Книга Мой лорд - Элен Стюарт

Поезд, к которому они подошли, стоял с распахнутыми дверями. И Николь, будь она одна, предпочла бы, не размениваясь на прихоти желудка, поскорее занять свое место. Но Людвиг, как всегда невозмутимый, решил по-другому. Он оставил Николь с сумками у дверей вагона, а сам быстрым, но не поспешным шагом направился к киоску, дразнящему ароматом свежей сдобы. Некоторое время Николь стояла спокойно, а потом нет-нет, да и стала поглядывать на часы. Уже почти шесть. Интересно, когда отправляется поезд. Следуя за спокойным целеустремленным Людвигом, она как-то совершенно забыла его об этом спросить. Вот что значит доверить контроль над своей жизнью, пусть даже над ее частью, другому человеку. Как только этот человек исчезает, ты остаешься с широко распахнутыми удивленными глазами и стоишь как дура, не зная, что тебе дальше делать.

Людвиг появился через минуту. Он вручил Николь впечатляющий своим объемом бумажный пакет, подхватил сумки, на сей раз и свои, и ее. Первым вошел в вагон и поддержал Николь, помогая ей подняться по высоким ступенькам. Николь приняла его помощь. Во-первых, потому, что слишком спешила для того, чтобы пререкаться, а во-вторых, потому, что обе ее руки были заняты пакетом со сдобой. Что-то горячее и мягкое. Ой как же хочется есть!

Они успели вовремя. Едва только Николь разместилась на своем месте, как с шипением закрылись двери, металлический голос пожелал доброго пути и объявил следующую станцию. Вагон блестел новой краской. Над входами ровно горели электронные табло, которые дублировали только что озвученную информацию. Мягкие скамьи, обтянутые коричневой искусственной кожей, большие чистые окна. Уютно. И почти пусто. Очевидно, в столь ранний час большинство бристольцев еще отсыпается после тяжелой рабочей недели.

Николь перевела взгляд на Людвига и в смятении обнаружила, что он, похоже, все это время внимательно ее изучал. И взгляд у него был какой-то особенный.

— Что ты купил? — торопливо поинтересовалась она, пряча взгляд.

— Почти все, что было, только по чуть-чуть. Я же не знал, что ты любишь.

Там действительно было все, что только может пожелать голодная душа сладкоежки. В отдельных бумажных пакетиках похрустывали плетеные слойки с разноцветными начинками, парочка мягких кругляшей-пудингов были сложены стопочкой, наподобие тарелок. Пончики, пирожки, свежее песочное печенье, кусок шарлотки в маленьком контейнере.

— Зачем столько? — радостно-изумленно спросила Николь. — Я не съем этого и за неделю.

— Не будь эгоисткой. — Людвиг аккуратно расстелил на брюках бумажную салфетку, обнаруженную в недрах волшебного пакета. — Мне тоже пора завтракать.

Он взял один из пудингов, разрезал его перочинным ножом и приступил к трапезе. Да, именно приступил к трапезе — чинно откусывая от пудинга небольшие куски. Николь никогда не видела, чтобы ели так — не просто бесшумно, а словно не двигая челюстями. Интересно, сколько он тренировался, чтобы довести себя до такого… мастерства.

Людвиг вопросительно посмотрел на Николь.

— Смородиновый, мой любимый, — пояснил он, предварительно проглотив очередной кусочек сладкого душистого теста. — Хочешь попробовать?

— Н-нет, спасибо. — Николь моргнула и посмотрела на поджаристую слойку с беконом, которую позабыла отправить в рот. Хмыкнула и вгрызлась в горячий румяный бок. — Очень вкусно, — радостно сообщила она сквозь аппетитный хруст слойки. — С тобой поделиться?

— Тоже нет. Я вообще редко ем мясо.

— Религиозные убеждения?

— Просто нет такой потребности, — спокойно ответил Людвиг. — А что любишь ты?

— Все. И много, — призналась Николь. — Мясо, только не тушеное, и все острое. Вообще обожаю яркие вкусы.

— У тебя в роду случайно не было итальянцев? Может быть, твой отец пламенный корсиканец?

— Нет, у меня отец ирландец, — улыбнулась Николь и тут же посерьезнела, отвела глаза. — А куда мы едем? — неловко сменила тему она.

Людвиг покачал головой.

— Мы же договорились, что это сюрприз. Что-то случилось?

— Случилось? — Как хорошо, что он поставил этот вопрос именно так. Потому что врать она не станет, но и вдаваться в подробности не собирается. — Нет, Людвиг. Спасибо, я в порядке.

Он улыбнулся кончиками губ.

— Как знаешь. — Он положил в пакет оставшиеся куски пудинга и вытер руки влажной салфеткой.

Какой же он педант! — с легким раздражением подумала Николь. Ей еще не встречался мужчина, который бы так серьезно относился к порядку. Впрочем, Людвиг вообще кардинально отличался от всех потомков Адама, виденных ею ранее. И, пожалуй, этим тоже вызывал и интерес, и раздражение. Потому что к нему неприменимы те способы общения, которые обычно срабатывают с мужчинами. «А куда мы едем?» И взмахнуть густыми ресницами. Если случай совсем запущенный или собеседник явный выходец с северных островов, то можно еще ненароком обнажить запястье и поправить непослушный завиток на виске. А дальше с удовольствием слушать, как парень не просто рассказывает, куда идет поезд, но и старается сделать это с максимумом подробностей, способных, по его мнению, произвести впечатление на твое доверчивое женское сердечко. А с Людвигом, похоже, такие уловки не проходят. Причем язык не повернется назвать его бесчувственным, толстокожим или еще каким-нибудь в этом роде, кого абсолютно не трогает то, что с ней происходит. Напротив, Людвиг, похоже, очень тонко подмечает малейшие изменения ее настроения. Но это совершенно не сбивает его с выбранного однажды курса. Может быть, потому он и миллионер?

Дальше была дорога.

Поначалу они разговаривали совсем чуть-чуть. Было заметно, что Николь напряжена и это мешает ей получать удовольствие от путешествия и слышать то, что говорит ей Людвиг. Поэтому он, забросив несколько пробных тем и не получив отклика заинтересованности, постепенно замолчал, с едва заметной улыбкой глядя на пробегающие мимо поля. Ему было уютно оттого, что она сидит напротив, задумчиво положив голову на руку. И еще оттого, что с каждой минутой в его душе все больше растет уверенность в том, что со временем Николь оттает. Ему казалось, что он чувствует то, что происходит в ее душе, то, что прячется под поверхностью слов и привычной подчеркнутой независимостью. Когда-нибудь, возможно очень скоро, она поймет, что может ему доверять. Пусть пока она больше похожа на дикого лесного зверька, недоверчивого и настороженного. Одно неосторожное слово, одно резкое движение — и зверек отпрянет, чтобы скрыться в чаще навсегда. Сходство кажется еще ярче, когда она поднимает на него глаза — этот кошачий разрез…

Вот сейчас заметила, что он за ней наблюдает, напряглась.

— Все-таки здорово, что мы успели, — чуть поспешно проговорила Николь, — а я уж боялась, что поезд уйдет без нас.

Глаза внимательные-внимательные, а на щеке маленькая крошка от круассана.

— Он не мог уйти без нас, — очень серьезно пояснил Людвиг. — Это же наш с тобой поезд.