Книга Революция 2. Книга 2. Начало - Александр Сальников

Зима подходила к концу. Заканчивались и деньги. Раз в неделю Шломо доставал из шкафа модный английский костюм и ехал по клубам. Покерный стол не давал ему пропасть с голоду, но, конечно же, не решал всех проблем. Грешным делом Шломо начал даже задумываться, не продать ли за бесценок часть коллекции, чтобы вложиться в сахар и крупы.

К счастью, до этого не дошло. Амплуа продуктового спекулянта всегда внушало Соломону омерзение. Отложив идею с торговлей едой до самых черных времен, он решил вернуться к старому ремеслу соблазнителя женщин. Шломо уже в деталях продумал изящную аферу с женитьбой, когда о нем все же вспомнили в доме на Французской набережной.

— Сидней Джордж Райли, — представил Шломо молодому лейтенанту секретной службы капитан Скэйл. — Наш внештатный сотрудник в Петрограде. Он будет вашим вторым номером.

— Освальд Рейнер, — без особой теплоты протянул руку агент.

Соломон внимательно рассматривал его прямой англосакский нос, надменные скулы и тонкие волосы, зачесанные на пробор. Глядел, как презрительно выгибаются узкие губы лейтенанта, когда он оценивающе скользил по лицу Шломо своим рыбьим взглядом. Породистому британцу явно не нравилось, что в компаньоны ему выбрали еврея-перебежчика в поношенном сюртуке. Лейтенанту, которому на вид не было и тридцати, сорокатрехлетний Соломон, должно быть, казался безнадежным стариком.

Второму номеру полагался от Интеллидженс Сервис довольно скромный гонорар и сорок фунтов на представительские расходы. Еще ему полагалось не задавать лишних вопросов. А посему, когда Рейнер велел Шломо сблизиться с петроградскими масонами, он только пожал плечами.

— Особое внимание необходимо уделить, — будто сопливого школяра, важно наставлял Соломона лейтенант, — персонам из высшего света, правительства или думского собрания. Главная характеристика — склонность к рискованным предприятиям и неприязнь к Григорию Распутину.

Шломо ухмылялся, топорща тонкую щеточку усов. В масоны словно магнитом тянуло любителей острых ощущений, а уж если говорить о ненависти к Старцу — тут каждый второй в Петрограде готов втихомолку поворошить его грязное белье. Но на деле все вышло сложнее.

Соломон дернул за все ниточки — без результата. Не интересен был петроградским масонам обнищавший антиквар. О выходе на лиц из правительства и приближенных к императору и речи не шло. О членах Государственной думы удалось разузнать лишь то, что многие из них состояли в ложе под названием «Роза», входившей, в свою очередь, в «Великий Восток народов России».

Эти жалкие сведения достались Шломо большим трудом и немалыми деньгами. Пришлось даже добавлять из гонорара. Среди русских масонов бушевала паранойя. Законспирированы они были не хуже революционеров. Не существовало даже масонского знака, по которому вольные каменщики опознают друг друга в цивилизованных странах.

Все, чего смог добиться Соломон, — очаровать госпожу Соколовскую и напроситься к ней в ученики. Тира Оттовна была далека от политики и занималась больше историей русского масонства. Ее маленький кружок, что собирался в Музее изобретений и усовершенствований на Мойке, важно именовался ложей, но по сути не имел никакого влияния. Это не мешало госпоже Соколовской носить гордое звание Досточтимого Мастера и регулярно собирать взносы со Шломо, стойко выдержавшего весь этот цирк с Комнатой Размышлений, петлей на шее, ходьбой в одном ботинке и обнажением левой груди.

Всякий раз, возвращаясь с этих бестолковых посиделок в свою каморку, он в измождении падал, не раздеваясь, на узкий диван. Разговоры с экзальтированными дамочками о будущем многострадальной России и бородатом развратнике и мздоимце Распутине отнимали у него все силы, но ни на йоту не приближали к цели.

Соломон вновь ощутил себя блуждающим по кругу в непроходимых джунглях Бразилии. Не было за спиной двух раненых англичан, которых приходилось волочь на себе. Не было притаившихся в листве голых дикарей, плюющих в него отравленными стрелками. Но чувство усталости, тщетности и безысходности было ровно таким же.

Впрочем, дикарей с успехом заменял недовольный положением дел лейтенант Рейнер. Он надменно кривил тонкие губы и выплевывал в Шломо ядовитые упреки в несостоятельности. Колкости молокососа легко отскакивали от ледяного лица Соломона — опытного игрока в покер. Но их яд все же отравлял душу: ведь лейтенант прав — дело застопорилось. Лето проходило впустую. Фортуна отвернулась от своего любимца.

Удача вернулась в последние дни августа, и пришла она, как водится, откуда не ждали. Соломона снова вызвали на Французскую набережную. Там его уже ожидал лейтенант Освальд Рейнер, и вид у лейтенанта был на удивление бледный.

Киношник Бромхэд привез из Англии четкие и однозначные инструкции: операцию, получившую название «Целлулоид», возглавлять теперь должен Розенблюм. Кроме прочего, невысокий и пузатый капитан доставил Соломону запечатанный сургучом конверт и маленькую шкатулку из полированного ореха.

Одного взгляда на колючие и угловатые буквы хватило — в игру вступил Безумный Шляпник со своим Орденом.

Сэр Артур Уинсли был сух и конкретен. Шломо и его подручному лейтенанту предстояло организовать устранение Григория Распутина. Причем надлежит устроить все таким образом, чтобы русские решили, что это целиком их идея. Пробить этакий карамболь, по заверениям Уинсли, поможет фигурка Орла, обладающая магией убеждения.

Соломон и раньше выполнял странные, но щедро оплачиваемые поручения Ордена. Некоторые из них были весьма щекотливыми, а пара-тройка — даже заставила вымарать руки. Но главное, что вынес Шломо из общения с Хранителями, так это стойкое желание держаться подальше от их драгоценных предметов.

С точки зрения науки фигурки были необъяснимым феноменом. С точки зрения религии — откровенной ересью. Интуиция же подсказывала Шломо, они не только вредны для здоровья, но и опасны для жизни. А эта старая дама его никогда не обманывала. Посему Соломон решил полагаться на врожденное обаяние, а Орла подключить лишь при самой крайней нужде.

После устранения Распутина птичку необходимо было вернуть сэру Артуру. Но не одну, а уже в компании серебристых зверей, изъятых у покойного Старца. Список возможных предметов Распутина прилагался к письму на отдельном листке и занимал добрую его половину.

Роль главных заговорщиков по плану Уинсли отводилась князю Феликсу Юсупову и депутату от трудовиков Александру Керенскому, который, ко всему, являлся еще и Внераблем ложи Верховного Совета «Великого востока народов России».

Теперь мозаика начинала складываться. Из обрывков разговоров и полунамеков в британском консульстве Розенблюм выяснил: Юсупов был оксфордским однокашником Освальда. Его разработкой занимался сам лейтенант, пока Соломон охотился на масонов.

Труды Шломо оказались тоже не бесплодны. Госпожа Соколовская отзывалась о «Великом Востоке» как о самой многочисленной петроградской организации и выболтала имя ее младшего надзирателя. Это был присяжный поверенный Александр Яковлевич Гальперн.

Тут удача улыбнулась Соломону во второй раз. Гальперн подрабатывал юридическим консультантом в британском посольстве.