Книга Чудеса специальным рейсом - Марианна Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где же герои, дуэлянты, рыцари, где искатели истины, мудрецы, шуты, философы… где королевы, джульетты, дворянки, коварные леди?!
– Остались киллеры и обнаженные махи…
– Да-а…Думаете, раз женщины – так только о мужчинах?
Вот если сидит в кондитерской компания девочек… так примерно от двадцати до девяноста двух лет… И оживленно – кистями рук, и поводят плечиками, и глаза за челку закатывают… Это они о чем? О мужчинах? Ха!
А о чем?
О политике? О погоде? О болезнях? О футболе?
Ну вот еще выдумали! Что вы… Это о важном! Это о капелюшках. Так у нас называют шляпки.
Есть у нас шляпница – полька Марыся. Поэт… Таких капелюшков нет больше ни в одном городе мира: моделька «Маленькая мама», или «Кокетка», или «Прогулка», или «Панночка», или «Весенний ветер», или «Шоколадка», или «Дождик в Кракове», или «Княгиня Ольга». Боже мой, боже мой, как же это важно! Как это важно!
И о перчаточках, и о туфельках-черевичках, и о парасольках (так у нас называют зонтики). Чтоб парасольки и черевички – в тон капелюшкам. Ну и о главной мечте… Обсуждали бы и обсуждали… Сейчас все замрем, девочки, – и еще раз… Итак…
– Чтоб мелкий нарядный бисерный дождик в чужом красивом маленьком городе…
– Чтоб парасолька с рыжими осенними листьями…
– Капелюшек «Дождик в Кракове» в тон…
– И черевички удобные из хорошей кожи…
– И перчатки строо-о-го по руке… Это важно.
– Да-да… И чтоб вечер…Чтоб умытые мостовые…
– Чтоб кованые чугунные фонари…
– Чтоб теплый дом…
– Запах ванили…
– Корицы…
– Кофе…
– Да-да…
– И никуда не спешить…
– И твои дети повзрослевшие рядом…
– И тоже чтоб никуда не спешили…
– И большая добрая собака цвета меда…
– Можно… И нет телевизора и газет…
– Точно…
– Ну и главное, да? Девочки?..
– Да. Чтоб понимали.
– Чтоб на самом деле, наконец, понимали, что нужно женщине…
– Чтоб понимали…
– А женщине… Ей нужно совсем немного…
– Чтоб понимали.
– Да-да… Чтоб понимали. И все.
Потом – помолчать. Погладить пальчиком кофейную чашечку, подумать, переглянуться, улыбнуться… Вздохнуть понимающе…
Земную жизнь пройдя до половины и обратив взор свой в прошлое, я наконец поняла, что надежда встретить истинного полноценного рыцаря, надежда, из года в год то подымающаяся из пепла, то слабнущая, в итоге официально заявила, что она умывает руки.
Я лично рыцарей видела только в кино. И там они все время дрались, бились, сражались, состязались и воевали. А такой, чтобы не дрался и не воевал, то есть совсем небойцовый рыцарь, попался мне только однажды – в канадском мультике. И то рыцарь там оказался какой-то некондиционный: маленький, некрасивый и злой. И при этом с торчащим топором в голове. Он совсем не занимался своими прямыми рыцарскими обязанностями – не сражался за отечество, не волочился за дамой сердца, не искал кубок Грааля. Он просто болтался без дела по свету, плел интриги и совершал всякие глупости. С топором в голове. И не замечал вообще этот топор. Свыкся, наверное.
Я вот иногда думаю: почему некоторые мужчины у нас такие злые, завистливые и невоспитанные? Может, причиной тому – как раз вот эти невидимые невооруженному глазу топоры, торчащие из их голов? Топоры, с которыми они свыклись.
* * *
Вот я встретилась с подругами. А они мне, мол, что ты грустишь, что печалишься-то, ну как эта самая…
А я им:
– О-о-о, что вы понимаете, – говорю им, – это я пока еще печалюсь. А потом как соберусь с силами, да как повешу нос и как пригорюнюсь. И уже всю последующую жизнь свою буду кручиниться да кручиниться. А все потому, что хотя я уже и перевалила серьезный возрастной рубеж, рыцаря в наших селеньях все нет и нет.
– Ну и нету, подумаешь, стоит ли из-за того грустить, печалиться, горюниться и тем более кручиниться, – успокаивала меня добрая моя подруга Надя.
– И вешать нос… – добавила добрая моя подруга Ира.
– Ну вот смотри, – стала рассказывать Надя. – Был у меня Антонов. Да? Двери в помещение передо мной открывал? Открывал. Даже когда мне не надо было туда. Под локоток держал? Держал. Цветы охапками? Дарил. Дрался даже из-за меня. Рыцарь, да? Да.
А однажды мы гуляли. И он свой пиджак накинул мне на плечи. И тут вдруг ка-а-ак затрясется все вокруг. У нас же сейсмически опасная зона. Нет, ну представьте: поздний тихий прохладный вечер. Мы гуляем компанией. Присели на лавочку в парке. Кругом фонари, свет сквозь листья дразнится, играет… – ох, эта Надя поэт! – И тут все вокруг как заходит ходуном! Мостик через речку подпрыгивает, деревья испуганно трепещут, и скамейка под нами как поехала!.. А самое страшное– фонари вдруг погасли и, как пьяные, стали качаться. Землетрясение. И кто-то из наших, самый сообразительный, крикнул: «Бежим! На стадион. Там нет электропроводов, там ничего сверху не упадет». И все, как по команде, сорвались и побежали. И мой Антонов, представь, тоже сорвался и побежал. Без меня…Сорвался, да. Только сначала сорвал свой пиджак с моих плеч и уже тогда убежал. А вы говорите…
– Кто говорит? – ей отвечает Ира на это все. – А я вот замуж было уже собралась. Уже и фата, и столовую сотрудников главпочтамта арендовали для свадебного ужина, и торты с двумя лебедями из безе, и холодец еще, и голубцы… И он забежал ко мне в гости костюм свой показать. Просто так пришел. Родион мой. И я ему кофе, себе кофе. А к кофе – внимание, девочки, – два глазурованных сырка. Два. То есть вы поняли, да? Ему кофе, себе кофе и два сырка в шоколадной глазури. Так он спокойно оба развернул и оба съел. Даже глаз не поднимая. Так по-детски, сосредоточенно: «Ням-ням-ням. Чав-чав-чав». А потом поднял глаза и спрашивает: «Что?» И я ему говорю: «Все, Родион Чеглинский, свадьбы не будет». Ничего ему не объясняла. Ничего никому не объясняла. Но свадьбу отменила немедленно… Правда, – вздохнула Ирка, добрая моя подруга, – я за него все равно замуж вышла. Все ведь уже было готово – и лебеди на торте, и голубцы… Но я с тех пор на глазурованные сырки смотреть не могу.
* * *
Послушала я моих девчонок и говорю:
– А поедемте, девочки, в Хотин, а? Там как раз Битва наций международная. Хоть посмотрим, какие они бывают, рыцари. Туда, – рассказываю я подругам своим, Ире и Наде, – в старинную, еще Ломоносовым упомянутую крепость, – понаедут доблестные воины из разных рыцарских орденов Европы со своими верными оруженосцами, а также всякие сюзерены с вассалами, свободные лавочники, музыканты, колдуны, шарлатаны, фальшивомонетчики и легендарные разбойники, презревшие рыцарские идеалы. Думаю, не побрезгуют визитом в средневековый Хотин, – продолжаю я красочно и вдохновенно рисовать девчонкам перспективы, – и угрюмые пехотинцы – язычники неверные, и суровые коварные сарацины – испанские мавры, и турецкие копьеносцы, и мамелюкские кавалеристы-пустынники с острыми топорами, а также иные приземистые, кривоногие, зыркающие раскосыми дикими глазами из-под косматых самосшитых грубых колпаков друзья степей.
