Книга Будденброки - Томас Манн

На улице, покрытой смерзшейся снежной пеленой, играли итальянцы-шарманщики, и с рыночной площади доносился гул рождественской ярмарки. В этот вечер все дети, за исключением маленькой Клары, принимали участие в позднем праздничном ужине, происходившем в ротонде, за которым в устрашающем изобилии подавались карпы и фаршированные индейки.

Надо еще добавить, что в течение этих лет Тони Будденброк дважды гостила в мекленбургских имениях. Около месяца она пробыла со своей подругой Армгард в поместье г-на фон Шиллинга, расположенном на берегу залива, напротив Травемюнде. В другой раз поехала с кузиной Клотильдой в именье, где г-н Бернгард Будденброк служил управляющим. Оно называлось «Неблагодатное» и не приносило ни гроша дохода, но летом там жилось очень неплохо.

Так шли годы. Так протекала счастливая юность Тони Будденброк.

Часть третья

1

В июне месяце, под вечер, часов около пяти, семья консула Будденброка кончала пить кофе в саду перед «порталом», куда консульша распорядилась принести из беседки легкую, изящной работы бамбуковую мебель. Внутри беседки, в побеленной комнатке, где на большом стенном зеркале были нарисованы порхающие птицы, а задние двустворчатые лакированные двери, если приглядеться, оказывались вовсе не дверьми, — даже ручки были просто к ним пририсованы, — воздух слишком накалился.

Консул, его супруга, Тони, Том и Клотильда сидели за круглым столом, на котором поблескивала еще не убранная посуда. Христиан со скорбным выражением лица учил в сторонке вторую речь Цицерона против Катилины[53]. Консул курил сигару, углубившись в чтение «Ведомостей». Консульша, положив на колени вышивание, с улыбкой следила за маленькой Кларой, которая под присмотром Иды Юнгман искала фиалки, изредка попадавшиеся на зеленом лужку. Тони, подперев голову обеими руками, с увлечением читала «Серапионовых братьев» Гофмана, а Том потихоньку щекотал ей затылок травинкой, чего она благоразумно старалась не замечать. Клотильда, тощая и старообразная, в неизменном ситцевом платье в цветочках, читая рассказ под названием «Слеп, глух, нем — и все же счастлив», время от времени сгребала в кучку бисквитные крошки на скатерти, потом брала их всей пятерней и бережно препровождала в рот.

Небо с недвижно стоявшими на нем редкими белыми облаками мало-помалу начинало бледнеть. Маленький, пестреющий цветами, опрятный сад с клумбами и симметрично проложенными дорожками покоился в лучах предвечернего солнца. Легкий ветерок время от времени доносил запах резеды, окаймлявшей клумбы.

— Ну, Том, — сказал благодушествовавший сегодня консул, вынимая изо рта сигару, — дело относительно ржи с «Ван Хейкдомом и компания», о котором я тебе говорил, видимо, устраивается.

— Сколько он дает? — заинтересовался Томас и перестал мучить Тони.

— Шестьдесят талеров за тонну… Неплохо, а?

— Отлично! — Том сразу оценил выгодность этой сделки.

— Кто так сидит. Тони! Это не comme il faut[54], — заметила консульша; и Тони, не отрывая глаз от книги, сняла один локоть со стола.

— Не беда, — сказал Томас. — Пусть сидит, как хочет, все равно она остается Тони Будденброк. Тильда и Тони бесспорно первые красавицы у нас в семье.

Клотильда была поражена.

— О бо-оже, Том, — проговорила она.

Удивительно, до чего ей удалось растянуть эти короткие слова.

Тони терпела молча. Том был находчив, и с этим обстоятельством приходилось считаться, — он ведь опять сумеет ответить так, что все расхохочутся и примут его сторону. Она только сердито раздула ноздри и передернула плечами. Но когда консульша заговорила о предстоящем бале у консула Хунеуса и упомянула что-то о новых лакированных башмачках, Тони сняла со стола второй локоть и живо подхватила разговор.

— Вы все болтаете и болтаете, — жалобно воскликнул Христиан, — а у меня адски трудный урок! О, я бы тоже хотел быть коммерсантом!

— Ты каждый день хочешь чего-нибудь другого, — отрезал Том.

Но тут в саду показался Антон с подносом, на котором лежала визитная карточка, и все взоры с любопытством обратились к нему.

— «Грюнлих, агент, — прочитал консул, — из Гамбурга». Весьма приятный человек, наилучшим образом мне рекомендованный; сын пастора. У меня с ним дела, нам надо кое-что обсудить… Ты не возражаешь, Бетси? Антон, проси господина Грюнлиха пожаловать сюда.

По дорожке, с палкой и шляпой в правой руке, вытянув вперед шею, уже семенил мужчина среднего роста, лет тридцати двух, в зеленовато-желтом ворсистом сюртуке и в серых нитяных перчатках. Жидкие белокурые волосы осеняли его розовое, улыбающееся лицо, на котором около носа гнездилась большая бородавка. Подбородок и верхняя губа у него были гладко выбриты, а со щек, на английский манер, свисали длинные бакенбарды золотисто-желтого цвета. Он еще издали, с видом, выражающим нелицеприятную преданность, взмахнул своей большой светло-серой шляпой.

Последний шаг перед столом он сделал нарочито длинный, причем описал верхней частью корпуса такой полукруг, что его поклон мог быть отнесен ко всем сразу.

— Я помешал, я вторгся в недра семьи, — произнес он бархатным голосом. — Здесь все заняты чтением интересных книг, беседой… Прошу прощения!

— Добро пожаловать, уважаемый господин Грюнлих! — отвечал консул. Он поднялся с места, как и оба его сына, и теперь пожимал руку гостю. — Рад случаю приветствовать вас у себя вне стен конторы. Бетси, господин Грюнлих, наш давнишний клиент… Моя дочь Антония… Клотильда, моя племянница… С Томасом вы уже знакомы… а это мой младший сын. Христиан, гимназист…

После каждого имени г-н Грюнлих отвешивал поклон.

— Смею вас уверить, — продолжал он, — что я не хотел нарушить ваш покой. Я пришел по делу, и если мне позволено будет просить господина консула прогуляться по саду…

Консульша перебила его:

— Вы окажете нам любезность, если, прежде чем приступить к деловым разговорам с моим мужем, побудете немного с нами. Садитесь, прошу вас!

— Премного благодарен, — прочувственно отвечал г-н Грюнлих. Он опустился на краешек стула, подставленного ему Томасом, положил палку и шляпу на колени, затем уселся поудобнее, пригладил одну из бакенбард и легонько кашлянул, издав звук вроде «хэ-эм». Все это выглядело так, словно он хотел сказать: «Ну, хорошо, это вступление. А что дальше?»

Консульша немедленно начала занимать гостя.

— Вы ведь из Гамбурга, господин Грюнлих? — осведомилась она, слегка склонив голову набок и по-прежнему держа вышиванье на коленях.