Книга Sex в восточном городе - Раджа Алсани

Каким бы ни был итог — несомненно, эти странные и необычные письма произвели фурор в стране, которая прежде не переживала ничего подобного. Ясно, что еще долго они будут снабжать нас пищей для разговоров и пересудов, даже когда повесть подойдет к концу».

Садим начала нравиться работа в банке. С ней обращались вежливо и уважительно. Она была младшей среди своих коллег, и те охотно отвлекались от дел, чтобы предложить девушке помощь или совет. Особенно приятно ей было общаться с пакистанцем Таиром, самым веселым и добродушным из всех.

Работа оказалась вовсе не трудной. В обязанности Садим входило принимать посетителей и помогать им в заполнении документов, а также разбирать бумаги.

Она не отдавала предпочтения: ни одному из своих коллег, а потому не испытывала никакого смущения. А главное, среди них не было арабов, поэтому Гамра могла держаться со всеми на равных, шутить и смеяться, не налагая на себя никаких ограничений, как это обычно бывало, когда она оказывалась в обществе соотечественников.

Однажды, незадолго до закрытия банка, голубоглазый Эдвард, говоривший с очаровательным ирландским акцентом, предложил всей компании отправиться в «Пиано-бар» на Хай-стрит. Садим согласилась, поскольку согласился и Таир — и вдобавок бар находился неподалеку от ее дома.

Молодой человек собирался встретиться с другом и пойти с ним в кино. Садим объявила, что уйдет одновременно с ним. Таир напоминал старшего брата; в его присутствии девушка чувствовала себя в безопасности. В баре Садим не сводила глаз с фортепиано, на прозрачной стеклянной крышке которого стояла целая батарея бокалов. Она вспомнила белое фортепиано в гостиной у тети Бадрийи, в Эр-Рияде. Тарик, сын Бадрийи, брал уроки музыки и, в свою очередь, учил Гамру.

Садим предприняла отчаянную попытку сыграть, хотя прошло семь лет с тех пор, как она в последний раз садилась за инструмент. Предварительно извинившись, девушка почти наугад принялась нажимать на клавиши, а потом наиграла знакомый мотив — пьеску Омара Хайрата, ее любимого композитора.

На пороге паба, где он собирался встретиться с Таиром, Фирас уловил звуки знакомой арабской мелодии. Стоя на ступеньках, он заглянул в стеклянное окно и заметил красивую молодую женщину за фортепиано. Он стоял и слушал, пока не зазвучали аплодисменты и исполнительница не вернулась на место.

Фирас подошел к столику Таира, бегло поздоровался с остальными и попросил приятеля поторопиться, чтобы не опоздать в кино.

Таир даже не успел представить его коллегам, он только повернулся к Садим и спросил, не хочет ли она пойти вместе с ними. Та отказалась, пожелала им приятного вечера и тут же принялась собираться, потому что не хотела сидеть в пабе без Таира. Выйдя, мужчины зашагали налево, к кинотеатру, а Садим повернула направо, домой.

Через неделю Таир устроил вечеринку в честь своего тридцатилетия в кенсингтонском пабе. Там Фирас вторично увиделся с Садим. Он подошел к ней, как только она села.

— Сестра моя, вы арабка?

Садим широко раскрыла глаза.

— А вы?

Тоже. Меня зовут Фирас аль-Шаргави.

— Я Садим аль-Хораимли. Простите, я думала, вы пакистанец, как Таир.

Он улыбнулся ее смущению.

— Зато, глядя на вас, можно поручиться, что вы испанка. Ваш английский, ма shaa Allah! Он безупречен.

— Я из Саудовской Аравии.

Фирас улыбнулся:

— Большая честь познакомиться с вами.

Теперь, когда Садим узнала, что ее собеседник араб, она сожалела об этой встрече.

— Да, да, очень приятно. Я тоже рада.

— Я слышал вашу игру и сразу подумал, что вы, должно быть, арабка.

— Правда? А я и не помню, что вы были там, когда я играла.

— Я стоял на лестнице и наблюдал за вами через стекло. Впервые в жизни услышал восточную мелодию в «Пиано-баре». Вы великолепно играете.

— Спасибо, вы очень добры. — Садим взяла сумочку. — К сожалению, мне пора. Прошу прощения.

— Еще рано!

— У меня назначена встреча.

— Пожалуйста, подождите немного. Хотя бы попрощайтесь с Таиром. Наверняка он внизу, в баре.

— Не могу. Если увидите его, передайте мои наилучшие пожелания и скажите, что мне, к сожалению, пришлось уйти.

— Надеюсь, я вам не наскучил разговорами. Во всяком случае, было приятно встретиться.

«Не наскучил? Да еще несколько слов — и я снова бы начала сходить с ума от грусти. А чего ты ожидал? Ты араб!» — Да, мне тоже приятно. До свидания.

Садим вернулась домой, проклиная свое невезение. Друг ее соотечественник! Она начала мысленно перебирать в памяти все, что случилось неделю назад в «Пиано-баре». Неужели она совершила какой-нибудь поступок, недопустимый в присутствии соотечественника? Может быть, сказала что-то дерзкое, вызывающее, предосудительное? Появилась в недостаточно скромной одежде?

«Господи, сотри его с лица земли! Что он вообще тут делает? Неужели даже в Лондоне я не могу расслабиться и ввести себя естественно? Соотечественники буквально меня преследуют. Они всегда рядом! Аллах всемогущий! Держу пари, он раздует из увиденного скандал и завтра каждое мое слово будет известно всему Эр-Рияду. Бог не помилует тебя, Таир, и твоего друга. Как он сказал? „Сестра моя, вы арабка?“ Ну и фраза!»

В понедельник Садим выругала Таира за то, что он не предупредил ее о Фирасе. Таир отпирался, что сделал это преднамеренно. Фирас — не из тех парней, которые могут причинить ей проблемы. Они уже давно знакомы, вместе учились в Вестминстерском университете. Фирас занимался политическими науками, а Таир — бухгалтерским делом, в течение полугода они жили в одной комнате в студенческом общежитии. Оттуда было рукой подать до главной мечети в Риджентс-парке, так что оба регулярно посещали пятничную службу. Когда Таир получил диплом, то переехал в собственную квартиру на Мейда-вейл. Фирас перебрался на Сент-Джонсвуд, но молодые люди остались близкими друзьями.

В последующие дни Таир не говорил о Фирасе, а Садим не спрашивала. Впрочем, девушка подозревала, что он объяснил другу причины ее ухода с вечеринки. Как это унизительно! Не секрет, что девушки из Саудовской Аравии куда охотнее общаются с неарабами. Фирас был не первым и не последним человеком, испытавшим шок при известии о том, что соотечественница предпочитает знаться с пакистанцем, а не с ним.

Поскольку у Садим был относительно либеральный отец, она не ведала многих тревог и комплексов, свойственных большинству арабских девушек; в обычной ситуации она бы не беспокоилась о том, что скажут или подумают окружающие, но сейчас втайне мечтала об еще одной встрече с Фирасом в надежде выяснить, какое у него сложилось впечатление. Садим неприятно было сознавать, что он, возможно, подумал о ней плохо пусть даже они совсем не знали друг друга, Фирас мог пустить сплетню, способную от соотечественника к соотечественнику докатиться от Лондона до Эр-Рияда.