Книга Суд неправых - Чингиз Абдуллаев

— Если она сумеет выжить, — напомнил — Мортон.

— Во всей этой истории меня более всего беспокоит абсолютное чувство безнаказанности людей, которые присвоили себе право решать за остальных, как им жить и существовать в наше время, — признался Дронго. — Ваш клуб вырабатывает свою финансовую стратегию, определяя, как нужно развиваться национальным государствам и их банкам. А ведь каждое государство обладает собственным суверенитетом. Хотя после образования Евросоюза многие функции такого суверенитета были утеряны. Заменили даже такие важные цивилизованные понятия, как собственные деньги — марки, франки, лиры, песо, эскудо, шиллинги и гульдены. Хотя не скрою, что с евро гораздо приятнее путешествовать по Европе. И гораздо меньше проблем. Но это были важные атрибуты независимости. По большому счету, даже не это главное. И ваш клуб, господин Мортон, и ложа, которая посмела бросить вызов бильдербергцам, на самом деле присвоили себе высшие права и на власть, и на суд, хотя их полномочия никем не подтверждались и тем более не выбирались. Черчилль был прав, когда сетовал, что демократия несовершенна, но ничего лучшего цивилизация не смогла придумать. Основатели вашего Бильдербергского клуба посчитали, что создание его и есть гарантия от необузданной демократии, как это считают уже много сотен лет тайные ложи масонов. Но никто не спрашивает: почему вы думаете, что людям нравится ваша тайная власть? Почему оставляете за собой право суда над каждым из нас? Решаете, кому жить, а кому умереть. Когда я разговаривал с Джорджем, он напомнил мне известную книгу Агаты Кристи «Восточный экпресс». Признаюсь, я поклонник ее творчества. И этот замечательный роман только подтверждение ее гениальности. Но ведь она тоже была масоном. Обратите внимание на сюжет книги. Двенадцать человек, собравшихся вместе, сами присваивают себе права присяжных заседателей, сами формулируют обвинение безусловному негодяю, сами выносят приговор и, наконец, сами приводят его в исполнение. Красивая сказка. Но ведь это неправедный суд. Его приговорили, не дав ему возможности хотя бы защищаться или попытаться смягчить свою вину. Суд неправых. Так и все эти закрытые клубы и масонские ложи. Они присваивают себе права парламентов и правительств, судов и спецслужб. Сами выносят свои вердикты и — сами приводят их в исполнение. Согласитесь, что это очень далеко от демократии и объективного суда. Вы ведь американец и понимаете, что торжество закона должно быть всегда выше всех расовых, национальных, религиозных, сословных и тем более субъективных моментов, которые могут быть использованы против обвиняемого.

— После вашей речи хочется закрыть все эти клубы и ложи, — усмехнулся Мортон, — но тогда наступит всеобщий хаос. Вы просто не все знаете. Вот уже много лет Бильдербергский клуб служит стабилизирующим фактором западной цивилизации. Я могу сказать больше, если вы не обидитесь. Именно наш клуб сумел встать во главе западной цивилизации, которая в невероятной, ожесточенной, изнурительной борьбе, длившейся не одно десятилетие, сумела победить коммунистическую идею и разгромить левый блок во всем мире.

— Все не так просто, господин Мортон, — возразил Дронго, — история иногда делает неожиданные кульбиты. В Москве появились два человека, которые солидарными усилиями разрушили не только собственную страну, разорвав ее на куски, но и опрокинули мировую идеологию, потеряли всех своих союзников, помогли пересмотреть итоги Второй мировой войны в Европе и мире. Два человека, о которых я говорю, — это не справившийся с гигантскими проблемами неудачник Горбачев и полностью деградировавший Ельцин, правление которого еще долго будут вспоминать с проклятиями. За тысячелетнюю историю России в ней не было такого откровенно похабного и позорного времени, как девяностые годы, когда тысячи школьников мечтали стать киллерами, а тысячи их сверстниц — валютными проститутками. Когда богатства самой большой и богатой страны мира отдавались на откуп приближенным к семье, а международный авторитет великой державы был ниже плинтуса. Когда руководитель великой страны мог не выйти из самолета на встречу с лидером другой страны из-за невоздержанного пьянства или дирижировать выводом своих войск из Германии, которые входили туда, пролив реки крови. Можно забыть и простить многое. Только не это. И вообще все не так просто, Мортон. Вместо цивилизованных коммунистов появились другие, не менее грозные враги. Мировой ислам, уже открыто бросающий вызов западной цивилизации, и восточноазиатский блок в лице Китая и Индии, который вскоре реально станет управлять всем миром.

— Пиррова победа? — спросил Мортон. Он окончил с отличием военное училище и более всего любил древнюю историю.

— Думаю, что да, — ответил Дронго, — но пока не вечер. Идеи не умирают просто так. Исламская идея всеобщего равенства людей и их братства перед единым Богом — всего лишь видоизмененная форма социалистических воззрений. Или еще более глубоких иудейских. Она набирает силу во всем мире, и вы должны быть готовы к еще более опасным вызовам. А вместо этого вы ожесточенно сражаетесь друг с другом.

— Скажите об этом нашим руководителям, — посоветовал Мортон. — Мой босс уже много лет говорит о консолидации всей западной цивилизации. И считает, что наш клуб как раз выполняет эту задачу.

— Суд неправых, — напомнил Дронго. — Никто не давал вам полномочий по управлению человеческой цивилизацией. Даже если признать, что ваш босс и его друзья очень достойные и умные люди. Демократия подразумевает другие инструменты. И другие органы власти.

Капитан самолета объявил, что через сорок минут они приземлятся в Лондоне. Дронго взглянул на часы. Он все еще не мог понять, кто и почему совершил этот наезд и какое отношение Аурелия Манчини могла иметь к этому противостоянию двух закрытых организаций. Или она тоже была одним из тех сотрудников, проверка которых могла выявить предательство. В таком случае она не должна была оставаться в живых, а вместо мотоцикла должен был появиться грузовик или хотя бы внедорожник. Но оставшись в живых, она спутала все карты. В том числе и самому Дронго.

Глава 8

Прилетев в Лондон, они прошли через терминал и, подойдя к камерам хранения, достали «дипломат», где находились их пистолеты. Обоим выдали австрийские «глоки», считавшиеся достаточно надежными пистолетами. У самого Мортона была последняя модель «Хеклер-Коха», который был гораздо массивнее.

Забрав автомобиль Мортона, они уселись в его машину и отправились к комплексу «Долфин-сквера». Мортон набрал номер Шефера, чтобы узнать последние новости.

— Добрый день, господин Шефер, — вежливо начал он, — мой шеф хотел бы узнать, что там произошло с вашей сотрудницей.

— Она в реанимации, — сообщил Шефер, — сейчас ее оперируют врачи. Надеемся, что она выживет. Говорят, шансы есть. Сейчас сюда приехал ее супруг, он работает в лондонской городской полиции. Они уже ищут этого мотоциклиста, который сбил Аурелию. Полагаю, что быстро найдут.

— Спросите, провели ли они проверку на детекторах? — попросил Дронго.

Мортон задал этот вопрос, и Шефер ответил отрицательно. Убрав телефон, Арчибальд взглянул на Дронго.

— Возможно, кто-то решил таким образом сорвать проверку, — предположил он, — чтобы подставить госпожу Манчини. Или хотели, чтобы она навсегда замолчала. Выходит, это она поставляла информацию из нашего клуба.