Книга Как я играю! - Алексей Штерн

– Шермилло, ляг на пузо, – пробормотал Пропст и сам не услышал своего голоса, – только облачко пара вырвалось изо рта.

Насколько лед скользок, он убедился сам в первую же секунду, как очутился на этой незнакомой реке. Не просто очутился, а перенесся неведомым образом, после того как сверзился в воду с осыпающегося берега Ловашни, где проходили соревнования спиннингистов. Только что Пропет был там, а в следующее мгновение – здесь, на льду. Насквозь мокрый и грязный. Но беда была не в этом, а в том, что, сделав всего лишь шаг, магистр поскользнулся и с такой силой приложился об лед, что потерял сознание.

Помощь верного друга и адъютанта была бы сейчас как нельзя более кстати, но кот скользил и скользил дальше по слегка наклонному блестящему на солнце ледяному панцирю, в который был закована река. Он заметил Женуа фон дер Пропета и даже помахал ему, но больше поделать ничего не смог.

Приближался поворот, а за ним могло быть все что угодно, к примеру, открытая полынья, поэтому Шермилло решил до поры до времени больше не дергаться и философски подпер голову лапой.

Полыньи за поворотом не оказалось. Вместо нее примерно посредине реки изо льда торчал камень, на верху которого Шермилло увидел знакомую фигуру. Тубуз Моран сидел, поджав ноги и обняв спиннинг, и ошалело озирался по сторонам. Еще несколько секунд назад он поймал из бурлящей Ловашни знатную рыбину, и вдруг!.. Река – во льду, берега – в снегу, холодно, одиноко, что произошло – непонятно…

– Тубузище, помогайй-й, давайй-й-й! – крикнул Шермилло, не очень понимая, каким образом лек-пин сможет это сделать.

Тубуз встрепенулся, увидел приближающегося кота, чуть не свалился с камня и замотал головой, словно прогоняя наваждение.

– Лови меня, Тубузище, лови! – закричал Шермилло.

Слово «лови» произвело на лекпина поистине магическое действие. Привстав и поудобнее взяв спиннинг, Тубуз на секунду сосредоточился, примерился и с силой бросил приманку наперерез движению кота. Приманкой был тот самый воблер, утерянный господином Нью, но подцепленный Тубузом, на который лекпин поймал копьеносого маголосося и который до сих пор так и висел на леске. Воблер пролетел перед самой мордой Шермиллы, тот ловко перехватил леску, и лекпин начал медленное вращение катушки, впервые в жизни вытаскивая на рыболовную снасть не рыбу, а здоровенного котищу.

* * *

Для Буськи смена обстановки тоже была моментальной. Еще секунду назад гномиха, запыхавшаяся после пробежки за Тубузом, наблюдала, как главный судья спиннинговых соревнований господин Менала собирается взвесить пойманную лекпином рыбину, и вот уже перед ней река, покрытая голубым прозрачным льдом, а сама она, мокрая с ног до головы, сидит в сугробе и держит в руке непонятно откуда взявшуюся дощечку с обломанными краями. А вокруг звенящая тишина – и ничего, кроме льда, снега и голых деревьев на берегу.

И еще – начинающий давать о себе знать холод.

Разбрасывая дощечкой снег, Буська выбралась из сугроба. Раздеваться и выжимать промокшую одежду не было смысла. Для начала лучше согреться, работая в поте лица. Отыскав на берегу ровную, едва припорошенную снегом площадку, с двух сторон огороженную высокими валунами, она сначала расчистила ее, а затем, со свойственной гномам деловитостью, принялась обживать приглянувшееся место. Наломала хвороста, натаскала толстых веток, найденных на берегу. Поработала своим остро отточенным топориком, срубив пару толстых сухих деревьев. Нашла и притащила на будущее костровище несколько булыжников и выложила из них круг с таким расчетом, чтобы, находясь между стеной из валунов и огнем, быть и в тепле, и в безопасности.

Как можно быстрее развести костер было важно по нескольким причинам. Во-первых, огонь не даст замерзнуть, во-вторых, отпугнет, возможно, присутствующих поблизости хищников, в-третьих, подаст сигнал тем, кто имел несчастье оказаться в такой же ситуации, что и сама Буська.

В образованном круге запалила огонь, воспользовавшись огнивом, кресалом и трутом, что предусмотрительно хранились в непромокаемом мешочке, в складках гномьего наряда. Аккуратно подкладывая в зарождающийся костер сперва совсем маленькие веточки, затем все толще, она питала и питала его топливом, и пламя, благодарно пожиравшее все подряд, увеличивалось и увеличивалось в размерах, становилось все жарче и жарче.

Теперь уже можно было снять курточку и получше просушить ее на вытянутых к огню руках. А чуть позже – провести ревизию всего того, что у Буськи имелось при себе. Но все-таки прежде следовало осмотреться и выяснить, что, к примеру, находится за поворотом реки. Проверив, на месте ли все ее орудия самозащиты, Буська вытащила из бревнышка воткнутый в него топор и отправилась на разведку.

* * *

– Доставайй-й, доставайй-й, что медлишш-шь? Не видишш-шь, лапы совсем онемели! – поторапливал Тубуза Морана кот Шермилло, пока тот доставал из его кармана кисет и трубку, пока набивал ее табачком, пока раскуривал.

Лекпин не был заядлым курильщиком, но иногда, чтобы пофрантить, к примеру, в трактире «Две веселые русалки», мог позволить себе побаловаться дымком, поэтому обращаться с курительными трубками умел.

Не успел он прибуксировать по скользкому льду беспомощного кота к своему камню и помочь ему к себе забраться, как Шермилло, даже не поблагодарив, потребовал, чтобы лекпин раскурил ему трубку. Обижаться Тубуз не стал и просьбу товарища по несчастью терпеливо исполнил. Тем более что, затянувшись, прежде чем передать коту дымящуюся трубку, и сам перестал паниковать.

– Что с нами случилось, Меховой? – вспомнил лекпин прозвище, которым иногда удосуживал называть кота Воль-Дер-Мар.

– Ясно, что случилось, – невозмутимо ответил Шермилло, выпустив в морозный воздух колечко сизоватого дыма. – Оказались мы с тобой, дружище Тубузище, на реке, покрытой льдом, несущей свои воды посреди живописного горного ущелья…

– Ты что, издеваешься? – аж подскочил Тубуз. – Я и сам вижу, где мы оказались! Я спрашиваю, как это произошло?

– Ясно, как произош-шло, – все так же невозмутимо сказал Шермилло. – Магия. Черная магия!

– А… – Тубуз открыл рот, но вопросов навалилось столько, что, не выбрав, который задать следующим, захлопнул его и сел обратно.

– Сейчас лапы немного отогрею, и надо нам с тобой, Тубузище, на берег перебираться, – сделав несколько затяжек, сказал кот и махнул лапой в сторону правого берега. – Вон на тот.

– Этот ближе, – возразил Тубуз, вглядываясь в очертания левого берега. По сравнению с правым, он казался более крутым, зато вдоль него тянулась цепочка ветвистых деревьев, росших надо льдом примерно в два лекпинских роста. – Кажется, что ближе. Во всяком случае, на этом деревья растут, и я смогу блесной до них добросить, за какой-нибудь сук зацепиться и потом по леске до берега подтянуться, как тебя подтягивал, и там что-нибудь придумаю.

– Деревья – это хорош-шо, – согласился кот. – Из них можно всякие приспособления сделать, чтобы по льду передвигаться. А то я, как назло, вчера ногти на лапах состриг, думал, до зимы как раз отрастут. И вот она – зимуш-шка-зима, со всеми ее прелестями…