Книга Торнсайдские хроники - Ольга Куно

— Отнюдь.

Я очень надеялась, что такой ответ, не нарушая правил вежливости, отправит графа обратно к своим гостям. Которых, кстати сказать, нельзя надолго оставлять скучать. Увы, ничего не вышло.

— Я вижу, вы совсем заработались. Бросьте, это же всё-таки бал. Позвольте я приглашу вас на танец.

— А-а-а… э-э-э…м-м-м…

Ещё недавно я злилась на Кентона, фактически отказавшегося со мной танцевать. Теперь же впала в панику от одной мысли о том, чтобы присоединиться к кружащим в центре зала парам. И немудрено запаниковать: танцевать-то я не умею!

Нет, двигаюсь я не так уж плохо, и поплясать под хорошую музыку в весёлой компании, в каком-нибудь заведении вроде "Хмельного охотника", вполне могу. Но вот незадача: танцы-то там совершенно другие! А всякие их здешние аллеманды, гальярды и паваны для меня всё равно, что рунная грамота. Откуда мне знать все эти танцы? Для аристократов они — неотделимая часть их образования. А нас в академии, на филологическом отделении, учили совершенно другому.

Можно, конечно, сказать, мол, главное в танце — партнёр. Если мужчина хорошо ведёт, то женщине переживать нечего. Ага, нечего, если она хотя бы минимально знает, куда ставить ноги. Но не когда она не имеет ни малейшего представления о том, что это за танец и с чем его едят.

Я попыталась возразить, но Рейвен со своей обычной обаятельной улыбкой уже тянул меня к центру зала. Я даже слегка упиралась, но особенного эффекта это не возымело. И самое ужасное то, что наша пара моментально привлекла всеобщее внимание. Взгляды притягивались к нам, как железки к магниту. Ещё бы! Как-никак граф, хозяин бала, да и вообще личность интересная. В придачу ещё и с совершенно нелепой партнёршей, которая мало того, что одета, как чучело, так ещё и двигается, словно корова.

Примерно на середине танца, основательно отдавив графу ноги — впрочем, последнего это, кажется, нисколько не смущало, равно как и повышенное внимание окружающих, — я сумела, наконец-то, отговориться чувством жажды и стрелой вылететь с территории танцующих. Забившись в свой уголок у подоконника, я уселась на стул, предварительно наполовину развернув его к стене, пряча от общественности своё пунцовое лицо.

И главное, я ведь только что обижалась на Кентона, так откровенно отказавшегося вести меня на танец. А он скорее всего прекрасно понимал, что всё будет именно так, потому-то и повёл себя столь невежливо. Выбрав таким образом наименьшее зло. Наименьшее, если на то пошло, не для кого-нибудь, а для меня.

Интерес к собственным записям пропал начисто, однако я упорно делала вид, будто занимаюсь именно ими. Это был благовидный предлог для того, чтобы оставаться к общественности спиной. Всё, чего мне сейчас хотелось, — это поскорее убраться из замка восвояси, вернуться домой, занавесить шторы, дабы отгородиться ото всяких Лукреций, и принять горячую ванну. Да, завела я у себя дома такую роскошь, со всеми сопутствующими приспособлениями для обогрева и перелива воды. Пожалуй, это была единственная в полном смысле слова роскошь, которую я себе позволила. Но вот беда: для того, чтобы оказаться, наконец, в собственной ванне, нужно встать, повернуться лицом к благодарной публике и прошествовать к выходу через весь зал. А к этому я пока ещё не была готова.

— Держи.

Передо мной внезапно возник бокал с зеленоватым напитком. Я принюхалась. Так и есть, "Зелёная звезда". Когда только запомнил?

— Ты обещал мне два, — буркнула я, принимая бокал.

— Вот и нет, я вообще ничего не обещал, — возразил Кентон, пододвигая ещё один стул и усаживаясь напротив меня.

Я сделала несколько глотков, продолжая сидеть, наполовину отвернувшись, и стараясь не смотреть ему в глаза.

— Это было ужасно, да? — выдавила я из себя, наконец, по-прежнему глядя в стену.

— Но это не твоя вина.

Ну конечно, глупо было ждать, что он начнёт уговаривать меня, что всё прошло замечательно, танцевала я прекрасно, и вообще, все в зале в этот момент увлечённо следили за кружащей под потолком мухой, поэтому на меня не смотрели вовсе. Сколь мало мы ни были знакомы, я уже успела понять, что подобные сказки в благих целях — не в характере Алисдейра.

— Он просто не подумал, — отмахнулась я, допивая коктейль.

Зря я стребовала с Кентона только два, следовало повысить таксу за нанесённые обиды. Сейчас мне в очередной раз хотелось напиться, а двух бокалов для этой цели не хватит.

— Ты всерьёз считаешь, что человек вроде Рейвена станет хоть что-нибудь делать, не подумав? — изогнул брови Кентон.

Я хмуро пожала плечами. У графа несомненно и без меня была масса тем для размышлений.

— Пожалуй, мне пора. — Я поставила опустевший сосуд на подоконник и решительно поднялась на ноги. — Продолжу работать дома. А вторую порцию ты остаёшься мне должен. И учти: если вернёшь её нескоро, набегут проценты.

— Как только в первый раз тебя увидел, сразу понял, что ты меня разоришь, — посетовал Кентон.

— Что???

— Ничего, ты, кажется, торопилась домой.

Отставив в сторону стул, он резво смешался с другими гостями и, кажется, не более, чем через минуту уже оживлённо что-то обсуждал с двумя очень похожими друг на друга мужчинами, вне всяких сомнений братьями. Проследив глазами за Кентоном, я перевела взгляд чуть левее и заметила Норберта Майлза, свежеиспечённого барона ван Дрейка, который, собственно, и являлся виновников сегодняшнего торжества. Держа в руке бокал, он беседовал о чём-то с окружившими его гостями. Лично на меня Майлз особенно приятного впечатления не произвёл. Не очень высокий брюнет с полноватыми губами, широким подбородком и маленькими глазками, он казался человеком самовлюблённым, но не имеющим для этого качества объективных оснований. Впрочем, внешность, разумеется, бывает и обманчива.

Углядев неподалёку Рейвена, который, казалось, не был на данный момент особенно занят, я подошла к нему, чтобы уведомить о своём уходе.

— Благодарю вас за прекрасный вечер, граф, — вежливо, хоть и без особого энтузиазма, произнесла я. — Я немного устала, и, думаю, мне настало время уйти.

— Отлично, — кивнул он. — Я должен буду оставаться здесь до конца торжества. Я вызову горничную, и она отведёт тебя в опочивальню. Можешь пока отдохнуть, а я приду после того, как освобожусь.

Сначала я растерялась, потом возмутилась. Приливу красноречия не способствовало ни то, ни другое. Однако выражение моего лица, в очередной раз за сегодня изменившегося в цвете, от взгляда Рейвена не укрылось.

— Тебя что-то не устраивает? — поинтересовался он.

— Да, я опасаюсь за своё здоровье, — едко сказала я. — Похоже, начались провалы в памяти, и это в мои-то годы! Складывается такое впечатление, что я пропустила что-то важное. А именно тот момент, когда я дала согласие идти к вам в опочивальню.

Граф не выглядел ни виноватым, ни смущённым.