Книга Спартак - Андрей Валентинов

Этруски в этом, увы, не оригинальны. Оригинальны они в том, что предпочитали не резать обреченных кремневым ножом на алтаре, а заставлять жертвы самих убивать друг друга — прямо над свежей могилой. Почему? Похоже, считали они, некроманты, что такой способ эффективнее. Да простится мне такое сравнение, но в китайской кухне принято утку, перед тем как разделывать, несколько дней палками, бедняжку, бить.

Вот вам и гладиаторы.

И снова вроде бы неувязка. Убиенные на погребальных играх — тоже мертвецы, их также следует бояться. А вот этруски думали, что нет, ибо их гладиаторы, как правило, военнопленные, то есть чужаки. Чужаки же нам, этрускам, не опасны, мы на своей земле, пусть с их душами собственные боги разбираются.

Итак, гладиаторы — жертвы мертвецам, то есть самые настоящие покойники. С того момента, когда пленный становился гладиатором, он считался принадлежащим душе того, в честь которого ему и надлежало умереть. Если коротко: гладиаторы уже "ТАМ", на "том" свете. Подчеркну: не приговоренные к смерти, а те, что УЖЕ умерли. Отправится же гладиатор "туда" через час или через десять лет, не так важно, он уже "ихний", так сказать, с печатью Смерти на челе. Как писал христианин Тертуллиан: "То, что жертвовали умершим, считали служением мертвым".

Римляне этрусский культ заимствовали полностью, до мелочей. И у римлян появились свои гладиаторы. Между прочим, в Риме гладиаторские игры назывались "munus", что значит "обязанность" — обязанность по отношению к неупокоенным душам. Как писал тот же Тертуллиан: "Так облегчали смерть убийствами". И ритуал оставался вполне этрусским. Скажем, служитель, что убитых гладиаторов с арены уносил, звался Харун. Харун же (на греческого Харона похоже, правда?) — имя этрусского бога мертвых. Выходил он на арену не просто так, а с большим молотом, потому как богу Харуну такой молот по чину полагался.

Я написал, что на обычных кладбищах гладиаторов хоронить было нельзя, но не уточнил, на каких можно. Так вот, гладиаторов, если они были не рабы, а свободные (то есть сами в гладиаторы записались), надлежало хоронить на кладбищах для САМОУБИЙЦ. Вполне логично — что петлю на шею накинул, что гладиатором стал. А вот "ланиста", тот, что гладиаторскую школу содержит, означало попросту "палач". И это тоже логично.

Историю римской гладиатуры излагать не буду, о ней в любой толковой книжке достаточно сказано. Но вот что любопытно. Вначале гладиаторов было мало. Сколько жертв требует душа отдельно взятого покойника? Не сотню же! Выставлялись на погребальных играх, как правило, три-четыре пары.

…Как по мне, все равно людоедство!

Итак, погребальные жертвы — дело семейное, частное, и гладиаторов не очень много. Но вот в 105 году до Р.Х. происходит нечто важное — гладиатура в Риме объявляется ГОСУДАРСТВЕННЫМ ДЕЛОМ. Отныне гладиаторские бои проводятся официальными лицами, более того, теперь это их прямая ОБЯЗАННОСТЬ. Именно с этого времени гладиаторские бои становятся такими, как их описал Джованьоли: арена, тысячи зрителей, дружный ор публики. Гладиаторов теперь много, убивают по сотне, по нескольку сотен… Почему?

Историки мудро замечают, что к этому времени вера в богов у римлян слегка ослабела, и гладиатура как бы отрывается от заупокойного культа. В общем, становится спортом — кровавым, страшным, но спортом, зрелищем, так сказать. Отсюда и знаменитое: "Хлеба и зрелищ!" Мол, добрым римлянам всего-то и надо, что бесплатную булку получить и на гладиаторов поглазеть.

А вот я так не думаю. То есть зрелищем для народа гладиаторские бои действительно стали, но вот относились к гладиаторам совершенно так, как и прежде. Они, конечно, спортсмены, они чемпионы — но все-таки зомби. Шли века, а гладиаторы все еще считались принадлежащими "тому" свету. Стать гладиатором — по-прежнему все равно что в петлю нырнуть, выйти на арену — мертвецом непогребенным стать.

Значит?

А как вы думаете, дорогой читатель, что первым делом запретили императоры-христиане? Правильно, гладиаторские бои. И добрые римляне, теперь уже тоже христиане, не стали спорить, несмотря на всю свою любовь к зрелищам. Не стали, потому что ПОНЯЛИ. Дело не в гуманизме, не в смягчении нравов. Императоры-христиане смертную казнь не отменили, пленных по-прежнему убивали, города со всем населением сжигали. Но вот гладиаторские бои проводить было НЕЛЬЗЯ — как не полагалось христианину приносить жертву Юпитеру или Марсу.

Итак, во времена Спартака гладиатор — по-прежнему мертвец, но жертву приносит уже не отдельная семья, а Римская республика. И чем больше жертв, тем лучше. Так что для римлян, которые стекались на гладиаторские бои поглазеть, убийство на арене — не просто убийство, а жертвоприношение.

Синезий:

"Крикс и Спартак — люди из низких гладиаторов, предназначенные быть на арене цирка ОЧИСТИТЕЛЬНЫМИ ЖЕРТВАМИ за народ римский…"

Очистительные жертвы за весь народ — не шутка! Отсюда и энтузиазм, отсюда и невиданная, чудовищная популярность таких игр. Отсюда и постоянные требования добрых римлян: гладиаторов! гладиаторов! гладиаторов! С одной стороны — зрелище почище корриды, но с другой, так сказать, с темной, — жертва "им", дабы "они" в покое нас оставили. Жертва за всех, за весь римский народ. Как не порадоваться, как такой жертвы не потребовать?

Только вот закавыка! Когда гладиаторы у погребального костра какого-нибудь сенатора насмерть резались, все понятно было: умер сенатор, значит, душу его следовало ублажить, а "тем", что невидимо у костра толпились, глаза кровью замазать. А кого, простите, ублажало Римское государство, да еще в таких масштабах? Кому глаза кровью замазывало?

Не будем спешить, может, и до этого дойдем. Пока же отметим: во времена Спартака гладиатура — государственное дело. Гладиаторов много, они нужны постоянно, а посему их воспитывают в специальных школах. Школ этих много, они есть в самом Риме, есть в Равенне, в Пренесте. И в Помпеях, что недалеко от Капуи, гладиаторская школа имеется. Но та, что в Капуе, школа Лентула Батиата, считается лучшей, можно сказать, образцовой. И вот в этой самой образцовой школе и случился заговор.

А теперь составим заметку в Интернете (ту, в которой про восстание учеников школы боевых искусств) заново, но уже не по-нашему, а по-римски. Звучала бы она приблизительно так:

"В городе Капуя (штат Иллинойс), в анатомическом театре местного университета, среди содержащихся там покойников раскрыт заговор. Во главе заговора — некто Джон Спартак, болгарин по происхождению, дезертир американской армии, приговоренный за это к смертной казни и казненный на электрическом стуле в тюрьме Синг-Синг. Большая часть заговорщиков усмирена осиновыми колами, но около семидесяти покойников ушли из города и сейчас пробираются на юг, в болота Миссисипи. По пути они разоружили несколько полицейских патрулей. Все экстрасенсы и заклинатели духов в ближайших штатах подняты по тревоге и призваны в национальную гвардию. Причины и цели заговора непонятны. По некоторым данным, Джон Спартак заявил, "что это лучше, чем валяться на цинковых столах на потеху студентам". Полиция взяла под охрану все кладбища и морги в стране".