Книга По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла - Генри Воллам Мортон

На первом этаже я застал молодого человека с торчащими во все стороны рыжими вихрами. Сидя на высоком табурете, он что-то старательно писал в толстенном гроссбухе.

— Вам наверх! — пробормотал он и ткнул пальцем в потолок, обнажив при этом пять дюймов костлявого запястья.

Я стал подниматься по скрипучей лестнице и на верхней площадке уткнулся в полуоткрытую дверь.

— Войдите! — послышался низкий, глубокий голос.

Я заглянул внутрь и увидел возле окна заваленный бумагами стол с наклонной столешницей. За ним сидел пожилой мужчина в черной ермолке и что-то читал. На носу у него поблескивали очки в металлической оправе. Я деликатно кашлянул, но мужчина не счел нужным оторваться от своего занятия. Ну, что ж, придется подождать. От нечего делать я принялся оглядываться по сторонам. На каминной доске стоял термос, рядом с ним — коробка для сандвичей и аккуратно сложенная салфетка.

Окно комнаты выходило на церковное кладбище. Вокруг серой башни летали грачи. Из дома напротив вышел человек с черным чемоданчиком, по виду врач. Я стал думать, что там приключилось: кто-то покинул бренную землю или, напротив, только прибыл в наш мир? Могильные холмики густо поросли нарциссами, однако многие из них уже отцвели либо были сорваны. Внезапно я наткнулся на внимательный и слегка насмешливый взгляд хозяина кабинета.

— Итак, что вам угодно? — спросил он, почесывая свою ермолку кончиком ножа для разрезания бумаг.

— Простите, сэр, вы секретарь городского совета? — поинтересовался я.

— Строго говоря, не совсем, — ответил мужчина. — Но фактически я исполняю эти обременительные обязанности в данном окружном совете. Чем могу служить?

Однако изложить свою просьбу я не успел, ибо мужчина резко развернулся в кресле и обратился ко мне с самым серьезным видом:

— Скажите, вы видели когда-нибудь молитвенник Эдуарда VI?

Я признался, что нет, и он тут же вручил мне означенный экземпляр. Мои слабые попытки получить интересовавшую информацию относительно городского округа остались незамеченными. Где уж им было конкурировать с библиографическим ражем, охватившим моего собеседника!

— Недавно я по случаю приобрел первое издание «Религии врача» Брауна, — сообщил он мне с самодовольным видом. — И знаете, за сколько? Ну же, сэр, попробуйте угадать!

— За фунт?

На лице у него появилось выражение триумфа, которое, наверное, даже Цезарь не часто мог себе позволить. Старик со всего размаха шмякнул ножом по столешнице и выкрикнул:

— За пять шиллингов!

В этот миг зазвонил телефон на столе, но старик не обратил на него ни малейшего внимания.

— А однажды я чуть было не купил старопечатного Чосера… — похвастался он.

И перекрывая телефонную трель, завершил фразу:

— …но он, к сожалению, оказался в плохом состоянии!

Телефон продолжал трезвонить, издавая резкие, требовательные звуки.

По лицу старика пробежала тень раздражения, и он, не слова не говоря, снял аппарат со стола и поставил на пол, себе под ноги. Я обратил внимание, что там уже лежала большая часть гроссбухов. Тут телефон наконец замолчал, и мужчина водворил его на место.

Он продолжал увлеченно говорить, а я внимательно слушал. Мне доставляло огромное удовольствие видеть, что у нас в провинциальной Англии еще не перевелись такие колоритные персонажи, словно списанные со станиц диккенсовских романов. Слушая, как он разглагольствует о своих разногласиях с городским советом Уитби, я размышлял: интересно, а если бы я пришел к нему с сообщением, что город горит, сменил бы он пластинку или продолжал бы вещать в том же духе? Скорее всего, последнее. Этот человек обладал весьма строгими моральными критериями, и такая мелочь, как пожар, вряд ли заставила бы его поступиться принципами. Он определенно мне нравился! Старик говорил о папе Григории I так, будто тот был его кузеном и не далее, как на прошлой неделе заглядывал в гости.

Церковные часы пробили два пополудни. Я заметил взгляд, который мой собеседник украдкой бросил на коробку с сандвичами, и посчитал невежливым затягивать аудиенцию.

— Всего доброго, сэр, — напутствовал он меня. — И, между прочим, если вас действительно интересует вопрос нашего градоустройства, обратитесь к нашему инспектору, мистеру Джонсу. На мой взгляд, это малоинтересно, но вам в конце концов виднее. До свидания…

Я побрел вниз по скрипучей лестнице.

— Послушайте! — его голос настиг меня на полпути.

Я посмотрел наверх и увидел, что мой новый знакомый стоит, перегнувшись через перила. Лицо его — с широким лбом и прямым носом (только что без бакенбардов) — напоминало лица стариков викторианской эпохи, а черная старомодная ермолка лишь усиливала впечатление.

— Послушайте! — кричал он мне вслед. — Вам, наверное, известно, что святой Августин без воодушевления воспринял приказ отправиться в Англию и проповедовать среди местных язычников. На самом деле он даже вернулся в Рим и всем рассказывал, как его пугает путешествие в эту ужасную, варварскую страну. Еще раз до свидания, сэр…

Я снова вышел на рыночную площадь и увидел, что там почти ничего не изменилось. Фермеры по-прежнему стояли возле загородки и критически рассматривали выставленных на продажу коров. Подобные взгляды — придирчивые, насмешливые — я неоднократно отмечал у профессоров Королевской академии на чьей-нибудь персональной выставке. Две-три старушки (из числа наиболее упорных) продолжали сидеть со своими корзинами в надежде дождаться покупателей. Над залитыми солнечным светом улицами плыл колокольный звон. Маленький городок пребывал в привычном состоянии послеобеденной дремы. Блаженный, ничем не нарушаемый покой…

Я миновал военный мемориал, стоявший на окраине городка на огороженной площади.

Что за чудо эти маленькие английские городки — и как же быстро они могут проснуться.

2

Сегодня поутру я очнулся в дурном расположении духа. Мысль, что никому на свете нет до меня дела, наводила безысходную хандру. А посему я решил поехать в Харрогит.

Для людей, склонных к одиночеству и мучительному самоанализу, нет ничего лучше, чем курорт с минеральными водами. Он действует на них подобно своеобразному духовному коктейлю. Если вы чувствуете, что сами себе опротивели, немедленно отправляйтесь на воды, а там уже попытайтесь исследовать симптомы. Оглянитесь по сторонам, и вы обнаружите, что вокруг полным-полно людей, куда хуже вас. По всем признакам они должны были бы ненавидеть себя, однако прекрасно уживаются сами с собой и с собственными недостатками — с какой же стати вам комплексовать?

Все курорты, как правило, встречают с распростертыми объятиями. Они взирают на вас с материнской любовью, причем заглядывают не в глаза, а еще глубже — внутрь, в самые печенки. И, независимо от того, что они там обнаружили, проникаются еще большей любовью. Эти милые, любезные старушки по имени Сомерсет, Бат — а также чрезвычайно похожие на них Челтнем, Лимингтон и Бакстон — буквально обволакивают своей любовью и заботой. По сравнению с ними Харрогит обнаруживает не слишком много сердечности.