Книга Потерпевшие претензий не имеют - Георгий Вайнер

Ахмет, высокий, гибкий, как хлыст, парень лет двадцати, с удивительной ловкостью и точной соразмерностью движений сновал между разделочным столом, глубоким баком с заготовкой шашлыка, маленьким прилавком, на котором в полном бездействии возвышались весы, и горячим цехом своего бойкого производства – мангалом-жаровней: узким трехметровой длины корытом, заполненным рдеющим древесным углем. Корыто по всей длине было перекрыто бесконечным рядом жарящихся шашлыков и походило на гигантский мясной ксилофон, из которого виртуоз Ахмет Садыков извлекал не звуки, а волшебные запахи. Иллюзия была полной: звуки вызывают слезы, а запахи – слюну.

– Давайте съедим по паре шашлыков, – предложил я лейтенанту. Мое невинное желание почему-то обидело его еще больше.

– Если хотите, – недовольно ответил он. – Правда, чтобы съесть шашлык, не надо повторно выезжать на место происшествия. В городе тоже есть шашлычные…

– Э-э, не скажите… Здесь из-за особого маринада или из-за свежего воздуха шашлык многим кажется вкуснее.

Уколов наступил на горло собственной обиде и во имя торжества объективности подтвердил:

– Вообще-то говоря, этот мошенник делает замечательные шашлыки. У него и мясо всегда свежее, и маринад замечательный. Не знаю уж, чего он туда кладет. Каждый кусочек, как зефир, мягкий.

Мы встали в конец небольшой очереди, и я с удовольствием и интересом наблюдал, как Ахмет, перешучиваясь с клиентами, одновременно насаживает новые куски мяса из бака на шампуры, переворачивает жарящиеся, брызгает из бутылки с дырчатой пробкой винный уксус на румянящееся мясо и оно на глазах набирает цвет и сочность. Ахмет все время шутил, разговаривал, сыпал прибаутками, смех съеживал его лицо сетью меленьких морщин, как надувную гуттаперчевую мордочку, и вблизи вдруг становилось ясно, что молодость Ахмета – оптический обман. Никакой он не паренек, ему крепко, хорошо минуло за тридцать, и эти морщины – крап на карте, немало и нелегко поигравшей на своем веку.

Ахмет разговаривал с людьми перед нами, подавал готовые шампуры, рассчитывался, кидая деньги в картонный короб из-под конфет «Белочка», а на нас как бы и внимания не обращал, пока не настал наш черед встать перед ним лицом к лицу, и тогда он расплылся в улыбке, узкие глаза сверкнули антрацитом.

– О-о, власть пришла полакомиться Ахметкиными шашлыками! Добро пожаловать! Приятного аппетита! Знал бы раньше, отдельный дастархан накрыл!..

Он схватил с мангала первые попавшиеся шашлыки, два больших ломтя белоснежного хлеба, протянул нам через столик. Видимо, по чистой случайности каждый наш шашлык был раза в два увесистее, чем те, которые уже жевали стоявшие в очереди перед нами.

Уколов мрачно заявил:

– А мы прямо разбежались за твой дастархан!..

– Чем плох мой дастархан, начальник? – светло улыбался Ахмет.

– Всем хорош, если потом на кладбище не попадешь! – отрубил с солдатской простотой лейтенант.

– Ай-яй-яй, обижаешь, начальник! Глупый хулиган, пьяница напал, людям праздник испортил, несчастье принес, а ты меня за гостеприимство стыдишь?

Уколов махнул на него рукой, а я спросил:

– Сколько стоит шашлык?

Такое количество морщинок я видел только на разбитом лобовом стекле автомобиля, ниточно тонких, белых, всезахватывающих.

– О чем разговор? Не могу угостить друга нашего, лейтенанта? Говорить стыдно! Ешьте на здоровье, получите удовольствие – вот мне и плата!..

Крутя в руках шампур, истекающий жиром и благовонием, я спросил:

– Вы со всех взимаете такую плату или только с власти?

Ахмет захохотал:

– А для меня что власть, что простой прохожий – все равно, был бы только человек хороший! Я здесь для радости хороших людей стою…

– Счастлив познакомиться с настоящим гуманистом, – заверил я его. – Но мне бы хотелось узнать: сколько вы получаете за шашлык с плохих людей?

– У меня плохие не останавливаются! – мгновенно ответил Ахмет. – А для обычных людей одна палочка этого волшебного мяса – всего семьдесят пять копеек.

– И сколько же волшебного мяса достается покупателю на семьдесят пять копеек? – продолжал я расспрашивать Ахмета, с острым наслаждением мазохиста нюхая свой шашлык.

– Сто граммов по выходу и тонну удовольствия, – сообщил Ахмет и, метнувшись к мангалу, быстро повернул несколько шампуров и побрызгал остальные из бутылки. Скорее всего я просто плохо разбираюсь в технологии изготовления шашлыков, но мне показалось, что мясо еще не подрумянилось, до пригара ему было далеко. Оторвавшись от меня, Ахмет решил сбить темп разговора.

Ну что ж, шашлык готовить я не умею, но заполнять паузы – это моя работа. Тут и я гроссмейстер. Заведующий всеми паузами на свете.

Подошел к бездействующим весам и положил на них два своих шампура, стрелка неуверенно качнулась и замерла на двухстах шестидесяти граммах. Нет, не пожалел нам с Уколовым мяска на шашлыки Ахмет – черное жало стрелки весов свидетельствовало о его щедрости.

– Итак, сколько с нас причитается? – спросил я.

Поскучневший Ахмет пожал плечами, и этот малозаметный жест должен был продемонстрировать меру его презрения к моей мелочности.

– Четыре шашлыка – три рубля, хлеб – четыре копейки… – сказал он, явно сожалея о неготовности рода людского к настоящему уровню общения.

– Если я вас правильно понял, отпускная цена шашлыка – семь рублей пятьдесят копеек за ки-ло? – переспросил я.

Ахмет недовольно кивнул и без понуждения достал из ящика накладную, поняв, что я и так ее потребую.

Морщинки уже не сходили с его лица, он не балагурил, а выжидательно молчал.

Я отсчитал деньги и задал следующий вопрос:

– Сколько вы продаете за день шашлыков?

– День на день не приходится, – неопределенно и сухо сказал Ахмет.

– Ну а точнее? Вы же догадываетесь, Садыков, что я подниму документы в бухгалтерии…

– Я и отвечаю точно: иногда сорок килограммов, иногда сто. – И он снова метнулся к жаровне.

– Это значит – от четырехсот до тысячи шашлыков, – веско подсчитал Уколов. – Не считая всяких фокусов…

На стоянку заруливал экскурсионный автобус. Вернувшийся к нам Ахмет сказал скорбно:

– Холодный шашлык можно отдать собакам…

– Мы как раз и проголодались, как собаки, – успокоил я его. – А чего вы, Садыков, так поскучнели, приумолкли?

– А чего болтать? Слово как воробей: не поймаешь – вылетишь…

Из автобуса к мангалу бежала толпа голодных экскурсантов.

– Зря вы нас пугали, Садыков, – и остывший, шашлык замечательный. Завтра в шестнадцать часов приходите ко мне в прокуратуру, попробуем вместе сделать шашлык из нескольких вылетевших воробьев…