Книга Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде - Алексей Соловьев

— Не гневайся, боярин! Но время — деньги! Спознает Кобыла, что ведал ты про татарина да промешкал и упустил… мокрого места не оставит!

Онуфрий вдруг представил громадного боярина Андрея во гневе и даже прикрыл глаза. В конце концов, пусть за все будет в ответе этот сухорукий петух! Выгорит дело — можно будет и свой кусок пирога поиметь. Прогорит — с боярина взятки гладки!

Уже к обеду два десятка ратных, захватив брони, тоненькой змейкой порысили вверх по Оке.

Глава 6

За те годы, что прошли после смерти хана Торгула, Нури действительно «ожидовел», но в хорошем смысле этого слова. Из лихого рубаки он превратился в пополневшего вельможу, научившегося больше думать, чем скакать и метать стрелы. Ему не нужно было объяснять, зачем Ивану вдруг понадобилось срочно отыскивать и (как понимал татарин) не менее срочно отправлять Галию к покойному Амылею. Главным было одно: смерть проклятой богатой кочевницы была и в его, Нури, интересах: он получал возможность вернуться в свой роскошный дом и продолжить жизнь делового человека, которому не чужды нега и праздность. Он также получал прибавку к своим запасам серебра — друг Иван заверил в этом, а слово друга для настоящего татарина всегда значило многое! Оставалось только отыскать Галию и придумать, как ее проводить!

В умении создавать ткань мудрости восточных мысленных хитросплетений Нури далеко обогнал Ивана. Русич был по-воински прост: увидел врага — руби! Татарин же желал избежать любой возможной опасности. Зачем работать самому, когда можно нанять и заплатить? Тем более что деньги на это давал кто-то другой?!

Посвятив Ивана в свои планы, встретившись под Москвой с двумя знатными родовитыми боярами в годах, получив одобрение и серебро вкупе с горстью драгоценных камней, Нури споро отбыл в Сарай.

Первым делом он узнал, что Галии в татарском районе ордынской столицы не было. Он примерно представлял, где находятся родовые Амылеевы кочевья. Нашел в венецианском квартале нужного ему человека, обговорил с ним все подробности намеченного плана. Отбыл с верными слугами в низовья Яика.

«Длинное ухо», этот извечный и самый надежный способ передачи новостей в бескрайних степных просторах, когда первый встречный, нашедший у твоего костра казан с пловом и пиалу чая, в ответ обязан рассказать все, что видел сам или слышал от других, помогло найти стойбище Галии без проблем. Нури обозрел его издали и невидимой тенью остался сопровождать далее, отослав в Сарай с вестью двух верных нукеров.

…Жара изнуряла пожилую женщину. Наступили дни привычного для этих мест пекла, и лишь прохладные воды большой реки и закаты приносили Галие облегчение. Она целыми днями сидела в тени шатра, ворчливо командуя рабынями, принимая вести от пастухов, благостно думая об Осман-бее, что кочевал неподалеку на другом берегу и обещал вскоре навестить все еще терзаемую плотскими желаниями татарку. Она смотрела в полированную пластину серебра, разглаживала морщины, выдававшую ее истинные годы шею… Тяжко вздыхала: вдруг желанный не захочет остаться на ночь в ее шатре, предпочтет юность одной из своих наложниц жизненному опыту страстолюбки? В заветном пузырьке давно хранилось надежное средство от колдуньи, заставляющее мужской член деревенеть и делать его хозяина нетерпеливо безумным. Но как хотелось еще и обольщать просто по-женски!

На улице раздалось ржание лошади, гомон незнакомых голосов, говоривших не на языке детей степи. Потом послышались и фразы на тюркском. Галия нетерпеливо ударила в бронзовое блюдо, призывая долгим звоном слугу.

— Кто там приехал?

— Южный купец с небольшим караваном. Просит вежу и пищу до завтрашнего утра.

— Позови его сюда!

Вошел высокий сухой мужчина ее лет с лицом, овеянным многими ветрами и опаленным солнцем. Он низко поклонился женщине и произнес с заметным акцентом:

— Кого имею счастье лицезреть, о госпожа?

Недавняя хандра улетучилась вмиг. Галия приветливо ответила, поинтересовалась о том, куда европеец держит путь. Узнав, что гость — купец из далекого Рима и направляется в Сарай-Джук, Мекку торговых людей на Яике и всем востоке великой Орды, распорядилась срочно разбить для него и немногочисленных спутников италийца походный шатер, зарезать жирного барана и отогнать лошадей и верблюдов на пастбище.

Предстоял интересный вечер, и он не обманул ожиданий женщины. Кассий (так звали гостя) угостил ее бурдюком дорогого красного вина. Поднес в подарок чудное ручное опахало из ярких перьев павлина с позолоченной рукоятью. А также один из своих товаров — дивный бальзам для кожи, разгоняющий морщины и придающий ей долгий обворожительный аромат.

— Я торгую мазями и жидкостями для дорогих женщин, — хвастался захмелевший гость. — Запахи моих притираний вдыхают ханы и шейхи, возлежа на животах своих жен и испытывая от этого все больше и больше желаний. В Сарай-Берке я заработал более ста сом, посетив главного евнуха гарема Исы-Гургена. Теперь хочу дождаться в Сарай-Джуке вашего нового повелителя, говорят, он вскоре прибудет туда из Хорезма! Попробуй вот этот бальзам, о прекрасная Галия, и ты увидишь, как расцветут твои губы!

Нужно ли говорить, что вкусившая неразбавленного вина женщина перепробовала на себе едва не половину из товара желанного теперь гостя. Кроме принесенного в дар она приобрела и амбру неведомого морского зверя-рыбы, и тонкие египетские благовония, и ароматные свечи из далекой Индии. О великий Магомед, как вовремя ты прислал под сень ее шатра этого милого и внимательного человека!

Утром Кассий уехал, а Галия принялась время от времени втирать в кожу и на губы целительные бальзамы, не подозревая, что растворенный в них медленный венецианский яд уже начал неотвратно делать свое губительное дело…

Глава 7

И вновь Кревский замок принимал Кейстута. Вновь братья были вдвоем. Вновь горел камин, пылали факелы на стенах, стол был накрыт для ужина на двоих. Вновь Ольгерд зазвал любимого брата поохотиться в пуще, чтобы совместить страсть к мужской забаве с самым насущным, что его волновало — борьбой за власть.

— Если б я знал, что отец посадит в Вильно Евнутия, я б не спешил обратно из-под Можайска, — зло вымолвил Ольгерд, отрезая сочный кус от зажаренного бока косули. — Если он видел в своем младшем сыне будущего Великого князя Литвы — то это его самая большая глупость! Евнутий — тряпка, не ему собирать наши земли в единый кулак!

— Про отца ты зря так сказал, — спокойно возразил Кейстут. — Он верил, что мы не перегрызем друг другу горло, закопав его. Он просто роздал сыновьям уделы. Но ты дважды прав, брат! Первое — Евнутию не место в Вильно, столицу должен занять достойный. Второе — ты хорошо сделал, что привел свою дружину из-под Можайска целой, без больших потерь. Она нам нужна будет здесь, и очень скоро!

Высокий мощный рыцарь замолчал и переключился на мясо. Ольгерд, сам никогда не пивший вина, неожиданно потянулся и налил брату венгерского. Кейстут улыбнулся:

— Ты будешь опытным правителем, брат! Порою так и нужно: преступить через себя, уластить противника, чтобы потом показать ему свою волю и мышцы! Позволь и мне поухаживать за тобой!