Книга Пророк - Дмитрий Шидловский

— Думаешь, покорят? — с улыбкой спросила Юля.

— Нет, конечно. Мир не может покорить никто, так уж он устроен. Но всякий раз чья-либо попытка покорить мир всегда очень дорого обходилась человечеству.

Автомобиль на огромной скорости несся по дармштадтскому автобану. Я включил радио, и из динамиков потекла чарующая музыка Бетховена.

— А ты хотел бы властвовать над всем миром? — вдруг спросила Юля.

— Зачем? — я засмеялся. — Мне семейной корпорации за глаза хватает.

— А вот Андрей хотел, — заметила Юля.

— Сдуру, — ответил я.

— Наверное, — согласилась она. — Но ты знаешь, я в свое время была очень увлечена им.

— Я это еще в «Максиме» заметил, — усмехнулся я. — Твоя лексика настолько не соответствовала твоему внутреннему миру, что я сразу понял, что здесь не обошлось без внешнего влияния.

— А ты сумел увидеть весь мой внутренний мир?

— Нет, конечно. Но несоответствие сразу бросилось в глаза.

— Значит, ты все же что-то увидел. Как?

— Интуиция. До сих пор она меня не подводила.

— Интересно, и что же ты увидел во мне?

— Что ты добрый и честный человек и ищешь истину.

— Да, ты прав. В свое время я подумала то же и про Андрея.

— Но ведь он хотел управлять миром.

— Ты думаешь, это несовместимо?

— Конечно. Управлять миром мечтают три типа людей: те, кто никогда не отвечал за других, властолюбцы и те, кто считает, что уже познали истину. Все это несовместимо с духовным поиском.

— А может тот, кто познал истину, захотеть править миром?

— Сомневаюсь. Есть китайская поговорка: «Утром познав истину, вечером можно умереть». Я думаю, что тому, кому открылись тайны бытия, уже нечего делать в нашем не лучшем из миров.

— Интересно, такие же вещи я читала у Гарри Гоюна, — сказала она. — Ты не слышал о нем?

— Слышал, — безразлично бросил я, — но очень мало.

— Это китайский святой. Говорят, еще и пророк. Он живет сейчас в Калифорнии, где создал учение «Небесного предела». Кстати, Андрей тоже один из его почитателей. Мы и познакомились-то на студенческом вечере по изучению трудов Гоюна.

— И обращение к учению святого не помешало Андрею желать власти над миром? Оно не противоречило деятельности его «красной бригады»?

— Как ни странно, нет. Он даже находил подтверждения своим мыслям в учении Гоюна.

— Что ж, с духовными учениями такое бывает. А что напророчил этот пророк?

— Многие беды для мира.

— Он не оригинален, — усмехнулся я. — Если хочешь привлечь к себе внимание, надо обещать либо катастрофы, либо всеобщее процветание... либо и то, и другое одновременно.

— Но его критика современного мира очень точна, — возразила Юля.

— Критиковать несложно. Сложно изменить что-то в жизни.

— Вот Гоюн и говорит о том, что для того чтобы изменить мир, надо изменить свое отношение к жизни. Если люди начнут мыслить иначе, обратятся к добру, то мир станет лучше.

— Справедливо. Только не пойму, как господин Андрей сумел из этого сделать вывод, что нападение на князя Юсупова улучшит мир.

— Он говорил, что есть люди, которые никогда не начнут работать во имя всего человечества.

— Это он тоже прочитал у Гоюна?

— Не знаю.

— Как это не знаешь? Разве ты не читала его трудов?

— В учении «Небесного предела» существуют разные ступени посвящения. Андрей был допущен на более высокую, чем я.

— Вот как?! О таком я не слышал. Что-то очень напоминает секту.

— Может быть. Но в школе «Небесного предела» говорят, что некоторые знания могут быть доверены только подготовленным людям.

— Логично, — я снова усмехнулся. — Старине Гоюну не откажешь в здравомыслии.

— Разве это не типично восточный подход к обучению? Ведь ты учился в Китае.

— Ты изучила мою биографию?

— Да, немного. Я смотрела публикации о тебе в Интернете.

— Давно?

— Нет. После того случая в «Максиме».

— И что там интересного?

— Много сплетен. Про твою бывшую жену немного. Почему вы расстались?

— Разве этого не было в биографии?

— Было, но я не поверила.

— И правильно сделала. Истинные причины всегда не на поверхности.

— Но все-таки, почему вы расстались?

— Не стоит ворошить прошлое, Юля. Это уже пройденный этап.

— Но может быть, о нем стоит знать, чтобы не обжечься в будущем, — Юля хитро посмотрела на меня.

— Чтобы не обжечься в будущем, лучше не приближаться к моей бывшей жене. Человек, полный злобы и жажды мести, опасен для всех.

— Твоя бывшая жена во всех интервью рисует тебя просто дьяволом во плоти, а ты вообще не отвечаешь на вопросы о своем разводе.

— Это ты верно заметила. Неужели во всей моей биографии тебя заинтересовал лишь мой скоротечный брак и громкий развод?

— Если честно, самое интересное — это твоя жизнь в Китае. Но о ней почти нет сведений. Сказано только, что ты в восемьдесят третьем году закончил Пекинский императорский университет и вернулся в Петербург после гибели брата в девяностом. Все. Даже непонятно, что ты делал семь лет после окончания университета.

— Я работал в представительстве нашей корпорации в Азии, потом возглавлял его.

— И все?

— Нет, конечно. Жизнь богата и удивительна, всего и не расскажешь.

— Но о тебе не сказано вообще ничего.

— Тем лучше. Не придется оправдываться за былые поступки и слова. Человек постоянно меняется. И тем противнее, когда какой-то журналюшка ради красного словца постоянно тычет тебе под нос то, что ты говорил или делал десять лет назад.

— Ты считаешь, что человек не отвечает за свои прошлые слова и поступки?

— Отвечает, но только перед собой и теми, кого это касается непосредственно. Постоянно оправдываться и каяться перед всем миром не нужно.

Она помолчала.

— Я понимаю, о чем ты хотела спросить, — сказал я. — Имею ли я какое-то отношение к Гоюну?

— Если честно, да, — оживилась она.

— Мы с ним не встречались, — ответил я. — Хотя он жил в Пекине, когда я учился там. Более того, мы занимались у одного наставника ушу. Но он покинул эту школу раньше, чем я пришел в нее.

— Вы занимались ушу у одного учителя?! — воскликнула она.

— Ушу, то есть боевым искусством.