Книга Палач. Книга 2 - Александр Ачлей

— Но увы. Видимо, не было на то воли нашего Верховного Владыки Ра, — тут Дин вообще перестал что-либо понимать. — Ваш митрополит Исидор сразу же по возвращении в Москву был низложен великим князем Василием Темным с полного согласия и одобрения народа. Остальные же православные священнослужители отреклись от унии сразу по прибытии в свои епархии. Подписание унии они мотивировали сильным давлением на них принимающей стороны, которая держала их в Италии на полуголодном пайке и недвусмысленно намекала на физическую расправу в случае отказа оставить свой автограф под данным документом, — последние слова Риччарди сопровождались брезгливой гримасой, должной демонстрировать, что все это не правда, а выдумки.

— То есть уния, опять же переходя к современным понятиям, так и не была ратифицирована Православными соборами ни в Москве, ни в Константинополе. А в 1443 году Иерусалимский собор с участием патриархов Иерусалимского, Антиохийского и Александрийского (главных после Константинопольского) отлучили всех приверженцев унии от церкви. Окончательную точку в нашей неудавшейся попытке объединить церкви стало низложение в 1450 году в Царьграде патриарха-униата Григория Мамы и избрание на Апостольский престол сторонника православия Афанасия. Хотя это уже не спасло саму Византию от окончательной гибели: три года спустя, в 1453 году, как вы наверняка знаете, Константинополь был захвачен турками-османами. Последний император Константин XI Драгаш погиб в бою, а центр православия переместился в Москву, которая с тех пор считалась главным препятствием на нашем пути к мировому господству. Именно поэтому я и не ожидал, что когда-либо стану сотрудничать с русскими.

— И что же вас подвигло на столь нелогичный шаг? — не без иронии спросил Дин.

— Белый Император! Он искренне не хотел, чтобы после Потопа мы жили в разделенном мире. Но жизнь сложная штука. И мы, Хранители, не сдержали ни слов, ни клятв, — заключил с грустью Риччарди.

— Кто? Кто?? — переспросил Дин.

— Это неважно. Слишком долго рассказывать. Я и так сказал сегодня много лишнего.

— Жалеете?

— Да нет. Вы мне симпатичны. Тем более что я знавал лично ваших пращуров. У вашего народа были мудрые вожди. Они выбрали для жизни удивительную землю. Я до сих пор не могу забыть красоту Алазанской долины, ее картинно зеленые рощи, тень ореховых аллей, молочно-голубую пену рек. Чудо! Никакого гнуса, никаких мух, оводов! Поистине рай на земле. Ясно, чего Помпей туда поперся. Говорил я ему: здесь тебе не северные варвары. Отобрать лишь одной силой не получится. Так оно и вышло. Но какой-то толк от его похода все-таки был: вот вы на свет появились. Но хватит об этом. Я отдохнул душой, и теперь можно перейти к делу, — Риччарди отодвинул от себя недопитый фужер и бутылку с коньяком и пристально посмотрел на Дина абсолютно трезвым взглядом.

— По моим сведениям, от вашей группы мало что осталось. Поэтому принято решение создать новый отряд, в который войдут представители наших структур. Поскольку мы в деле, я ставлю наблюдателя от нас. И вы должны будете информировать его о ходе операции. Подробности обсудите с Бенетти. А теперь идите отдыхайте, — и Риччарди позвонил в изящный серебряный колокольчик.

Дверь мягко отворилась, и в комнату вошел стюард, жестом предложивший Дину покинуть уютную каюту хозяина. Дин поднялся. Кивком головы поблагодарил Риччарди за гостеприимство, вышел в длинный коридор в сопровождении безмолвного спутника и через несколько минут был уже в своей каюте. Он быстро разделся и, не принимая душа, плюхнулся в роскошную двуспальную кровать, после чего тут же уснул. Да так крепко, что не услышал, как в двери провернулся замок. Молчаливая тень бесшумно проникла в каюту и накрыла Дина с головой.

Глава XV

Священный Альянс
(История вопроса)

К началу XVI века папский Рим достиг не только апогея своего величия и славы. Он приобрел еще и множество врагов, которые искренне ненавидели католическую церковь и ее понтификов за их безнравственность, стяжательство, безверие и алчность. И были во многом правы! Наглую и безрассудную с точки зрения официальной церкви выходку никому не известного Мартина Лютера, неожиданно бросившему вызов папизму, вдруг поддержали немецкие князья. В Швейцарии все большим авторитетом стал пользоваться некий Жан Кальвин, проповедовавший взгляды теории по своей бесчеловечности и жестокости близкие к взглядам катар, этих фанатичных оппонентов Рима, с которыми, казалось, было покончено еще двести лет назад. Королевские дворы Европы, особенно на Севере, заявляли о своей независимости от Ватикана. Протестантскими стали Швеция и Пруссия, Бранденбург и Швейцария. Оплот католичества — Франция, бывшая в XIV веке (благодаря Авиньонскому пленению пап) чуть ли не богословским центром всего христианского мира, оказалась расколотой гугенотской ересью, которая завоевывала все более прочные позиции в государственных и общественных институтах королевства. И наконец, Англия, на которую папы возлагали особые надежды, особенно после ее монархического матримониального союза с Испанией, вдруг взбрыкнула и в одночасье лишила Рим каких-либо прав на своей территории, приняв Акт о верховенстве.

Все эти удары наносились один за другим, целенаправленно и хладнокровно, сознательно разрушая несокрушимый монолит церковного единства, сцементированный монашескими орденами, репрессиями, пытками и кострами. Конечно, с этим что-то надо было делать! «Псы господни» — доминиканцы, стоявшие у истоков святой инквизиции, не успевали реагировать на вызовы времени. Папы, обладавшие неограниченным финансовым и человеческим ресурсом, не знали, как и в каком направлении использовать данный ресурс. У них не было отлаженной системы прогнозирования, оценки настоящего и прошлого. Созданный фанатично преданным католицизму Игнатием Лойолой орден Иисуса, названный у нас из-за недобросовестного перевода орденом иезуитов, мог быть мощным оружием, но без понимания конкретных целей мало чем был способен помочь папству в его попытке сдержать натиск реформаторов.

И вот в этих крайне сложных условиях, когда решалась судьба собственно Рима, папы приняли историческое со всех точек зрения решение. Они создали разведку. Причем не как вспомогательный орган обеспечения военных действий, а как специальную службу. Так в 1566 году родился Священный Альянс, который сразу занял позиции надгосударственной структуры общеевропейского масштаба. Он был призван обеспечить победу католической церкви в ее непримиримой борьбе с еретиками, отступниками и предателями. Опираясь на широкую агентурную сеть, сотканную из адептов католической церкви и раскинутую по всему миру, Священный Альянс получил доступ к секретам и тайным планам своих оппонентов. Это давало возможность своевременно и быстро ликвидировать возникавшую то тут, то там опасность. Так была искоренена гугенотская оппозиция в Париже, восстановлены на английском престоле монархи-католики, в зародыше задушены ростки протестных антицерковных выступлений в Испании и Португалии, усилено влияние Рима в Польше и Литве, Курляндии и Финляндии, среди восточных славян.

Фактически Священный Альянс обеспечивал полномасштабную войну смыслов между патриархальным феодализмом и нарождающейся буржуазией, сопровождающуюся тайными операциями, загадочными политическими убийствами и государственными переворотами. Его деятельность была настолько успешной, что он не на шутку напугал Англию, которая после блистательной победы над испанцами и гибели Непобедимой армады оседлала основные торговые пути на Атлантике, переместившиеся в эпоху Великих географических открытий сюда из Средиземноморья. Именно тогда в Лондоне под эгидой британской короны появилась другая надгосударственная специальная структура — МИ-6 (Military Intelligence), призванная на службу нашедшими в Туманном Альбионе прибежище евреями, тамплиерами и венецианцами, создавшими впоследствии мировую финансовую олигархию (Фининтерн).