Книга Два мига для тебя - Кэтрин Полански

Дарина добралась до дома Беа за десять минут. Отстранив лакея, собиравшегося по всем правилам доложить о ее приезде, она вошла в большую гостиную без предупреждения.

Во всем доме чувствовалась странная суматоха; не обошла она и этой комнаты. Беа в темно-красном платье, стоя посреди гостиной, руководила двумя слугами, снимавшими занавеси с окон. Мимо Дарины протащили свернутый в трубу ковер. Две горничные с усердием, достойным лучшего применения, вытирали пыль с картин и каминной полки.

Рядом с Беа стоял мужчина – невысокий, с пепельными волосами, в мятом дорожном плаще. Лица его Дарина разглядеть не успела: едва заметив ее, человек поклонился Беатрис и покинул гостиную через второй выход. Дарина нахмурилась: похоже, этот субъект, кто бы он ни был, избегал ее. Отчего бы это?

Завидев подругу, Беа махнула ей рукой:

– Иди сюда! Ты очень вовремя. Я уже хотела посылать за тобой... Только постарайся не поскользнуться. Полы только что натерли.

Дарина осторожно направилась к подруге, обходя нагроможденные на полу вещи.

– Что это? Конец света?

– Всего лишь уборка, – усмехнулась Беа, целуя подругу в щеку. – В воскресенье возвращается Джеффри, а мне не хотелось бы его разочаровывать, встречая в доме, где даже моя канарейка чихает от пыли. Хороший муж – большая ценность в наши дни.

– И большая редкость, – улыбнулась Дарина. Беа рассеянно кивнула, следя за слугами и заложив руки за спину.

– Сегодня вторник. У меня не так уж много времени, чтобы привести это обиталище пауков и мух в более-менее приличный вид. Но я постараюсь. Чего не сделаешь ради любимого мужа!

– Вот это новость! – натянуто улыбнулась Дарина. Вопрос супружеской неверности был для нее в последнее время слишком актуален, поэтому она поспешила перевести разговор на другую тему: – Кто этот человек, который так быстро скрылся при моем появлении? Неужто я настолько плохо выгляжу, что пугаю мужчин?

– Ты выглядишь очаровательно, – рассмеялась Беатрис. – Полагаю, мой посетитель не желал встречаться здесь ни с кем, кроме меня. Учитывая характер его просьбы, я его понимаю.

– И о чем он просил тебя?

Беа одарила подругу непонятным взглядом.

– Его просьба касалась тебя, – ответила она, выдержав многозначительную паузу.

– Меня? Кажется, я его даже не знаю...

– И вряд ли узнаешь в ближайшее время, я полагаю. Этот господин и тот, кто его послал сюда, предпочитают скрытничать, как я поняла. Впрочем, это не помешало им действовать.

– Перестань говорить загадками, Беа!

– Ну хорошо, – вздохнула Беатрис. – Мой посетитель взял с меня слово, что я не буду разглашать его имя и имя его друга. В обмен на некоторые блага, которых я уже давно добиваюсь. Признаюсь, это очень выгодная сделка. Самое малое, что мне нужно делать, – это передать тебе кое-что. Может быть, раз или два. Может, десять. А получу я за это в сто раз больше.

– Что же ты должна мне передать?

– Вот это. – Беа наконец вытащила из-за спины руки, держа в правой запечатанный конверт. – Это тебе.

Дарин приняла в ладони послание. Почерк незнакомый, буквы большие, с легким наклоном влево. «Дарине» – только ее имя. Она перевернула конверт, но оттиска на восковой печати не обнаружила.

Сердце внезапно ухнуло и провалилось куда-то в левую пятку.

– Я не могу ничего тебе рассказать о доставившем письмо человеке и о том, кто его написал. – Беа хитро улыбнулась. – Признаться, все это ужасно романтично.

Дарина почти не слушала ее, водя кончиками пальцев по конверту. Она поняла: это его почерк.

– Можешь прочитать его где-нибудь в тихом уголке, – посоветовала Беа, с интересом наблюдая за подругой. – Здесь слишком шумно, а тебе понадобится сосредоточиться, я думаю... Эй, осторожнее с той картиной! Это фамильная реликвия. Прапрадед милорда очень обидится, если вы его уроните.

Мимо просеменили двое слуг, таща огромный портрет; лица у них были красными от напряжения. Прапрадедушка Джеффри Локфорда, наоборот, был бледен; казалось, его взгляд готов пригвоздить незадачливых лакеев к полу свеженатертому.

Дарина порывисто обняла подругу.

– Спасибо! Спасибо, Беа!

– Для тебя – все, что угодно. – Беатрис была растрогана. – Ну, ступай, ступай. Можешь пройти в сад или еще куда-нибудь. Подальше от этой суеты. Я ведь знаю, такие письма нельзя читать на ходу.

Дарина взглянула на нее с благодарностью и поспешно кинулась прочь из гостиной.

Она последовала совету подруги и вышла в сад. Найдя скамеечку рядом с раскинувшим крылья каменным ангелом, Дарина устроилась на ней и еще раз осмотрела послание. Потом осторожно, чтобы не порвать письмо, вскрыла конверт.

Несколько сложенных пополам тонких листков бумаги выпали ей на колени. Дарина взяла их в руки, как величайшее сокровище, и осмотрела не читая. Тот же почерк, крупный и решительный, без завитков и прочих украшений. Деловое письмо, а не любовное послание. На первый взгляд.

Насмотревшись, Дарина глубоко вздохнула и прочла первую строку:

«Здравствуй, лунный свет!»

В горле у нее появился комок; она судорожно сглотнула, но не смогла удержать слез – капли повисли на ресницах, одна упала на лист, и Дарина поспешно стерла ее, опасаясь, как бы не расплылись чернила.

«Я пишу тебе прежде, чем рискую остановиться и, оглянувшись назад, решить, что все произошедшее – сумасшествие. Это и есть сумасшествие, самое большое в моей жизни, но я рад ему. Мне требовалось сойти с ума, чтобы стать нормальным».

Дарина всхлипнула и провела пальцами по строкам, написанным рукой Иэна. В груди было столько горькой нежности... «Ты сделал это, милый. Ты смог. И я смогла».

«Я хочу заверить тебя, что меньше всего желаю навредить тебе, твоей жизни и репутации. Я знаю, что ты замужем, Дара. Потому прошу простить меня за то, что прибегаю к такой секретности: это нужно, чтобы защитить тебя.

Сразу, чтобы ответить на все невысказанные вопросы и на вопросы, что возникнут после моих ответов: я не буду говорить тебе, кто я. Ты знаешь мое имя; прочее ни к чему. И я не открою свое лицо; считай это моей прихотью, капризом, чем угодно – я твердо намерен поступить так. Пусть будут просто Иэн и Дара. Я повторю, что говорил раньше: не желаю, чтоб ты видела меня мертвым. И не увидишь».

«Ты все пытаешься заботиться обо мне... И не поймешь, что от этой заботы нам только хуже. Хорошо, я приму твои правила. Только мне хотелось бы знать, ради чего я отказываюсь от твоего лица».

«Ты хотела помочь мне. Кажется, ты уже это сделала. Я сошел с ума: я хочу жить».

Дарина задохнулась, отирая слезы с лица. Не реви, глупая! «Живи, рыцарь, живи. Дыши».