Книга Эльва - Олег Лукьянов

— Так что же ты от меня хочешь? — спросил я, уже успев немного оправиться от неожиданности.

Лицо лейтенанта покрылось красными пятнами, он еще сильнее сжал губы, а потом гаркнул так, что я вздрогнул от звона в ушах:

— Хочу, чтобы ты освободил меня, а еще лучше — сдался!!! Даю слово, тебя пощадят — но если ты убьешь меня, офицера КВРФ, тебя будет ждать стопроцентная казнь!

Похлопав ресницами и помотав головой, чтобы избавиться от докучливого звона в ушах, я произнес мирным тоном:

— Зачем мне тебя убивать? Посидишь спокойненько в камере до тех пор, пока я не решу, что с тобой делать.

— Ты не имеешь права удерживать меня в заключении! Согласно конвенции…

— Заткнись, лейтенант! — велел я. — Где была твоя конвенция, когда ты со своими андроидами хотел меня убить?! Скажи, ты о ней помнил?

По ястребиному лицу прошла едва заметная судорога — похоже, он смутился, правда, взгляда не отвел.

— Ты не человек, — попытался урезонить он, — ты — «кролик»!

Тяжелая кровь, ударившая в голову несколько секунд назад, вновь отхлынула куда-то вниз. На мгновение я попытался взглянуть на ситуацию с точки зрения корсара, но сразу понял, что у миров, в которых мы живем, нет ничего общего — мы не поймем друг друга при всем желании.

— Разговор окончен. Убери его, Эльва.

Прежде чем лейтенант успел раскрыть рот, намереваясь что-то добавить, Эльва телепортировала его обратно в камеру. Я вновь остался в одиночестве, в каюте мертвого капитана. Его портрет взирал на меня со стены. На лице — явная насмешка. В глазах злое — удовлетворение. Он явно меня невзлюбил.

— Эльва, а это не было опасным? — спросил я, чтобы разрушить иллюзию присутствия в каюте духа капитана. — Он мог на меня наброситься?

— Заключенный, сэр?

— Да.

— Это была… можно сказать, голограмма, сэр.

— Ясно. А почему он называет меня кроликом?

— Возможно, это сленговое выражение. Таким словом обозначают людей, добровольно отдавших себя на эксперименты во имя процветания науки.

— Не понял, — протянул я после паузы, — что-то не помню, чтобы я подписывал бумаги и отдавал себя на эксперименты…

— Сэр, согласно Всесистемной Конвенции, вы причисляетесь к разряду археологических находок — находясь в криокапсуле, вы были мертвы. Принимать решение о вашем оживлении имеют право только научно-исследовательские институты и некоторые правительственные организации. А я приняла это решение только потому, что вы находились в очереди на воскрешение.

— В очереди? — переспросил я, пытаясь ухватить хоть какую-то нить разговора.

— На вас уже проводились эксперименты, последняя фаза должна была начаться после вашего воскрешения — однако началась война с Демиургом, а потом напали корсары и…

— То есть я — вещь в прямом смысле слова? У меня нет никаких прав?

— Именно так, сэр. Но попытаюсь вас подбодрить: я восстановила ваши права — до тех пор, пока вы остаетесь в роли временного капитана.

Я скривился. Будущее мне опять перестало нравиться. Проклятые уроды!

Заложив руки за спину, я встал и зашагал от стены к стене. Но ничего, кроме деревянной облицовки каюты, перед глазами так и не возникло — похоже, выхода из сложившейся ситуации не существовало. Нависшие надо мной, как дамоклов меч, и, надеюсь, потерявшие «Эльву» пираты — это очень плохо, они меня убьют. Поиск спасения у «цивилизации» тоже не лучшая идея. Для них я — вещь, даже думать не хочу, что они со мной сделают. А оставаться здесь тоже нельзя — проснувшееся нечто по имени Демиург с удовольствием размажет «Эльву» по всем окрестным планетам.

Ладно, выход все-таки есть. Нужно починить реактор «Эльвы» и убраться отсюда туда, где нас никто не найдет. Возможно, придется остаток жизни провести в глубоком космосе, как отшельник в пустыне…. Хотя почему «как отшельник»? Вон сколько таких же, как я, находятся на корабле в замороженном состоянии — оживлю, и будет компания. Но это потом… как минимум после постройки реактора.

— Эльва, корабль для переброски меня на планету готов?

— Нет, сэр. Для производства корабля класса «Бот» потребовалось восстановить малую верфь. Некоторое утраченное оборудование было перенесено с других, но основное пришлось создавать на фабрике. Это заняло больше расчетного времени, так что производство бота было отложено на четыре с половиной часа. Оставшееся время составляет сорок три минуты.

— Понятно. А сколько осталось энергии в аккумуляторах?

— В накопителях, сэр.

— Один фиг.

— Двенадцать процентов, капитан.

— Почти на дне… Слушай, у меня плохое предчувствие, мне кажется, нас скоро найдут пираты.

— Вряд ли, сэр. Скорее, сюда прибудет флот ОСА.

— С чего ты взяла?

— Я отправила запрос о помощи и краткий доклад о произошедших событиях сразу, как только вы уничтожили сторожки корсаров.

Я замер столбом, внутри все похолодело, а мозг, наоборот, казалось, разогрелся почти до точки кипения.

— Почему ты не сообщила мне? Почему не спросила у меня разрешения?

— Я действовала согласно инструкции, капитан.

— Больше так не делай.

— Не могу обещать, сэр.

— И когда прибудет флот? — спросил я, помолчав.

— Время на прохождение сигнала направленного сообщения отсюда до ближайших систем Аливрии составляет примерно неделю. Путь флота ОСА займет еще один или два дня.

— Сигнал движется медленнее флота? — удивился я.

— Разумеется, сэр. Флот оснащен гипервременными двигателями. И еще, капитан. Вы можете ускорить посылку сообщения, если отдадите приказ построить гипервременной зонд, который отправится прямиком к Аливрии, что позволит сэкономить дней пять.

— Нет, — выдохнул я, — не стоит. Кстати, Аливрия — это что?

— Центральная планета, можно сказать — столица человеческой цивилизации.

— А Земля?

— Это и есть Земля, сэр. Просто шесть сотен лет назад, в разгар эпохи колонизации, она была переименована. Я употребляю слово Земля для того, чтобы избежать путаницы в нашем с вами общении.

— А ОСА расшифровывается как…

— Объединенные Системы Аливрии.

— Ладно, Эльва, довольно об этом. Опять башка разболелась. Вы что, даже воскресить по-человечески не можете?

— Капитан, длительность вашего плохого самочувствия аномальна. Возможно, это результат экспериментов, проводимых над вашим телом в криокапсуле.

— И что это были за эксперименты? — нервно спросил я.

— Не могу знать, сэр. Информация засекречена даже от меня.