Книга Милый друг Натаниэл П. - Адель Уолдман

– Какой-то клевер? Ты их с чем будешь?..

– Хочешь заставить ее ждать? Мне просто интересно, что себе думают мужчины, когда выкидывают такие штучки.

– Ты не подсела на какую-нибудь экстремальную диету? Может, мне уже пора беспокоиться?

Аурит слишком гордилась своей фигурой, чтобы пропустить такое:

– Это пицца!

– Хм-м, может, там, откуда ты родом, это и называется пиццей, но здесь, в Соединенных Штатах, у нас для этого другое название – травянистый холм.

– К твоему сведению, это прошутто[40]и пицца-аругула.

Вооружившись вилкой, Аурит развела зелень, и Нейт увидел под ней что-то напоминающее обычную пиццу с сыром и прошутто. Она убрала вилку, и листья сомкнулись.

– Итак… Ханна?

Нейт начал поливать кетчупом бургер.

– Устраиваешь мне допрос третьей степени? Я всего-то два раза с ней встретился. Я с ней даже не спал.

В постели той ночью – кстати, четыре ночи назад – они немного разговаривали и много – вполне невинно, как расшалившиеся подростки – обжимались. Все было довольно мило.

Как и утешающее осознание – может, оно приходит с возрастом? – того, что утром ты проснешься, не чувствуя той неловкости, которая часто сопутствует мимолетной пьяной связи. Утром он немного прогулялся. Возвращаясь домой, прошелся по любимой улице с отступившими от тротуара зданиями. Построенные промышленниками девятнадцатого века, особняки пришли в упадок и в середине двадцатого века превратились в однокомнатные пансионы. В последние годы квартал пережил еще одну метаморфозу: пансионы стали доходными многоквартирными домами. В то летнее утро тенистая улица благоухала ароматами и радовала глаз буйной зеленью. И домой Нейт вернулся в необычайно бодром настроении.

– И что? – сказала Аурит. – Это важно? Не распустил руки и теперь волен делать все, что хочешь?

Бога ради.

Нейт положил на бургер булочку, взял его обеими руками и откусил. Выскользнувшая из-под булочки капля кетчупа шлепнулась на руку. Он вздрогнул под пристальным взглядом Аурит. Смотрела она по-особенному. Если не принимать во внимание слегка расширившиеся зрачки, что предполагало напряженную умственную активность, у нее был вид человека, пытающегося осознать и принять некую новую, убийственную, только что открывшуюся истину. Глядя на лежащую на бургере булочку, Нейт представил, что находится на плавно покачивающейся лодке. И единственное, что есть с ним на лодке, это большой, сочный чизбургер. Увы, идиллия жила недолго…

– Великолепно. Ты пишешь рецензию года, ты занимаешься чем-то там еще и при этом пару раз встречаешься с девушкой, проводишь с ней ночь – спишь ты с ней или нет, кого это волнует? – а потом: с глаз долой, из сердца вон! Ты выпроваживаешь ее за дверь, а сам возвращаешься в свою Нейтландию. А как же она?

Уж лучше бы он пригласил Джейсона! С ним хотя бы можно было бы спокойно съесть этот чертов бургер…

Нейт задумчиво посмотрел на противоположную стену с выставленным на всеобщее обозрение устрашающим, похожим на копье орудием.

– Думаю, было бы немного странно, если бы Ханна придала такое уж большое значение каким-то двум свиданиям, – сказал он, чувствуя, что уже одним фактом ответа делает уступку Аурит, но не видя альтернативы, которая не завела бы ее еще сильнее. – По-моему, ты не очень-то в нее веришь.

– Двум свиданиям, которые, как ты сам сказал, прошли вполне удачно. Теперь она думает о тебе. Думает, что может быть, вообразила лишнее, нафантизировала себе всякого, а на самом деле все было не так уж и хорошо, потому что в противном случае ты бы наверняка позвонил!

– Может, она думает, что я не позвонил, потому что был занят? И, кстати, так оно и есть. Или, может быть, она вообще ничего не думает, потому что тоже занята. Она девушка умная, и у нее тоже дела. По-моему, ты к ней несправедлива, когда представляешь ее такой вот печальной девой, сидящей в ожидании перед телефоном. Может, я ей даже и не понравился, – Нейт состроил милую, как он надеялся, улыбку: – Каким ужасным это тебе не может показаться, не все женщины находят меня неотразимым.

Аурит взяла с пиццы веточку аругулы:

– Без обид, но ты как будто защищаешься.

Бургер упал на тарелку.

Аурит потыкала вилкой в зелень, пытаясь подобраться к пицце. Отрезала крошечный треугольничек. И, уже поднеся его ко рту, остановилась:

– Тут ведь вот какое дело. По-моему, Ханна – спокойная и рассудительная. Тебе такие нравятся, – заговорила она неторопливо, водя вилкой с наколотым на нее кусочком пиццы над тарелкой. – Обычно ты выбираешь не тех женщин. Замечаешь кого-то симпатичного и подыскиваешь причину, чтобы считать ее интересной. Потом, когда ничего не получается, ведешь себя так, словно вся проблема в выборе «женщины или отношения», а не в женщинах, которых ты выбираешь. Взять хотя бы ту взбалмошную Эмили, которая вела себя как шестнадцатилетняя девчонка.

– Какая еще Эми?.. – начал Нейт, но не договорил. Может, Эмили Берг? Он на секунду закрыл глаза. – Знаешь, я не хочу об этом говорить. Можно о чем-нибудь другом? Пожалуйста?

Он знал, что Аурит интерпретирует его просьбу как защитную реакцию. Но это не так. Просто неприятно, что она не к месту вспомнила про Эмили. Да и весь этот ее поверхностный анализ его личной жизни, излагаемый, естественно, тоном полнейшей уверенности…

– Хорошо, – согласилась Аурит.

– Спасибо.

Нейт откусил край бургера.

– Мне просто непонятно, как так можно. По-моему, когда встречаешь подходящего человека и тебе хорошо с ним, нужно относиться к этому серьезно и вести себя осторожно…

Нейт почувствовал себя жертвой какого-то изощренного истязания, при котором мучитель выслушивает тебя и вроде бы даже сочувствует, но при этом не забывает тыкать голым электрическим проводом.

В свое время Аурит приняла на вооружение систему категоризации людей, которую сам Нейт считал весьма полезной. Люди, говорила Аурит, делятся на горизонтально и вертикально ориентированных. Горизонтально ориентированные озабочены исключительно мнением других и стараются в первую очередь подстроиться под и произвести впечатление на тех, кто находится на одном с ними уровне. Вертикально ориентированные помешаны на некоей высшей «истине»; они верят в нее беззаветно и провозглашают ее всем, независимо от того, желает их кто-то слушать или нет. Горизонтально ориентированные – притворщики и льстецы, у ориентированных вертикально часто отсутствуют навыки общения – это они выходят на улицу, чтобы провозгласить апокалипсис. Нормальные люди находятся посередине, но отклоняются то в одну, то в другую сторону. Сейчас Нейта так и подмывало объявить Аурит, что она сползает в вертикальную зону, где каждый слышит только свой голос. Но вместо этого он сказал другое: