-таки счастье… счастье, как ни крути…».

Отчим парковал автомобиль, и телефон не переставал звонить. «Это твой телефон звонит!». Характерный рингтон, характерная манера поведения, ответов. Каждому другу, приятелю, подчиненному хотелось лично поздравить счастливого отца.

— Поздравляю тебя, мужик!

— Да ладно, ладно, за эти дни, честно говоря, подзаебало уже… да я тебе говорю… да… батарея садится! Все звонят! Да мне уже весь город позвонил! Всех путаю уже! И газеты и шмазеты!

Не просто заведующий отделением, но счастливчик, которому удалось вытянуть с того света собственного, пускай и приемного, сына! И это после стольких лет! Какой молодец! Умница! Настоящий мужик! Он ведь теперь вам как сын, правда? Фантастика! Какая сила воли! Все поставить на карту — и не проиграть! Настоящий человечище — ни дать ни взять! Врач с большой буквы! Прекрасный вы человек, прекрасный! А какие у вас в отделении доктора! Удивительный вы человек! Восхищаемся вами! Другие бы уже давно отказались! Закончили, поставили бы крест! А вы! Ну браво, браво, доктор!

Выслушав очередное поздравление, отчим спокойно отвечал, что никогда не сомневался в успехе, всегда верил и знал. Что да, что именно знал. Что просто работал, надеялся и ждал. В противном случае, стал бы он заниматься всеми этими глупостями: приносить календари, ставить музыку, проводить эксперименты с водой?

— Ай, да какая там диссертация?! Да что вы такое говорите?! Да зачем?! Да, главное, чтобы с парнем все было хорошо! Да-да!

А с парнем действительно было все хорошо. Все лучше и лучше. Франциск понимал, реагировал и пытался отвечать. Его речь восстанавливалась, возвращалась. Звуки, буквы, за слог за слогом, слова. Он узнавал врачей и сестер. Улыбался и возражал. Спорил. Смеялся, когда кто-то рассказывал анекдот, и даже пытался шутить. Сам. Новый герой клиники, мальчик, который еще многого не помнил, начинал ходить. Лучше, чем кто бы то ни было в его ситуации. Уверенно. По матам зала лечебной физкультуры.

Как правило, на восстановление таких пациентов уходили годы. Сначала едва шевелилась бровь, затем губа, рука. Люди вставали с койки спустя несколько месяцев-лет после пробуждения, многие не вставали вовсе. Франциск и не думал все это повторять. Он выздоравливал, как кот, проживая год за семь.

Со дня смерти бабушки прошло слишком мало времени. Отчим не успел приватизировать квартиру. Сумасшедшая старуха, напротив, ухитрилась завещать квадратные метры полудохлому выблюдку. «Куда только смотрел этот ебанный нотариус? Между прочим, эта дура могла бы спросить разрешения! Именно я купил ей эту квартиру. Тварь! Теперь придется все менять… Кто бы мог подумать, что этот байструк замутит такую историю… Кто бы сказал — не поверил бы… да уж… Все, все надо хорошенько продумать… да… Выблюдка надо будет где-нибудь поселить… Сдать в какой-нибудь дом инвалидов, хоспис. Но это потом… позже… позже… а пока… пока, наверное, пусть там, да… в тещиной квартире поживет… так будет лучше, да, лучше для всех… Не с нами же ему жить? Не в моей же квартире? Я ему по утрам толчок уступать не собираюсь! Что он, с сыном моим будет жить? Ну уж нет! Нельзя травмировать мальчика, да. Он точно не захочет, чтобы в его комнате появился инвалид, да. Совершенно точно не захочет! Я же его знаю. Так что нужно селить его в квартире тещи. Да, пусть живет там, да, так будет лучше для всех. Да, он еще спасибо скажет. Да, совершенно точно да, так будет лучше для всех. И жена будет благодарна, и он. Да, так будет хорошо. А с ним… с ним нужно дружить. Совершенно непонятно, сколько продлится вся эта история… Да… глядя на него можно допустить, что и долго… Да… теперь все возможно… Значит очень даже хорошо, пусть пока поживет в той квартире. А я обставлю все в лучшем виде. Эта история еще принесет мне успех. Может, даже продам права на экранизацию за границу… А что? Хорошая мысль… Да… Что здесь такого, там все так делают, почему бы и мне не подзаработать? Тем более у нас сейчас кино в жопе, а тут такая история. Даже длинная история, тут, наверное, получился бы даже целый сериал! Очень длинный сериал, а много серий — это значит много денег, ведь платят, наверное, за каждую серию… Вот и получится у меня неплохой гонорар, в конце концов, именно я вытащил его с того света! Я смотрел за ним все эти годы. Я выхаживал его. Я его не усыпил, а мог бы, мог бы тысячу раз за это время. Я нашел в себе силы смириться со всей этой ерундой. Он выкарабкался только потому, что я позволил ему сделать это. Без меня не было бы ничего! Если бы не моя забота, если бы не мои ежедневные обходы… О, это было бы великолепно! За фильмы ведь много платят, значит, я мог бы кое-что себе позволить… Да уж… Да, это позволило бы не только поменять автомобиль, но и, наверное, купить дачу… да… даже, наверное, с баней».