Книга Волхв - Вячеслав Перевощиков

Сотник медленно сел на край лавки, сжав виски пальцами левой руки. Лицо его стало сосредоточенным, словно он не вспоминал, а ворочал мыслями тяжелые камни. На и без того хмуром лбу добавилась еще пара глубоких морщин. А волхв между тем продолжал говорить нараспев голосом былинного сказителя:

– Вспоминай, вспоминай, Орша Бранкович, как зажига[24]злая хазарская прежний дом твой спалила негаданно, весь сожгла дотла, без остаточку, потому как в конце Ратной улицы он один близ стены был нечаянно. Как в ту пору, как раз ко времени, собирался Воислав Резанович уезжать в края далекие по велению гласа Всевышнего. Оставлял он свой дом другу лучшему на житье-бытье сохранение, чтобы жил он в нем и не мыкался, чтобы…

– Вспомнил! – вскричал сотник, вскакивая с лавки. – Вспомнил! Светозар, брат мой названый! Да ты ли это? Столько лет! Нет, нет, этого не может быть!

– Еще как может. – Волхв достал из складок одежды висевший на груди волосяной шнурок с круглым камешком, посередине которого, как у бусины, было отверстие. От отверстия расходились шесть лучей, сминавших кольчатые слои камушка в причудливые волны.

– Перунов оберег! – Орша сорвал со своей шеи точную копию того, что держал в руке волхв. – Помню, помню, как твой отец из одной Перуновой стрелы[25]их сделал!

Сотник схватил волхва своими огромными ручищами, прижал к богатырской груди, потом отстранил, троекратно расцеловал и снова прижал:

– Братишка, друг, Светозар! Не верю своим глазам! Каким ты стал! Да ты же волхв, настоящий волхв! Светлые боги! Не скажи ты мне имя твоего отца, так я бы тебя ни за что и не признал! – Он вновь отстранил от себя Велегаста, смотрел в его глаза своими сияющими глазами, которые увлажнились скупою слезой. – Сколько лет, сколько лет! Боже ж ты мой, что время с нами делает?! Но как ты жил, где ты был столько лет, Светозар? Светозар, дружище, ну рассказывай же, что с тобой было, как ты живешь? – И воин вновь стиснул волхва в своих богатырских объятьях.

– Так я тебя тоже, наверное, не признал бы в эдаком богатырском обличье, – пролепетал волхв, едва переводя дух от дружеских объятий сотника. – Кабы не твое имечко знатное, как же узнать-то в седом да усатом витязе прежнего мальчишку босого да белобрысого.

Он смотрел на богатыря счастливыми лучистыми глазами, все еще пытаясь отыскать хоть какую-то знакомую черточку, но тщетно. Перед ним был громадный, совершенно непонятный воин, который носил имя его друга детства, помнил имя его отца и его прежнее имя тоже. Но что с ним стало? Кто он теперь и каким силам служит? Может, от прежнего друга только и осталось, что звонкое имя и ничего больше.

– Кстати об имени, – волхв внимательно посмотрел в глаза Орши. – Очень давно волхвы, которым отец отдал меня в учение, дали мне новое имя. Много лет я живу с этим именем, и теперь прошу тебя принять его и звать меня так, как зовут все – Велегастом.

– Как, новое имя?! – Сотник растерянно оглянулся вокруг, словно искал поддержки у стен своего дома и молчаливой жены в дальнем углу. – Я же братался со Светозаром, а теперь, выходит, его и нет?! Как, новое имя?!

– Орша, друг мой! – волхв грозно возвысил голос. – Я служу Светлым Богам, и меня нарекли Велегастом, дабы я лучше мог слышать их волю, дабы тайны я мог познать их великие, дабы жизнь моя вся без остаточку отдалась на служенье Всевышнему. То не воля моя и не прихоть, не измена дружбе коварная, это часть есть служенья Создателю. Светозар в моем сердце не умер, он, как прежде, зовет тебя братом.

– Что ж, Велегаст так Велегаст, – богатырь нахмурился, устремив взор куда-то сквозь волхва, в одну ему ведомую точку.

Видно было, что высокий старик со странными глазами укладывался в его сознании в понятие «свой» только благодаря тому, что называл знакомые имена. А теперь эта хрупкая связь времен рвалась, и он внимательно смотрел на своего друга, явившегося из далекого прошлого, тщетно пытаясь, как и Велегаст, угадать хоть какие-то знакомые черты. Вдруг лицо его озарилось какой-то счастливой догадкой:

– Ты же ведь настоящий волхв?

– Да, так оно и есть.

– А тут недавно волхва-то нашего убили. За золото Велесова храма убили.

– Да, да, ты говорил про это, – откликнулся Велегаст, не понимая радости сотника.

– Так вот что я тебе скажу, – сотник просто сиял от удовольствия. – Никто, кроме этого волхва, и не знал дороги к храму, потому как храм этот был прямо в горе.

Велегаст почувствовал, как земля уходит из-под ног. Все, к чему он стремился столько времени, рушилось здесь в одночасье, когда цель была почти достигнута.

– Так что ж ты радуешься, как слуга Чернобога?! – закричал он в гневе. – Али ты с ума сошел?!

– Не сошел я с ума, – поводя из стороны в сторону ястребиными глазами, заговорил сотник горячим шепотом в самое ухо Велегаста. – А радуюсь я тому, что успел нам волхв оставить послание да просил передать его Великим Волхвам в Священную Землю. Так лучше ж я это послание доверю тебе, как своему другу да еще и волхву.

Послание. Это слово долетело до сознания Велегаста, как едва заметное дыхание ветра надежды, оно упало жемчужиной в самую глубину его сердца и осталось трепетать там последним листом на осеннем древе.

– Послание! Где это послание?! – костлявые пальцы волхва вцепились в локоть сотника.

– Как тебя, однако, разобрало, – Орша хитро прищурил глаз. – Кабы я не знал тебя с детства, так подумал бы, что и тебе нужно золото Велесова храма.

– Золото, – Велегаст устало и презрительно скривил губы. – Если б ты знал, какую святыню я должен был донести до потомков Светлых Богов. Золото перед ней просто пыль. Разве золотом можно измерить силу Богов? Нет! То, что дано нам свыше, не имеет цены! И я готов был умереть за это тысячу раз! А ты говоришь, золото…

Волхв замолчал, стискивая зубы, и видно было, как желваки бугрились на его скулах. Он положил руку на набалдашник посоха, и янтарь в когтях деревянной птицы ожил и замерцал желтовато-мутным светом. Вдруг Велегаст резко приблизил свое лицо к лицу сотника и, сверкнув глазами, заговорил горячим прерывистым шепотом:

– От самых стен Священного града я шел, чтобы исполнить волю Всевышнего. Я шел тысячи верст от одной святыни к другой, и каждый храм был мне путеводной звездой, указывая дорогу, ведущую к следующему храму. И вот когда я был почти у цели, эта нить оборвалась… Но я должен, должен завершить это великое дело, ибо от меня сейчас зависит судьба всех потомков Светлых Богов… и, может быть, даже судьба самих Светлых Богов.

Страшные глаза волхва и ястребиные глаза сотника снова встретились, но уже без прежней ярости, а как два дорогих клинка, которые достают только для того, чтоб показать благородство их стали и снова убрать их в богато украшенные ножны.