Книга Полдень сегодняшней ночи - Дмитрий Володихин

Забор в два человеческих роста, колючая проволока поверху, да бронированная дверь. Детские забавы. Симонов оказался внутри дома, потратив восемь секунд на дверь и сигнализацию. И только утренний беглец от инфаркта к инсульту будто бы заметил невдалеке пожилого джентльмена в костюме и с тростью… беззвучно перемахивающим через забор наподобие крупной птицы. Конечно, ему померещилось.

Ни охранников, ни собаки. Впрочем, отсутствию заурядных, видимых глазу способов предотвратить нежелательное вторжение Андрей Петрович нимало не удивился. Машенька сама по себе и охранник, и собаки, и минное поле, и средний танк заодно. Но вот то, что невидимые рубежи обороны пропустили его, не вякнув, – непорядок. Больше, чем непорядок. Девочка никак не может восстановить форму… Вот хотя бы Стенка-2. Поставлена прямо рядом с киотом, а слаба, слаба! Порядочная ведьма нейтрализует без особых усилий. Или простейший технобарьер в прихожей: да здесь просто-напросто разрядились аккумуляторы. И она, конечно, не удосужилась поменять.

Сверху донесся рев. Затем рык. Вслед за рыком – рокот, быстро перешедший из стадии аллегро в стадию крещендо.

Андрей Петрович отметил: святая вода на лестнице выдохлась. Даже какой-нибудь примитивный гоблин в лучшем случае слегка опалил бы себе шерсть, двигаясь по ступенькам. Темный эльф, порядочный маг или цифровой демон не заметили бы. Против них это ноль защиты…

Рокоту вторила причитающая гармошка женских всхлипов и стонов. «Ну еще же… постарайся для меня… мой вепрь!» Девочка была ужасно недовольна, однако из последних сил старалась превратить плохую игру в хорошую. Когда Машеньке действительно приятно, она только вздыхает. Прерывисто так. Никаких криков, никаких воплей. И уж тем более никаких вепрей.

…Кстати, ежели здесь появится какой-нибудь деревенский бес из провинции Гнилопят или… или, скажем из Кривозуба, ему такая святая вода, две недели как из храма, тоже не страшней обогревателя. Ступней не обожжет. Велика у сельских бесов грубость натуры. Иной раз выстрел из легкого орудия шкура выдерживает.

Симонов добрался до спальни на втором этаже и деликатно постучал. Какое многозначительное молчание было ему ответом из-за двери! Потом послышался мужской голос: «Бу-бу-бу-ррр». Женский – в ответ: «Да не знаю я. Никого не звала…» Опять мужской: «Бу-бу-бу… твой бывший не рубит… бу-бу-бу… разберемся». Женский: «Коля!»

Дверь отворилась. На пороге – истинный Геракл. Обнаженный. Лет девятнадцати-двадцати. «Я понимаю девочку», – подумал Андрей Петрович. Мышцы… торс… шея… нижняя челюсть… и опять-таки мышцы… какие! Однажды ему пришлось по делам службы побывать в Гераклее Понтийской. Местный мастер сработал патрона города в процессе борьбы с Антеем. Не хуже знаете ли, афинских корифеев, даром, что провинция. Какая экспрессия!

– Топай отсюда, старый козел, – спокойно сказал Симонову Геракл. И затворил дверь. С ощутимым шумовым эффектом.

«Хм», – подумал Андрей Петрович. Вновь поскребся.

Из-за двери послышалось:

– Приколись, Машка, там какой-то козлина безбашенный ломится. Ну, ща он у меня воткнет по полной…

– Не грузи, кент. Хата моя. Заценил фишку? Сама разберусь.

Шуршат одеждой. Торопливое такое шуршание. Выходит все тот же Геракл в спортивных трусах и кроссовках. В глазах у него пылает гневное мачо. За ним выпархивает Машенька в боди и халатике. О! Будто и не было сорока семи операций, восстановивших жизнеспособность ее последнего тела после застенка… да и пожалуй еще десятка-полутора операций косметических. Если белокурую мисс сексуальность в группе «АББА» сделать пониже сантиметров на десять, поуже в плечах и в бедрах сантиметров на семь, а потом усыпать веснушками в три слоя, вышла бы точная копия нынешней Машеньки. Возраст, правда, тоже придется откорректировать. Установить на отметке 15-16.

– Андрюша, ты!

– Да ты этого бобра галимого типа за мужика держишь! Не круто зажигаем, детка?

– Отвали.

– Алле! Он тут нам весь кайф обломал, а ты, типа, мне – вали?

– У нас дела, реально. Ты по саунду взял тяжеловато. Секи фишку: дела. По бабкам. Посиди тихо. Все ничтяк, но побазарить надо.

– Побаза-арить? А-андрю-уша? Да я ему чан расколю! А ты! Ты типа знаешь, кто ты есть?

– Такой умный, догнал типа кто я? Да у тебя крыша едет! Вали, давай!

– Ты конкретно подстилка. Подстилка типа под этого бобра. Гринами берешь или деревом?

– Молодой человек… – Петрович должен был вмешаться. Геракл повернулся на голос и поднял кулак. Могучий кулачище подрагивал в воздухе, как подрагивает рука с мячом у игрока в водное поло перед броском по воротам. Вратарь мечется, пытаясь угадать направление броска, а нападающий всячески финтит. Если вместо мяча представить себе внушительный кулак, это выглядит просто феерически.

– Андрюша, не надо. Не трогай его. Я сама…

– Что ты там сама, стервоза? – Геракл взбеленился по-настоящему. Кулак выбирал посадочную полосу на машенькином лице. Его владелец шипел:

– Р-размажу, стервоз-за…

Девушка отошла шага на четыре и с печальной обреченностью в голосе задала вопрос:

– Может, сфильтруем все-таки? Ну, непонятка вышла… Замнем, Коля. После оторвемся.

– Безмазо тебе, подстилка дешевая со мной отрываться! Да я тебе…

Андрей Петрович мелко захихикал. Все-таки очень старое у него тело. Если не контролировать тембр голоса, такое, знаете ли, дребезжание выходит… Сто сорок лет назад Машенька прервала биографию капрала бесячьей гвардии как раз на подобной фразе: я, мол, тебе! А каким здоровяком был покойный! Геракла в три-четыре весом…

Между тем, влюбленный юноша сократил дистанцию на один шаг. С явно агрессивными намерениями. Машенька более не колебалась. Она пошла с правой ноги чуть в сторону, упала на левую и выстрелила правой Гераклу в пах. Сила этого удара такова, что машенькин оппонент буквально пролетел мимо Симонова, ударился о стену спиной и отправился в обратный маршрут. Девушка продлила геракловы скитания своим маленьким кулачком. Ее воздыхатель загрохотал по скрипучим деревянным ступенькам. Там, внизу, в коридорчике у прихожей ползало в поисках пятого угла безобидное существо, совершенно утратившее всяческие боевые навыки.

Машенька виновато взглянула на Андрея Петровича. Шмыгнула носом. Почесала коленку. И говорит:

– Ну, мазовый фишняк… Оно хотя бы того стоило, Андрюша?

– Да. Во-первых, сударыня, немедленно отправь возлюбленного домой. Во-вторых, дай мне кофе. В-третьих, у нас общий сбор. Боевая готовность по форме 2. В-четвертых, воевода несколько часов назад поименовал меня Андреем Петровичем.

– Андреем Петровичем? Ну, крыша едет, башни срывает…

Она спустилась вниз, ухватила мычащего теленочка за трусы и потащила на веранду. Намедни дождило, с утра стояла сырая прохлада. Машенька распахнула бронированную дверь, ветерок обдул их обоих. Девушка зябко передернула плечиками: гусиная кожа. Терпеть не могу эту гусиную кожу… Положила рядом с жалобным телом Коленьки одежду. Взглянула на него еще разок: как жаль, опять ничего не получилось.