Книга Гангутское сражение. Морская сила - Иван Фирсов

Убитых предали морю, пленных заперли в трюм. Последовала команда Петра:

— С якоря сниматься, паруса ставить!

Первым шел на восьмипушечном «Астрильде» Петр, за ним в кильватер десятипушечный «Гедан» под командой Меншикова.

Журнал Петра отметил:

«…а мая 8-го о полуночи привели в лагерь к фельдмаршалу оные взятые суда, борт адмиральский, именуемый „Гедан“, на оном десять пушек 3-фунтовых, да шняву „Астрелъ“, на которой было 14 пушек. Людей на оных было всего 77 человек, из того числа побито: поручиков — 2, штурманов — 1, подштурманов — 1, констапелей — 2, боцманов — 2, боц-манатов — 2, квартирмейстеров — 1, волонтеров, матросов и солдат — 47 человек, в полон взято: штурман — 1, матросов и солдат — 17, кают-юнг — 1».

Крепостные стены озарились залпами салюта. Русские полки приветствовали первый корабельный трофей на море.

Военный совет состоялся в тот же день и был единогласен. Капитана Петра Михайлова и поручика Меншикова наградили орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Кроме того, государь получил чин капитана-командора.

Петр радовался беспредельно.

— Не припоминаю, Федор Лексеич, — сказал он Головину, — была ли прежде такая виктория российская? Любопытно мне. Отпишука нынче Тихону, пущай в прошлом покопается.

Долгое время не отзывался ему старый приятель Тихон Стрешнев, упорно искал то, чего не было. Наконец ответил:

«А за такую, государь, храбрым привотцам преде всего какие милости бывали, и того в Разряде не сыскано, для того, что не бывало взятия кораблей на море никогда; и еще в сундуках станем искать, а, чаю, сыскать нечево, примеров таких нет».

Вдвое ликовал Петр, повелел выбить медали — офицерам золотые, солдатам серебряные. На них изображение боя со шведскими судами обрамляла надпись: «Небываемое — бывает».

Радость победы не туманила разум. На горизонте продолжала маячить эскадра вице-адмирала Нумер-са — видимо, чего-то выжидала… Отвоеванное, исконное следовало удержать…

Придя в себя, Нумере собрал капитанов:

— Русские и на этот раз оказались проворнее нас. Такого позора шведский флот еще не испытывал на Балтике.

Нумере обвел взглядом хмурые лица капитанов. Каждый из них должен знать меру своей ответственности.

— Море есть море, оно не прощает-промахов. — Голос адмирала стал жестким. — Капитаны шнявы и галиота распустили слюни, наверняка все перепились и никакой вахты на верхней палубе не выставили. Полагаю, они ответят по закону, если еще остались живыми. Мы продолжаем блокаду выхода в море из реки, нам не известны замыслы русских. — Нумерс сделал паузу. — Еще не все потеряно. Я послал курьера к генералу Кронгиорту, думаю, он сумеет прогнать русских из устья…

Целую неделю ходил Петр на яхте по руслу Невы от озера до взморья, высматривал место для новой крепости.

На военном совете доложил:

— Прежний Канец нам ни к чему, ни то ни се. Крепость надо основательную, ближе к взморью ладить. Там приступ для неприятеля сделать невозможным. А вкруг крепости места раздольные, селения поставим.

Шереметев засомневался:

— Какое раздолье, государь? Лесом берега сплошь заросли.

— А нам тот лес по нужде — для корабельного строения. Все под рукой, возить не надобно. Готовь, Данилыч, закладку крепости. Пошли на остров, к Василью, призови его, он горазд по инженерному делу.

В тот же день Василий Корчмин начал изыскания, набросал чертеж крепости.

— Подсыпать землю не миновать, в большую воду остров притопляет Нева, — сразу предупредил царя Корчмин.

Пока готовили закладку крепости, Петр опять отправился на яхте проверить верфи. На Олонце осмотрел заложенный фрегат «Штандарт», предупредил Салтыкова и Татищева:

— В этом году по осени должен быть готов. На взморье выходить пора нашим кораблям. Не позабудьте заготовить мой штандарт для фрегата, как сказывал, о четырех морях нынче.

До этого на желтом царском штандарте — личном корабельном флаге Петра — двуглавый орел в когтях держал карты трех морей — Белого, Азовского, Каспийского. Теперь добавилась Балтика — четвертое море.

Настал день закладки крепости. В поденной за-писке Петра появилась новая знаменательная строка:

«По взятии Конец отправлен воинский совет, тот ли танец крепить или новое место удобное искать (понеже оный мал, далеко от моря и место не гораздо крепкое от натуры), в котором положено искать новое место, и по нескольких днях найдено к тому удобное место, остров, который называется Люст Елант, где в 16 день мая (в неделю пятидесятницы) крепость заложена…».

С того дня и взяла свое начало северная столица России.

Для ускорения строительства Петр установил каждому из шести бастионов приписать немедля людей из новгородской земли, согнав окрестных жителей.

Выбор Петра оказался удачным. С трех сторон окружала остров невская вода, а с четвертой — небольшая протока. Так что неприятелю не подступиться.

На плане крепости Петр пометил все шесть бастионов именами — Александра Меншикова, стольника Юрия Трубецкого, князя Никиты Зотова, кравчего Кириллы Нарышкина, стольника Гаврилы Головкина. Шестой бастион оставил себе.

— Пускай каждый из вас, — объявил он сподвижникам, — денно и нощно смотрителем будет за своим бастионом. Спрашивать с вас стану каждый божий день.

И земляные стены росли не по дням, а по часам, строили-то мужики новгородские, солдаты царские, их женки. Тысячами носили землю в мешках, рогожах, подолах. Лопат не хватало, землю руками копали. А жили-то как: «Бедным людям очень трудно пропитаться, так как они употребляли в пищу больше коренья и капусту, хлеба же почти в глаза не видят». Но как бы то ни было, дело спорилось. Шести недель не прошло, поднялись земляные стены-валы, выдвинулись углами раскаты с пушками. Какая же крепость без церкви! В Петров день, именины царя, закладывал церковь сам Петр, с песнопением и пушечной пальбой. По дню основания она получила название во имя «Святых Апостолов Петра и Павла», само собой и крепость назвали Петропавловской. А городу дали имя Святого Петра — Санкт-Питербурх… Вскоре и вся Россия узнала об этом из первых русских «Ведомостей»: «И тое крепость царь на свое государское наименование прозвали Петербургом обновити указал». А земляные стены крепости увенчал скоро по периметру бревенчатый частокол, внутри появились магазины для пороха, начали рубить избы для офицеров и солдат — зима не за горами.

Приглянулась царю лужайка напротив крепости, на большом острове к северу.

— Вели, Данилыч, сюда лес везти, будем избу рубить. Обживаться станем. Теперь мы здесь навсегда.

Бревна тесали вместе с Меншиковым аккуратными четырехгранниками, тщательно подгоняли друг к другу. Меншиков глянул на эскиз, набросанный Петром, сразу подметил:

— На голландский манер думаешь рубить избу?