Книга Секретные объекты "Вервольфа" - Андрей Пржездомский

Наверху где-то совсем рядом раздался страшный взрыв. Весь дом тряхнуло так, что, казалось, сейчас он рассыплется, как карточный домик, и погребет под своими обломками обитателей маленького подвала. Огонь свечи вздрогнул и погас.

Ребенок, всхлипнув, залепетал тонким голосом: «Мути! мути!» Мать еще крепче прижала его голову к своему плечу, пытаясь накрыть мальчика толстым шерстяным пледом.

В установившейся между взрывами тишине стало слышно, как громко зажурчала вода за стеной подвала — наверное, прорвало водопроводную или канализационную трубу и из еще чудом сохранившейся емкости жидкость стала вытекать в полость между завалами.

«Не затопило бы нас здесь!» — должно быть, подумал каждый.

— Пауль, — продолжил молодой солдат прерванный разговор, — я думаю, что русские все равно нас обнаружат, даже если наши документы… — Он несколько понизил голос. — Не вызовут у них подозрений.

— Камрады, — неожиданно для солдат обратился к ним еще не сказавший ни слова нервный человек в кожаной куртке, — я предлагаю, пока нас не обнаружили русские, выбраться наверх и дворами пробраться в сторону Ломзе[59]. Там сейчас сплошные болота, и русские вряд ли сунутся туда. Я надеюсь, вы не забыли о присяге на верность фюреру? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Мы еще покажем русским, как могут сражаться за Родину настоящие национал-социалисты!

Солдаты в ответ не проронили ни слова.

В тишине между разрывами все услышали, как только что говоривший человек в куртке поднялся, повозился немного со свертком, который лежал рядом с ним на полу, достал из него какой-то предмет. Раздался характерный металлический звук, известный всем фронтовикам, когда в короб ручного пулемета вставляется снаряженный магазин. «МГ-34», — отметил про себя каждый из солдат.

— Господин, ортсгруппенлейтер[60], — неожиданно раздался голос женщины. — Пощадите нас, уходите отсюда. А то, если придут русские, они перебьют нас всех. Пожалейте хотя бы моего ребенка! Прошу вас!

Человек в кожанке зло выругался.

— Трусы и мерзавцы! Предатели! Дождетесь, что вас перебьют в этом вонючем подвале, как бешеных собак!

— Если нам суждено здесь погибнуть, то только из-за вас, проклятые «наци»! — тихо проговорил старик. — Все несчастья Германии от вас. И Кёнигсберг, и мой сын, и моя бедная Лотта — они погибли из-за вас…

— Старик, если ты не замолчишь, я размозжу тебе голову!

В подвале воцарилась напряженная тишина, прерываемая далекими глухими разрывами.

— Вы идете со мной? — с угрозой в голосе снова обратился к солдатам бывший руководитель местной организации НСДАП. — Я сейчас посмотрю, что делается наверху, а вы выйдите через пять минут. И ни минутой позже! Я заставлю вас, трусливые твари, сражаться до последней капли крови! Иначе вы подохните еще до того, как сюда придут «иваны»!

Оба солдата, Пауль и Рольф, поняли, что этот «золотой фазан»[61]— просто нацистский фанатик, который запросто перебьет всех, кто не согласится с ним продолжать борьбу «до последней капли крови». Поэтому на угрозу ортсгруппенлейтера они поспешили быстро ответить:

— Так точно! Мы выходим вслед за вами!

«Может быть, это и есть самый лучший выход из нашего положения, — подумал Рольф, вставая вслед за своим напарником. — Убьют, так убьют! А может, еще и выживем!»

Громко заскрипела отворяемая дверь. Слабый отраженный свет проник в подвал, штрихом очертив в темноте подвала фигуры-призраки, ожидающие своей участи. Слышались гулкие шаги «наци», поднимающегося по ступеням из подвала на улицу.

— Придется последовать за этим типом, Рольф. Эти бешеные фанатики способны на все! Они готовы сдохнуть сами и прихватить с собой других!

— Да, я думаю, лучше…

Слова солдата утонули в шуме раздавшейся рядом резкой автоматной очереди. И совсем уже близко, громким эхом отдаваясь в сводах подвала, застучал пулемет. Автоматная очередь оборвалась.

— Вот мерзавец! Теперь сюда непременно ворвутся русские! Бежим скорее!

Но было уже поздно. Послышались приближающийся шум стрельбы, скрежет танковых гусениц, едва различимые в шуме боя истошные крики.

Раздался оглушительный взрыв, дверь под воздействием взрывной волны резко отворилась, с размаху ударившись о стену. В подвал ворвалась мощная струя горячего воздуха и едкого дыма, а с ней липкие кровавые ошметки, наверное, то, что осталось от ортсгруппенлейтера.

Обитатели подвала оцепенели от ужаса.

Спустя некоторое время дым рассеялся, через открытую дверь послышались громкие голоса. Совсем близко, наверное, в дверной проем крикнули по-русски:

— Фашисты, получайте!

Раздалась длинная автоматная очередь. Пули забарабанили по косяку металлической двери, рикошетом отскакивая в разные стороны. Подвал наполнился пылью и металлическим звоном. Все разом бросились на пол, стремясь хоть как-то укрыться от ворвавшейся в подвал смерти.

Вскрикнул старик, ойкнул от обжегшей щеку боли Рольф. В повисшей после взрывов и стрельбы тишине было слышно, как, поднывая, плачет ребенок.

— О, мой Бог!.. Избавь меня от врагов моих! Защити меня и мое дитя от восстающих на меня! Избавь меня от делающих беззаконие, спаси от кровожадных! — всхлипывая, запричитала женщина.

— Э-э-э! Да тут баба! — раздалось снаружи.

По лестнице послышались осторожные шаги, и через мгновение в проеме двери появились фигуры советских солдат. Разгоряченные боем, готовые к немедленному подавлению любого сопротивления, потные и грязные, но лихорадочно возбужденные, они, держа перед собой оружие, всматривались в сумрачные очертания подвала.

— Вот они, «фрицы»! Наложили в штаны от страха! Вставай! Но-о! Хох! Гитлер капут!

Немцы медленно поднялись с пола. Оба солдата подняли руки вверх, всем своим видом показывая, что считают для себя войну законченной и сдаются в плен. Из рваной царапины на щеке Рольфа текли струйки крови. Она капала на форменную куртку, оставляя грязно-коричневые разводы на ткани.

Старик, по-видимому, задетый осколком или срикошетившей пулей, стоял, опустив голову и зажав рукой плечо. Только женщина, беззвучно плача и шепча молитву, продолжала сидеть на полу. Из-под пледа на вошедших русских смотрели испуганные и одновременно любопытные глаза ребенка. Впервые за несколько дней он увидел новых людей в этом сумрачном подвале, людей, которыми его долго пугали и которых он представлял, вероятно, как диких и страшных животных.