Книга Двум смертям не бывать - Наталья Шнейдер

— Извини, пришлось Хлодия успокаивать. — Голос воина звучал не слишком ровно, но страха в нем не было. — Все-таки я его господин. Сейчас Бертовин приглядит, но поначалу вдвоем уговаривать пришлось, что все в порядке.

Тело снова потеряло опору, и Эдгар едва не закричал.

— У тебя странные представления о том, что такое «все в порядке».

Послышался негромкий смешок, и рука брата сжала запястье.

— Если корабль начнет тонуть, не думаю, что Господь сотворит чудо для меня одного. Порой я благодарен проклятью.

Кто-то упал прямо на них, с руганью откатился в сторону.

— Рамон… — Наверное, не надо было об этом спрашивать, раз ему до сих пор не рассказали, но молчать было и вовсе невыносимо. — Откуда оно взялось?

Тот ответил не сразу, и Эдгар приготовился было извиняться.

— Пять колен назад, — ответил наконец Рамон. — моему пра… неважно, в общем, моему предку глянулась крестьянка.

— Полагаю, она не оценила оказанной чести. — Эдгар удивился сам себе, откуда только взялись силы на ехидство?

— Правильно полагаешь. И он поступил, как сотни господ до и после него — взял девку силой.

— Я как-то читал воспоминания… — Паузы, наполненные чужими ругательствами и молитвами, были невыносимы, и Эдгар был готов говорить о чем угодно, лишь бы не молчать. — Не помню чьи, кажется, кого-то из королевской семьи, а написаны они были в начале века… получается, примерно когда все это происходило. Так вот, там было сказано, что порядочная женщина, если только она не законная жена, никогда не ответит согласием на предложение мужчины. Как бы она ни желала этого, ей помешает природная скромность, помноженная на хорошее воспитание. Поэтому не нужно бояться применить силу — чаще всего женщина и сама этого хочет, иначе зачем бы ей возбуждать желание в мужчине? Но, разумеется, следует хранить случившееся в тайне, оберегая ее честь. Получается, твой… наш предок не совершил ничего предосудительного.

— Может быть. — В голосе Рамона прозвучал сарказм. — Я впервые попробовал это дело в Агене, а там женщины отдаются с радостью и не стыдятся этого.

— Не может же целый народ быть настолько развратен…

— Эдгар, ты вроде не дурак, — фыркнул брат. — Подумай сам: ведь там женщину возьмут в жены после того, как она родит, — не раньше. Считается, что только так можно удостовериться, не бесплодна ли она… да и первые роды самые опасные. А тут она их уже пережила и, значит, родит еще. Так вот — ты знаешь какой-то другой способ зачать ребенка, если не в постели? И какая, к бесам, может быть «природная скромность», если любая девушка старается как можно быстрее родить и выйти наконец замуж?

— В голове не укладывается… — пробормотал ученый.

— Уложи. Иначе туго придется. Так вот, возвращаясь к предкам… Минули годы. Времена тогда были развеселые. Слабый король, на которого никто толком не обращал внимания, и его вассалы, перекраивающие земли под себя — кстати, именно тогда наш род и приобрел большую часть нынешних владений. И вот в очередной войне с соседями один из наемных отрядов нашего предка перешел на сторону врага. Наши хроники гласят, что сделали они это исключительно по наущению одного молодого человека, долго мутившего воду из ненависти к нашему роду. Возможно, причина была банальней, и им просто не заплатили — кто сейчас скажет. Как бы то ни было, предок показал себя неплохим полководцем. Он сумел повернуть ход битвы в свою пользу, несмотря на предательство. Наемников уничтожили, горстку взятых живыми повесили. За исключением того, на кого солдаты указали как на зачинщика. Его надлежало посадить на кол. В наущение. Опять же, кто знает, может, на парня просто свалили чужой грех — молод он был для зачинщика. Хотя порой бывает, что люди идут за вождем, не оглядываясь на его возраст.

— Тот парень был…

— Перед началом казни в ноги предку бросилась старуха, умоляя пощадить ее единственного сына — его незаконнорожденного ребенка. Единственную опору в старости, потому что замуж она так и не вышла — кто возьмет потаскуху с выблядком? Тот велел гнать ее прочь, сказав, что если б он считал всех своих ублюдков, то родичей у него было бы полкоролевства.

— И вот тогда она его и прокляла, — догадался Эдгар.

— Да, — кивнул Рамон. — Дословно сейчас не вспомню, да и вряд ли тот, кто это записывал, передал все слово в слово… смысл сводился к тому, что девять колен его законных наследников не проживут дольше ее сына.

Он снова замолчал, но в этот раз Эдгару не захотелось ни о чем расспрашивать.

— Предок сначала посмеялся, приказал выпороть старуху и прогнать с глаз долой, чтобы впредь знала, как себя вести при господине этих земель. А через неделю двух его старших сыновей унесла холера — одному было двадцать семь, второму двадцать три. Он приказал было разыскать старуху, но та как сквозь землю провалилась. Еще через два года лошадь сбросила с седла младшего, и тот свернул шею, не дожив неделю до двадцати двух. Обезумев от горя, предок решил разыскать ту старуху во что бы то ни стало, попутно искореняя всех ведьм, подвернувшихся под руку. Получил благословение церкви — и костры запылали по всему графству. Тем более что ведьм тогда было не в пример больше — то скотий мор, то саранча, то еще какая пакость. Он все же нашел ту старуху, но не остановился, посвятив остаток жизни охоте на ведьм. И умер от удара, узнав, что пережил последнего внука.

— С тех пор так оно и продолжается? — осторожно спросил Эдгар.

— С тех пор так оно и продолжается. — Рамон поднялся. — Схожу на палубу, посмотрю, что там творится. Все лучше, чем болтаться в темноте от борта к борту и нюхать чужую блевотину.

— Ни зги ж не видно, как выход найдешь?

— Я помню примерно, куда идти.

Эдгар услышал, как брат, ругаясь под нос, роется среди вещей, потом тот повторил:

— Пойду посмотрю.

— Можно с тобой?

— Пошли.

Рамон крепко ухватил брата за запястье и потянул куда-то в темноту.

Глава 7

Пробираться сквозь трюм пришлось долго. Пару раз Эдгар свалился на брата, еще сколько-то раз на него самого приземлился Рамон, один раз под колено ударило что-то жесткое. Словом, казалось, что путь не закончится никогда, и ученый успел пожалеть о том, что увязался за братом. Потом Рамон остановился, завозился в темноте. Эдгар почувствовал, как вокруг пояса обвилась веревка.

— Зачем это?

— Кто его знает, что там творится. Вовсе не хочется вылавливать тебя в волнах. Да и самому, если что, неохота бултыхаться невесть сколько, пока не найдут и не спасут или к какому-никакому берегу не прибьет. Тем более не хочется доживать дни, одичав, на каком-нибудь острове.

— А что, просто держаться не поможет?

— Может не помочь, — ответил Рамон и распахнул люк.

Слабый свет, льющийся с небес, после тьмы трюма показался ослепляющим. Эдгар зажмурился, тут же палуба в очередной раз ушла из-под ног. Пришлось волей-неволей открыть глаза и вцепиться во что-то, попавшее под руку. «Чем-то» оказался Рамон, зашипевший от боли — хватка у ученого была не слабая.