Книга Наемник - Андрей Ливадный

…Андрей открыл глаза, отключил устройства импланта, предоставляя рассудку небольшую передышку.

Десять лет прошло с момента капитуляции Альянса, но мало что изменилось в жизни победителей.

Обитаемая Галактика послевоенного десятилетия в восприятии Кирсанова была похожа на сгоревший лес, где под пеплом еще рдеют жаркие угли пожара. Выжженное пространство, кое-где сохранившее островки жизни. Произошла катастрофа, последствия которой казались неодолимыми. Ситуация складывалась зыбкая, неопределенная, война не прекратилась, она лишь перешла в иную фазу, вспыхивая множеством неожиданных вторжений со стороны роботизированных подразделений побежденного противника, усугубляясь еще и чередой локальных конфликтов между «суверенными» планетами.

По крохам собирая факты новейшей истории, Андрей не ставил себе целью искать виновных. Он пытался понять истоки проблем дня сегодняшнего, но чем упорнее и глубже он «копал», тем страшнее, тоскливее становилось на душе. На фоне сделанных открытий победа Свободных Колоний выглядела нелепой случайностью, стечением обстоятельств, а капитуляция Альянса не укладывалась в рамки созданных Кирсановым математических моделей.

Цифры упрямо говорили об обратном. У Свободных Колоний не было шансов не то что выиграть войну, а элементарно выжить. Миллионные армии боевых сервомеханизмов, армады автоматических кораблей, оснащенных модулями искусственного интеллекта, стоявшие на вооружении Земного Альянса, не участвовали в битве за Солнечную систему, они дислоцировались на периферии, в секторах неисследованного космоса. Масштаб угрозы, нависшей, как дамоклов меч, над разоренными войной мирами с разрушенной экономикой, искалеченными экосистемами, пока не поддавался осмыслению.

Кирсанов, как никто другой, понимал – модулям искусственного интеллекта нет никакого дела до соглашений, достигнутых между людьми. Они созданы для войны и продолжают ее, невзирая на факт капитуляции Альянса. Относительное затишье в боевых действиях, длящееся уже десять лет и нарушаемое лишь незначительными вылазками небольших по численности автономных роботизированных подразделений, не уменьшало степень потенциальной угрозы. Время для боевых машин – понятие не критическое. Наивно полагать иное, успокаивать себя и других, надеясь, что все образуется само собой.

Встав из-за рабочего стола, Андрей неторопливо прошелся по лаборатории. Длинный узкий коридор, образованный десятками испытательных стендов, давно стал для него привычным местом прогулок. Почти полсотни метров, в теснине между кибернетическими блоками, в гротескной игре света от сотен индикационных сигналов, – около ста шагов, затем разворот, и назад, мимо вставок из прозрачного бронепластика, за которыми видны кристалломодули «Одиночек» всех модификаций, какие удалось собрать среди трофеев тридцатилетней войны.

Не он начинал проводимые тут исследования. Андрей появился на свет, когда Галактическая война уже полыхала на просторах освоенного людьми космоса. Из ранних детских воспоминаний той поры остались тусклые клочки серых, неинтересных будней, проведенных в ядерных убежищах Форта Стеллар, постоянное ощущение голода, холода, идущего от стылых бетонных стен, периодическая дрожь – отголоски ракетно-бомбовых ударов, перепахивавших поверхность лишенной атмосферы луны, рев сигналов тревоги, хмурые, землистые лица взрослых, надоедливый запах озона, витающий в воздухе герметизированных подземелий, и они – не по годам серьезные дети, пленники замкнутых пространств, лишенные тепла и заботы родителей.

Их не растили в ненависти. По большому счету никто не занимался воспитанием нового поколения, они развлекали себя сами, порой жестоко и неумело, играя в войну, ведь реальность не предлагала ничего иного.

Им хотелось быстрее повзрослеть. Казалось, что за чертой возмужания ждет что-то иное, радикально отличающееся от унылой скуки ядерного убежища.

Сейчас, неторопливо прогуливаясь по длинному коридору лаборатории «ИИ», Андрей прекрасно понимал, сколь наивны были те мечты. В возрасте семи лет он получил право покидать убежище, но внешний мир не распахнулся навстречу юному, жаждущему перемен рассудку чередой удивительных открытий. Вне стен бункера простирались километры мрачных коридоров, освещенных тусклым светом едва тлеющих потолочных панелей. Сотни новых отсеков, уровней, но везде одно и то же: люди, андроиды, сервомеханизмы, занятые непосильной борьбой, отдающие все ради победы, в которую тогда и верилось-то с трудом.

Повзрослев, Кирсанов часто задумывался – почему конфликт прародины и колоний обернулся глобальной, непримиримой войной, объявшей сотни звездных систем?

Подойдя к рабочему столу, он взглянул на голографические мониторы. Ответ таился там – в стереообъеме источающих призрачный свет сферических экранов, между которыми в специальном гнезде адаптера притаился кристалломодуль «Одиночки», демонтированный с подбитой серв-машины класса «Фалангер».

Сев в кресло, Андрей привычно погрузился в размышления. В такт мыслям на правом виске Кирсанова появилась крохотная искра индикации передатчиков импланта. Система кибернетического модуля, находящегося в постоянном контакте с рассудком, считывала мыслеобразы человека и, подчиняясь заложенным программам, формировала информационные запросы: чип импланта установил связь с кибстеком, охватывающим запястье левой руки. Секунду спустя на ближайших компьютерных терминалах изменились узоры огней, а в информационном пространстве, куда погрузился разум Кирсанова, один за другим стали возникать прозрачные экраны – на них выводились данные, созвучные мыслям Андрея.

Сейчас это уже не казалось чем-то необычным. Элементарное действие, но еще тридцать лет назад о нейросенсорном контакте между человеком и машинами говорили как о технологии далекого будущего. Управлять силой мысли сложными кибернетическими комплексами не умел никто, но война – самый жесткий и стремительный двигатель научно-технического прогресса – завела человечество далеко за черту допустимого, в область технологий, опередивших свое время.

В ответ на мысли Андрея один из экранов развернул данные, взятые из архивного файла.

Взгляд Кирсанова скользнул по строкам.

…

«Выход за пределы Солнечной системы и война с колониями показали нам, насколько сильна и одновременно слаба наша техника. Нельзя умалчивать тот факт, что мы стали заложниками чрезвычайной мощи собственных космических кораблей. Они оказались слишком грубым, чересчур эффективным орудием уничтожения.

События на Дабоге, который превратился в мертвый кусок радиоактивного льда, послужили впечатляющим уроком.

Стирать миры – разве в этом виделась задача покорения колоний? Что толку от господства в космическом пространстве, если мы не в состоянии захватить самое ценное – жизненное пространство терраформированных колонистами планет? Мы инициировали Вторую волну Экспансии не затем, чтобы уничтожать, а с целью покорять. В этом виделся смысл войны с колониями – эволюционной войны за обладание столь необходимым жизненным пространством.

На Дабоге все получилось с точностью до наоборот… Но отчаянное, варварское сопротивление этой колонии дало нам в руки мощнейшее оружие для продвижения вперед. Болезненное поражение наших десантных подразделений на поверхности Дабога обернулось технической победой – мы получили наглядный пример, урок и теперь знаем наземный аналог нашим космическим крейсерам. Шагающие агротехнические машины Дабога, должным образом модифицированные, доведенные до совершенства земными сервоинженерами, – вот тот клинок, который будет отковываться на иных мирах, пока не обретет прочность стали, способной хирургическим путем вырезать злокачественные опухоли сопротивления. И тогда десятки новых планет откроются наконец для граждан Альянса.