Книга Это все она - Леона Шелл

— Перестаньте! Я ведь жена вашего брата! Я жена Марио!

Каждая черта лица Хуана и его напрягшееся тело красноречиво говорили о крайнем возбуждении, но его сверкающие молниями глаза были тверды и непреклонны. Он отступил в сторону, подчиняясь ее требованию, презрительно оглядел с головы до ног и снова вернулся к лицу, на котором было написано отчаяние.

— Наконец-то! — удовлетворенно произнес он. — В конце концов я все-таки нашел способ заставить тебя сказать это вслух!

7

Хуан был дьявольски напорист и бесстыж, и она ненавидела его за это. Доре уныло приподняла в ванне левую ногу и принялась рассматривать волдырь на большом пальце, натертом босоножкой. Если ей следовало понести наказание за свою дурацкую уступчивость бесцеремонному и умелому соблазнителю, то она его донесла, пройдя два километра с больной ногой. Морская соль от долгой ходьбы въелась-таки в рану.

Но физическая боль не шла ни в какое сравнение с той, которая терзала ее душу, и это было страшнее всего. Разум отказывался называть ее чувство к надменному мексиканцу благородным словом «любовь», но когда ее сердце бешено стучало от близости сильного мужского тела, Дора готова была поклясться, что испытывает нечто куда более глубокое, чем простое физическое влечение.

Разве можно вешаться на шею человеку, который относится к тебе с нескрываемым презрением? Ведь даже к доброму, застенчивому, влюбленному в нее Ренольду она испытывала лишь дружеские чувства. Но разве обидные и жестокие слова больной Мириам мешали ей искренне любить бабушку? Она часто плакала от этого по ночам, потому что не была толстокожей и не умела пропускать оскорбления мимо ушей. Однако она понимала их причину и никогда не позволяла огорчению разрушить свою любовь к бабушке. Потому что причиной этих оскорблений было недоразумение. Картина повторялась.

О, она все прекрасно понимала. У Хуана было полное право ненавидеть женщину, которая так ужасно обошлась с его братом…

Хотя вода в ванне была теплой, Дора зябко поежилась, вспомнив про возвращение с пляжа. Хуан не делал скидки ни на ее более короткий шаг, ни на крутой подъем, и она была вынуждена, стиснув зубы от боли, почти бежать, чтобы не отстать от спутника, слишком гордая, чтобы обратить его внимание на усталость и попросить идти помедленнее.

Что ж, по крайней мере невольное признание, что она супруга Марио, помогло ей чувствовать себя более уверенно. Теперь нужно только подыгрывать этой выдумке, пока не обнаружится правда. Но… Она ведь перестала уверять Хуана в своей невиновности, так зачем же ему понадобилось прибегать к обольщению, чтобы заставить ее признаться? Дора задумчиво зачерпнула ладонью воду и вылила на грудь, вдохнув нежный аромат радужной пены.

Барни привлечет своего лучшего адвоката, и ее непричастность к грязной истории будет легко доказана. Например, подписи: конечно, та женщина расписывалась, когда брала деньги в банке. И во время заключения брака в отделе регистрации. Если же мошенница сумела каким-то образом подделать подпись, специалист всегда сможет отличить фальшивку, успокаивала себя девушка. Конечно, лучшим свидетельством явилась бы фотография акта бракосочетания, но логика подсказывала, что такая удача маловероятна. Церемония проходила в спешке, гости отсутствовали, а свидетели были совершенно случайными людьми, так как Марио боялся, что брат сумеет вмешаться и воспрепятствовать браку; девица же, на которой он женился, хотела остаться неузнанной. Да, конечно… Даже если Марио и настоял на фотографии на память, лже-Дора наверняка позаботилась о том, чтобы не было сделано ни одного отпечатка. Будь в машине или на квартире Марио какие-нибудь фото, Хуан наверняка обнаружил бы их и она бы сейчас здесь не сидела…

Нет, придется положиться на адвоката Барни и надеяться, что в следующий раз, когда ей разрешат встретиться с Марио, тот будет в состоянии понять, что перед ним находится совершенно незнакомая женщина.

Дора вылезла из ванны, дотянулась до голубой махровой простыни и завернулась в нее. Скоро она снова будет в гостеприимном доме Барни и забудет о мрачной угрозе, исходящей от новоявленного конкистадора. На это время ей хватит уверенности в себе, чтобы сыграть навязанную роль. Бог свидетель, ей приходилось долго притворяться перед горячо любимой бабушкой, чтобы та чувствовала себя если и не счастливой, то хотя бы спокойной.

Осторожно промокнув полотенцем большой палец, чтобы не содрать воспаленную кожицу, Дора продолжала размышлять о своем похитителе. Она с неохотой призналась, что чувствует к Хуану невольное уважение за его отношение к несчастному брату. Менее благородный человек на его месте вполне мог бы оставить Марио расхлебывать в одиночку последствия своей глупости. Несмотря на весьма неодобрительное отношение Хуана к поступку ветреного братца, ему не было безразлично его состояние. Видно, сильно любил он непутевого члена благородного семейства Фламингов.

Войдя в спальню, Дора опустилась на кровать. Свежий морской воздух и теплая ванна сделали свое дело: ей страшно хотелось спать. Девушка взглянула на дверь и ничуть не удивилась, не заметив дверного замка. И все же она была уверена: положение невестки надежно защищало ее от сексуальных посягательств Хуана. Она надела собственную ночную рубашку, вышитую гладью, и улеглась поверх покрывала, разметав волосы по подушке, чтобы не было жарко.

Дора проснулась от громкого стука в дверь и резко села. Если верить лежавшим на тумбочке часикам, уже семь вечера. Значит, хозяин требует, чтобы его накормили.

— Минутку!

Повинуясь чувству стыдливости, она быстро скользнула под покрывало.

— Можно?

В голосе Фламинга слышалась решимость войти независимо от того, разрешат ему это или нет.

— Ну, если это так необходимо… — Уж лучше пусть войдет с разрешения, чем просто вломится.

— Я принес тебе чай. — Внимание Хуана было неожиданным, и Дора тут же почувствовала, как у нее пересохло во рту.

— А я думала, что в Мексике пьют только кофе… — Тем временем Хуан поставил поднос на тумбочку. Он принес чашку золотисто-коричневого чая, молоко в отдельном кувшинчике, сахарницу и блюдечко с несколькими кусочками лимона.

— Мы пьем кофе, — подтвердил он, — но это вовсе не мешает нам наслаждаться и другими напитками. В нашем доме чаепитие — постоянный и очень уважаемый обычай. Мы пьем чай с лимоном, но я захватил и молоко.

Дора пожала плечами.

— Я свободна в выборе. — Она тотчас же покраснела, усмотрев в своих словах невежливость, и постаралась исправиться: — Я хотела сказать, что зимой предпочитаю молоко, а летом — лимон… — Девушка потянулась к подносу, взяла кусочек лимона и опустила его в чашку.

— Вот и хорошо. Значит, я в любом случае сумел бы доставить тебе удовольствие.

Едва Дора поднесла чашку к губам, как Хуан сел на край кровати, чем привел девушку в замешательство.

Интересно, был ли какой-то скрытый смысл в его замечании о доставленном удовольствии или она принимает желаемое за действительное? Девушка храбро глотала горячий чай, и ее румянец разгорался все жарче и жарче. О Боже, сделай так, чтобы этот мужчина приписал краску, заливающую ее грудь и шею, действию поднимающегося от чашки пара и не угадал истинную причину — воспоминание о волнующем эпизоде на пляже.