Книга Моему судье - Алессандро Периссинотто

— Не беспокойтесь, увидимся через несколько дней.

Мне показалось, она повеселела. Может, я и правда был ей небезразличен.

Один бог знает, как сложилась бы моя жизнь, если бы я чаще находил в себе силы коснуться чьей-то руки, погладить по голове, сказать «люблю».

Небо сплошь затянуто облаками, так что не разобрать, утро сейчас, обед или уже вечер. Я взглянул было на часы, но на запястье на месте верного «крауна» белела полоска кожи. Завтра узнаю ответ.

Однако когда я вернулся, жена месье Армана вручила мне клетчатый листок из блокнота, на котором, старательно выводя буквы, записала сообщение: «Завтра встречи с месье Патриком не будет, все откладывается до будущей среды».

И вот, господин судья, настало сегодняшнее утро. Не стану рассказывать об однообразии прошедших дней, как я без конца делаю одно и то же, как выглядываю из-за занавески, прежде чем посмотреть в окно, чтобы не встретить подозрительный взгляд старого судьи из дома напротив.

Лучше сразу о сегодняшнем маленьком открытии.

— Этот вирус мне никогда не попадался, — сообщил Патрик.

— Значит, распространенность — ноль.

— Похоже, он заразил только тебя. Я проверил в Интернете, разослал сообщение по тематическим группам — никто не видел ничего похожего.

— Тогда это скорей не вирус, а червяк.

— Нет. Во-первых, потому что он распространяется и заражает, как вирус. Во-вторых, потому что это отдельный файл, его загрузка фиксируется в списке файлов, там показано, когда он впервые внедрился в оперативную память.

— Хочешь сказать, дата?

— Именно, но ее не так-то просто установить.

— И что за дата?

— 13 декабря два года назад. Тебе это что-то говорит?

Я подумал секунду и ответил:

— Ровным счетом ничего.

— Жаль, потому что это все, что удалось узнать про твой вирус. Он попал к тебе в часы в этот день, точней, ночь, в час тридцать семь. И само собой, мы выяснили имя файла, но тебе оно уже известно.

— И ничего о том, откуда он взялся?

— Нет. Потому не могу сказать, то ли сначала была заражена память, то ли ты занес в нее вирус из своего компьютера, а может, еще откуда-нибудь.

— Подцепи я его в чужом компьютере, он бы уже проник повсюду, ты же видел, как легко он распространяется.

— Тогда это вредительство.

И он пришел к тому же выводу. 13 декабря.

Это и есть мое открытие.

Почти ничего, но хотя бы теперь я совершенно уверен, что вирус был создан специально для меня, фактически это прямо указывает на Мирко Гуиди.

Не знаю, господин судья, пригодится ли вам такая малость для следующего допроса этого мерзавца, но любопытно узнать, остался ли в его компьютере какой-нибудь след файла с именем vrx400.exe.

Теперь ваша очередь, господин судья.

Глава 18

Дата: Суббота 22 мая 08.23

От кого: [e-mail]

Кому: [e-mail]

Тема: Ответа не будет?

Мне неловко, что я не сдержал слова и беспокою вас в выходные, но я не получил ответа на свой последний мейл, и вы даже не представляете, какая тяжесть у меня на душе. Невероятно, но для человека на перепутье важен даже записанный голос судьи, который его приговорит.

Почему вы не ответили? Я что-то не так сказал? Сделал что-то не то?

Вчера мне казалось, я угадываю причину вашего молчания, потом я подумал: «Нет, быть того не может», но сейчас уже не уверен, ошибаюсь ли я: конец может оказаться совсем близок.

Дело было вчера утром, часов в восемь. Я только встал. Отворил ставни и выглянул в окно посмотреть, какая сегодня погода. Старик из дома напротив уже тут как тут, и окно у него тоже распахнуто. Он высунулся и на что-то указывал, как мне почудилось, в мою сторону. Рядом стоял человек, но мне не удавалось его разглядеть, он словно прятался: в окне отражался только темный костюм и белая рубашка, а лицо за стеклом было не разобрать.

В один миг меня буквально парализовало от страха. В точности как сейчас. Тревога — как прилив, вода подступает и накрывает тебя с головой. Чувствуешь, как прибывает вода, но ничего не можешь поделать. Легким не хватает воздуха, ты его вдыхаешь, пыхтя, как мехи, а твои легкие требуют еще и еще, будто воздух до них не доходит, так бывает, когда пытаешься надуть дырявый мяч. И голова идет кругом. Ты словно раздваиваешься. Твое рациональное «я» смотрит на другое — то, которое боится, — с жалостью, втолковывает ему, что все его страхи выдуманы, но рациональное «я» знает, что в конце концов победит то, второе «я».

Наверное, надо было лечь, успокоиться, делать глубокие вдохи и выдохи, но не тут-то было, паника оказалась сильнее меня, я не мог оторваться от дома напротив и от переулка. Спрятался за занавеской и продолжал смотреть.

Не знаю, сколько прошло времени. Минуты три, максимум пять. Потом улочка наполнилась жандармами, а может, полицией, точно не знаю. Люди в форме разбились на две группы. Одна направилась к дому по соседству с гостиницей, вторая — прямо в бар месье Армана. Я слышал тяжелые шаги на деревянной лестнице и голоса, сурово и отрывисто выкрикивающие приказы.

Рядом в номере распахнулась дверь.

— Ничего нет! — крикнул жандарм.

Дверь хлопнула, закрываясь.

Я окаменел. Рациональное «я» проиграло бой и выбилось из сил, другое же, ликуя, предавалось тревоге. Старый судья меня вычислил, он понял, что у меня взгляд убийцы. У него ведь знакомства, он сумел раздобыть фотографию — снимок, который вы, господин судья, наверняка разослали по всей Европе, взяв с какого-нибудь удостоверения, найденного у меня дома. В предыдущие дни он старательно изучал меня, дабы убедиться, что это действительно я, а потом, решив, что его проницательный взор не ввел его в заблуждение, перешел к делу. И тут же обратился к жандармам, в полицию. И вот они уже здесь, за дверью, — нельзя ни бежать, ни сопротивляться.

Шаги жандармов послышались этажом выше, но я не поддался на их уловку, не стал открывать и выглядывать, что же там происходит, не дался им в руки: если хотят, пусть попробуют взять меня сами. Мне вспомнился один старый фильм с Аленом Делоном. Там он бывший преступник, который начал новую жизнь, однако его продолжает изводить идиот-полицейский и отравляет ему существование. В конце он убивает полицейского, и его приговаривают к смерти. Наступает время вести его на гильотину, и тогда надзиратели разуваются и караулят за дверью, чтобы взять его сонным. Похоже, это типично французский обычай.

Жандармы ботинок не снимали, но я-то знал — они пришли за мной.

Вдруг я услышал звон бьющегося стекла, треск высаживаемых дверей и затем крики — кричали женщина и жандармы.