Книга Охота на Сталина - Вячеслав Хватов

— Оружие, повстанцы? — спросил офицер.

— Никак нет, Сэр!

Американец мотнул головой и два дюжих молодца, примкнув штыки, поднялись на паровоз. Они обшарили каждый уголок, заглянув даже в топку. Когда американцы подошли к бункеру, у Саньки, помощника машиниста, по спине побежала холодная струйка пота. А когда один из них подцепил штыком злощастную мешковину, Санька просто сел на пол — подкосились ноги. Не иначе кто-то навел этих гавриков!

Под мешковиной оказалась неожиданно ровная поверхность «черного золота».

Во молоток, зарылся!

Один из солдат перехватил поудобнее винтовку и принялся совать штык в рыхлое содержимое бункера.

Раз, два… Санька зажмурился.

Раньше такого не было.

Как только стих стук американских каблуков по металлической лесенке паровоза, Санька кинулся в бункер. Там его встретил Волков, Его белозубая улыбка резко выделялась на перепачканном углем лице.

— Ну что, струхнул, Санек?

— Есть малешко.

— И я чуток. Особенно когда штык телогрейку пропорол, — Сергей показал правый бок, из которого торчали белые клочъя.

— Не задело?

— Да нет вроде.

— Никто здесь не желает водочкой нервишки поправить? — в бункере появился машинист, вмиру Илья Петрович Звягинцев. — Тебя это не касается, — зыркнул он на Саньку. — Кыш в будку, не одному же Николаю уголек кидать.

Выпив стакан перцовки залпом, словно это, была какая-нибудь сельтерская, Сергей даже не поморщился. Теперь главное вспомнить, куда он зарыл сверток с оружием.

Почти полторы тысячи километров до следующей проверки пролетели не заметно. Водка и запас дорожных баек давно кончились, и Николай, и Санек, и сам Илья Петрович были не один десяток раз обыграны в очко и подкидного. Поговорили и за жисть.

Вечером на вторые сутки вдали показались огни Новосибирска. Паровоз сбавил обороты.

— Дальше делаем так, — Петрович последний раз затянулся и выбросил бычок, — ты сейчас прыгаешь и напрямки, через сопку выходишь к реке. Твоя основная задача — перебраться на тот берег. Дальше держись левой стороны и по любому упрешься в железку. По ней и выйдешь к отстойнику. Мы тебя там ждем до часу ночи. Извини, уговор уговором, но задержись я подольше — шлепнут и не спросят, как звали. Да и еще, будь поосторожней. В Новосибирске к нам четыре немецких вагона цепляют с какой-то там техникой. Смотри, на фрицев из конвоя не нарвись.

Сергей, схватив карабин, автомат и сидор, махнул рукой и прыгнул в темноту. Толстое снежное одеяло радушно приняло его к себе. Отряхнувшись, Волков проводил взглядом еле различимую вереницу вагонов, которая вскоре совсем растворилась во мраке.

До Оби он шел по колено в снегу. Апрельский наст уже не держал, и Сергей, то и дело, проваливаясь, с трудом вынимал ноги из цепких снежных колодок. Ох, и велик же был соблазн выйти на протоптанную местными жителями тропинку и заскользить по ней, обледеневшей от пролитой из ведер воды. Но нельзя. Слишком велик риск, столкнуться с каким-нибудь американским воякой.

Подъем по заросшему мелким кустарником берегу отнял у Волкова последние силы, и перед тем, как отправиться на поиски железнодорожного полотна, он расчистил от снега небольшой пенек и устроился на нем покурить и подумать о своей пропащей жизни.

Калейдоскоп событий, кидающих его из камеры в барак, из барака в комфортабельную квартиру, а оттуда опять в барак и все это, насколько он понял, в разных десятилетиях, не давал Сергею времени на раздумья. Его уже трижды убивали, и всякий раз Волков, аки Феникс, возрождался из пепла, и каждый раз, то в одной эпохе, то в другой. От этого можно было сойти с ума. Может быть, именно поэтому Сергей и гнал от себя прочь все эти мысли, что завладели им сейчас, в одиночестве.

Что происходит? Какое чудовищное Нечто играет им, как играет котенок убежавшим от старушки клубком шерсти? За что? — Этим вопросом после прошлогоднего(?) ареста он и не задавался. Значит, что-то такое в своей жизни он сделал не так! Но вот, сколько еще это будет продолжаться? И что ему дальше делать? В какой момент его нынешней жизни (настоящая она или не настоящая, Волков уже не понимал) его снова выкинут в весну тридцать восьмого?

Сергей растер побелевшие пальцы и, достав из-за пазухи пачку американских сигарет, закурил. Ответов не было. Их и не могло быть. Если бы он был сейчас в том теперь далеком тридцать восьмом — непременно бы зашел к Сашке Рутковскому. Уж он бы со своими яйцеголовыми дружками разобрался бы в его бедах. А сейчас? Где сейчас этот умница, этот будущий светила советской науки, если, по словам Тимофеича, и Москва и Ленинград лежат в руинах?

Волков бросил бычок и машинально присыпал его снегом.

Вот еще и это! Откуда у него эти странные привычки заметать за собой следы? Будь то окурок или лишний свидетель. И откуда это знание приемов рукопашной борьбы? Откуда эта выносливость, стремительная легкость и уверенность движений, меткость и изворотливость? В школе красных командиров он отнюдь не был в числе самых метких стрелков.

Лес, оккупировавший берега Оби, постепенно перешел в лесостепь, и среди редких уже деревьев замаячили далекие огоньки человеческого жилья. Сергей раздвинул кусты, запорошенные мокрым снегом, и шагнул. Острая боль пронзила ногу одновременно с металлическим лязгом схлопывающейся пасти капкана.

Волков буквально зарычал от боли, как тот медведь, для которого предназначалась машинка.

— Кажись, попался косолапый, — радостно сказали в кустах неподалеку. — Дай-ка я его для верности…

Сухая автоматная очередь вспорола тишину, стряхивая с сосновых веток тяжелый мокрый снег.

Глава 5 ВИКТОР ОРЛОВСКИЙ

Москва. Советское шоссе Немчиновка. д. 25 20.03.2008 г.

Бенедиктинский не знал, смеяться ему или плакать. Его поиски в очередной раз окончились ничем. Этот Давыдов, он что, ничего лучше, чем покушение на отца всех народов придумать не мог, чтобы успокоить свою ревнивую женушку? Ксерокопию пожелтевших страниц старого следственного дела, хранящегося в фондах Центрального архива ФСБ России, можно было хоть сейчас отправлять на стол редактору журнала «Крокодил».

Дело гласило о том, что мастер авиаремонтного завода? 22 Виктор Давыдов планировал осуществить покушение на Товарища Сталина седьмого февраля тысяча девятьсот тридцать седьмого года. О чем своевременно сообщил на Лубянку его свояк Ильин Семен Алексеевич. Ничего странного на первый взгляд. В те времена на соседа не стучал разве что ленивый. Нужно тебе избавиться от конкурента на службе, чересчур бдительного мужа своей любовницы или надоедливого соседа по коммунальной квартире — почтовый ящик всегда к твоим услугам. Это сейчас для того, чтобы устранить конкурента в бизнесе нанимают киллера за несколько штук «Грина», или для того, чтобы грохнуть старушку в приглянувшейся квартирке в центре Москвы проворачивают хитроумную комбинацию с подкупом врачей скорой помощи и персонала дома престарелых. Целая рота убийц в белых халатах задействуется, да и деньги немалые. В тридцатых все было проще и гуманнее. По крайней мере, убийцами никто из стукачей, себя уж точно не считал.