Книга Нетронутая и неприрученная - Кейт Хьюит

Ана судорожно кивнула, осушила стакан и едва не задохнулась.

— Все в порядке? — спросил Витторио, ставя стакан на стол.

Ана вызывающе ему улыбнулась:

— Никогда не было так хорошо.

— Ана…

— Кстати, спасибо за пеньюар. Он великолепен.

— Пеньюар? — несколько настороженно повторил Витторио, и Ана криво усмехнулась.

— Вот этот. — Она потянулась к коробке, где лежала шелковая вещица. — Я хотела надеть его сегодня, но он мне великоват. — Она хохотнула. — Я на самом деле не такая жирная, как ты думаешь.

Витторио взял в руки пеньюар и критически его оглядел:

— Красивая вещица, но я ее тебе не присылал. Я отлично усвоил, что ты не любишь, когда тебе покупают одежду.

У Аны отвисла челюсть.

— Ты ее не посылал?

— Нет. Но я догадываюсь, кто это сделал.

— Кто?

— Моя мать. Она специально послала тебе пеньюар на несколько размеров больше, чем надо. Она решила тебя обидеть. И ты обиделась, верно? — Его взгляд стал суровым. — Поверь, я тебя понимаю.

Ана мгновенно забыла о пеньюаре.

— Витторио, что произошло между тобой и твоей матерью? И братом? Почему вы так ужасно относитесь друг к другу?

Витторио помолчал, потом покачал головой:

— Все в прошлом, Ана. Тебе незачем об этом знать.

— Судя по твоему тону, ты не совсем об этом забыл.

— Уже поздно, — прервал он ее. — Тебе нужно выспаться. Увидимся утром.

Ее охватило ужасное разочарование от того, что он уходит. Проявляет ли он тактичность или просто равнодушен к ней?

— Ладно, — прошептала она, запинаясь.

Он протянул руку и большим пальцем коснулся ее щеки. Ана закрыла глаза и чуть качнулась в его сторону.

— Все будет в порядке, ласточка, — пробормотал он. — Я знаю, сейчас нам обоим трудно и неловко, но все наладится.

Ана кивнула. У нее сдавило горло, она не могла говорить. В тот миг, когда она открыла глаза, ее муж уже ушел.

Оказавшись в коридоре, Витторио выругался. Он не сомневался, что его мать будет стремиться испортить его отношения с Аной. Конечно, она найдет способы обидеть свою невестку. И если Констанция останется жить в замке, она будет продолжать отравлять жизнь Ане и лишать ее уверенности в себе.

И все же он понимал, что не может просить мать уйти. Он никогда не просил ее уйти. Он оказался единственным, кто покинул замок много лет назад, кто чувствовал себя незваным гостем в собственном доме.

Витторио подумал о разочаровании, которое увидел в глазах Аны. Она хотела, чтобы он остался и занялся с ней любовью. И он этого хотел, его тело до сих пор было напряжено от вожделения. Но он сбежал от жены, ведя себя, как застенчивая девственница!

И все же Витторио понимал: именно сейчас он должен выждать время и дать Ане возможность успокоиться, прежде чем они станут мужем и женой по-настоящему.

Глава 8

Следующие несколько дней были одними из самых удручающих в жизни Аны. Несмотря на то, что каждый вечер после работы она ехала в замок Кацлевара, у нее не было ощущения, будто она замужняя женщина. Ничего не изменилось. После спокойных завтраков с Витторио она уезжала в офис винодельни и проводила там весь день, а затем возвращалась в замок ужинать.

Витторио замкнулся. Они почти не разговаривали, и маленькие подарки, которыми он осыпал ее до свадьбы, больше ей не посылались. Ана не могла понять, то ли Витторио просто удовлетворен тем, что женился на ней, то ли сожалеет об этом. Что же касается налаживания отношений с родственниками Витторио, в этом Ана потерпела полный провал.

Ана встречалась с Констанцией и Бернардо время от времени, ведь они проживали в замке, хотя казалось, что они избегают и ее, и Витторио. Бернардо питался в ресторанах, Констанция — в своих апартаментах.

После трех дней не вполне обычной семейной жизни Ана не выдержала. Выйдя к завтраку, она увидела, что Витторио читает газету и пьет эспрессо. Он едва взглянул на нее, когда она появилась.

— Создается впечатление, — язвительно сказала Ана, — что мы с тобой женаты три десятилетия, а не три дня.

Она увидела, как напряглись пальцы Витторио. Он опустил газету.

— Что ты имеешь в виду, Ана? — мягко спросил он.

Его голос был настолько нейтральным, что Ана еще сильнее рассердилась. Витторио обращался с ней как с ребенком или щенком, которого следовало выдрессировать.

— Я имею в виду, — ответила она, когда горничная Джулия принесла ей кофе с молоком, — что последние три дня ты меня полностью игнорируешь. Ты сожалеешь о своем решении, Витторио? Но ты ведь знаешь, брак можно аннулировать.

Витторио поджал губы:

— Я не хочу аннулировать этот брак.

— Но ты не хочешь вести себя как супруг.

Витторио сложил газету и бросил ее на стол. Он поднял свою маленькую чашку с эспрессо и сделал глоток, изучая Ану поверх края чашки.

— Я хотел дать тебе время, — тихо сказал он наконец. — Я думал… что не следует спешить с такими делами.

— Если ты хотел добиться того, чтобы я почувствовала себя здесь лишней, тебе это удалось, — парировала Ана. Его слова утешили ее и подарили надежду, но она не собиралась так легко идти на попятный.

Витторио медленно кивнул:

— Очень хорошо. Я составил список гостей для свадебной вечеринки, о которой упоминал ранее. Думаю, мы могли бы устроить ее в пятницу, через два дня. Если ты хочешь добавить кого-нибудь в список, просто скажи мне или пришли список по электронной почте. — Он помолчал, прежде чем прибавить немного жестко: — Возможно, когда мы объявим всему миру о нашей женитьбе, ты почувствуешь себя замужней дамой.

«Я почувствую себя замужней, когда ты начнешь относиться ко мне как к жене в полном смысле этого слова», — подумала Ана, когда Витторио встал из-за стола.

Оставшись в столовой одна, она принялась барабанить пальцами по полированной столешнице из красного дерева. В замке стояла тишина, и, хотя где-то рядом находилась горничная Джулия, Ана чувствовала себя очень одинокой.

«Не думала я, что у меня будет такая семейная жизнь».

Рассердившись на себя, Ана отмахнулась от предательской мысли и встала из-за стола. Столовая, как и многие другие комнаты в замке, имела высокие окна с видом на многоярусные сады, за которыми располагался осушенный ров. Местность, вид на которую открывался из окон, была очень красивой, но Ана не чувствовала себя здесь как дома.

Непроизвольным жестом она смахнула слезинку. Она ни разу не плакала с тех пор, как умерла ее мать. Даже в те жуткие годы, проведенные в школе-интернате, когда отец отстранился от нее.