Книга Мой нежный варвар - Джудит Френч

— Значит, она вдова? Я бы на ее месте…

Майет высоко держала голову и старалась ни с кем не встречаться взглядом. Птолемей провел ее на возвышение и указал на скамеечку рядом с собой. Она села, радуясь, что можно немного расслабиться. Просторные покои с колоннами плыли у нее перед глазами, и она попыталась унять волнение. Греки, египтяне, финикийцы, персы, нубийцы, мужчины и женщины разных оттенков кожи и национальностей заполняли покои. Жрецы и священнослужители, купцы, аристократы с женами стражники, солдаты, евнухи и актеры толпились, пытаясь занять выгодное положение. Ни Беренисы, ни Артакамы не было. Птолемей положил руку ей на плечо.

— Это не займет много времени, — сказал он. — После приема мы перейдем с наиболее важными гостями, их будете около ста, в другое помещение и пообедаем. Не знаю, как вы, а я умираю от голода.

Он кивнул евнуху, тот прошептал что-то другому служителю, который сделал знак следующему помощнику. Суровый человек в египетском одеянии ударил в медный гонг. Воцарилась тишина.

Тот же тучный и самодовольный верховный управляющий, который огласил ее появление, выступил вперед.

— О величайший в мире царь, правитель Египта, царь…

Майет стала искать в толпе Геспер и увидела, что та стоит рядом со старым знатным греком.

— Не отвлекайся, — прошептал Птолемей. — Он сейчас представит иностранных послов. Одному Зевсу известно, какую дань они принесут… Последний посол привез из Китая пятнистого медведя.

Пальцы Птолемея сильно сжали ее плечо, когда управляющий провозгласил:

— Принц Кайан, правитель Бактрии и Согдианы.

Глава 8

Майет вздрогнула от того, что Птолемей до боли сдавил ей плечо. Она в замешательстве посмотрела на царя, затем на человека, который вызвал такое беспокойство царя. Этот варвар осмелился приблизиться к возвышению и не стал падать ниц перед Птолемеем.

Чувствуя, как сильно бьется сердце, она не отводила взгляд от принца Кайана. Майет ощутила, как сжалось ее горло. Ей казалось, что ее столкнули с края пропасти в пустоту.

Яростный взгляд блестящих глаз с миндалевидным разрезом остановился на ней. Она всматривалась в необычные черты его лица. По обе стороны гордо поднятой головы свисали две тонкие косички, заплетенные лентами из красного шелка. За косичками буйствовала пышная шевелюра блестящих черных волос, окаймлявшая высокий лоб, сильный, упрямый подбородок и свободно низвергавшаяся черным водопадом на его плечи. С красиво очерченных ушей свисали золотые диски, мускулистую шею обвивало крученое золотое ожерелье. Замшевая одежда, расшитая красным шелком, оставляла открытыми его широкую, без единого волоска грудь и мускулистые руки, схваченные выше локтей браслетами из скифского золота.

Он выглядел как чужеземец, как дикарь, но все же его внешность варвара производила столь сильное впечатление, что греческие офицеры и египетская знать в белоснежных одеждах казались слабыми и беззащитными, как голуби, встревоженные охотящимся соколом.

Майет застыла, не решаясь сделать вдох, не находя в себе сил отвести взгляд. В голове быстро проносились мысли, лица, воспоминания, и она не успевала осознавать их.

Оцепенев, как насекомое, попавшее в капельку янтаря, она была способна лишь вглядываться.

Варвар был стройным. Лосины персидского покроя безупречно облегали его. На мускулистых ногах были высокие, до бедер, сапоги из мягкой кожи, украшенные алым султаном.

«Он не тот, за кого себя выдает», — подумала она. Это не принц, а воин, человек, привыкший держать меч, а не царскую печать. Она подалась вперед, ее пальцы сжались, тело напряглось.

— Я передаю вам наилучшие пожелания от принца Оксиарта, — сказал принц Кайан на персидском языке. Он прижал сжатый кулак к груди и склонил голову в сдержанном приветствии.

— Да, много времени прошло, принц, — сухо ответил Птолемей. — Надо полагать, теперь вы являетесь наследником принца Оксиарта?

— Да, я удостоился этой чести. — В его глазах мелькнуло выражение то ли насмешки, то ли смертельной ненависти. — Судьба, по-видимому, была благосклонна к нам обоим с момента нашей последней встречи.

Его горящие черным огнем глаза взглянули на Майет с такой враждебностью, что она почувствовала, как ее щеки заливает румянец возмущения. Он внушал ей страх, и это чувство возникало скорее из-за его явного неодобрения. Бактрия далеко отсюда, они никогда не встречались прежде… Почему же он оскорбляет ее? Почему ее обеспокоил вид этого дикого посла? И как он посмел появиться перед Птолемеем, величайшим из царей, не совершив должных знаков почтения?

Майет отвела взгляд. Мысли ее постепенно успокоились, и она задумалась. Быть может, принц Кайан презирал ее за то, что она была наложницей царя? Возможно, в его далекой стране было принято такое обращение с женщинами. Или же… Она внезапно заметила красивого мальчика, стоявшего рядом с ним. Может, он испытывал влечение к юношам и презирал женщин? Она попыталась взять себя в руки. Как посмел этот чужестранец судить ее? Она выпрямилась и взглянула на него с пренебрежением. Она не стыдится своего положения и не станет тушеваться перед каким-то горным дикарем, даже если он считает себя принцем. Ему только и править козами да побитыми молью верблюдами!..

— Добро пожаловать в Александрию! — Тон Птолемея был более высокопарным, чем обычно, но в нем также чувствовалась растерянность, как если бы бактриец нанес ему смертельный удар. — Мы с радостью протянем руку дружбы тому, кто был нашим союзником в прошлом.

— Мой повелитель предлагает вам мирный договор, — ответил ему Кайан.

Но где же его уважение перед царем? Речь варвара была лишь пародией на учтивое обращение. Так разговаривать можно с метельщиком на площади.

Казалось, что молнии засверкали между двумя мужчинами. Майет задрожала. Ей казалось, что они вот-вот вцепятся друг другу в горло.

Справа от нее египетская аристократка, вся в драгоценных камнях и кольцах, откровенно заигрывала с бактрийцем. На ней было прозрачное задрапированное одеяние из льна, не скрывавшее розовых сосков и бритого лобка. Опустив длинные ресницы, она прошептала что-то стоящей рядом женщине. Та прикрыла рот ладонью и что-то прощебетала в ответ. Принц Кайан взглянул на них с восхищением.

«Нет, — решила Майет. — Он не женоненавистник». Она слышала от Геспер, что дикари всегда пользовались благосклонностью александрийских аристократок, как замужних, так и одиноких. При дворе Птолемея нравы были такими же вольными, как и в Афинах.

Майет только теперь заметила трех мужчин, сопровождавших Кайана. Его свита была такой же загорелой и свирепой на вид, как и он сам. У всех были черные волосы и суровые лица, лишь мальчик скорее походил на грека.

У него были серые глаза и светлые волосы, он был роскошно одет, что говорило о принадлежности к царской семье. Длинные светлые локоны украшали его и делали похожим на девочку. Он держался с достоинством, и она ничуть не удивилась, когда принц представил его как своего сына Вала.