Книга Мутант - Робин Кук

Чувствуя, как колотится сердце, Маша подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть снимки.

– Совершенно очевидно, – продолжал доктор, – что эти желудочки значительно меньше нормы.

– Что это значит? – после некоторого колебания спросила Маша.

Доктор Раддок пожал плечами.

– Вероятно, ничего. По словам доктора Стивенса, результаты неврологического обследования в целом соответствуют норме. Эти наблюдения, хотя сами по себе и интересные, скорее всего не отражаются на функционировании нервной системы. Единственное, что я могу посоветовать – может быть, вам следует давать ему больше конфет, когда он занимается умственной работой, поскольку его мозг поглощает значительное количество глюкозы. – Доктор Раддок рассмеялся собственной попытке пошутить.

Какое-то время Виктор и Маша сидели молча, пытаясь совершить переход от плохого сообщения, которое, как им казалось, они услышат, к хорошему, которое они получили. Первым пришел в себя Виктор.

– Безусловно, мы последуем вашему совету, – улыбнулся он. – Вы рекомендуете какой-то особый сорт конфет?

Доктор Раддок снова засмеялся, довольный тем, что его шутка была принята.

– Конфеты «Питер Паул Маундс» – вот лекарство, которое я рекомендую.

Поблагодарив доктора. Маша быстро вышла из комнаты. Она застала Виктора-младшего врасплох, и поэтому ей удалось заключить его в объятия до того, как он успел отодвинуться от нее.

– Все отлично, – прошептала она ему на ухо. – С тобой все в порядке.

Мальчик вывернулся из ее объятий.

– Я и так знал, что все в порядке, еще до того, как мы сюда пришли. Мы можем ехать?

Виктор положил Маше руку на плечо.

– У меня здесь есть еще кое-какие дела. Потом я поеду прямо на работу. Увидимся дома, ладно?

– У нас сегодня будет торжественный ужин. – Маша повернулась к сыну. – Мы можем ехать, но, молодой человек, вам предстоит кое-что еще. Сейчас мы поедем ко мне на работу. У меня там для тебя несколько тестов.

– Ну мама! – заныл Виктор-младший.

Маша улыбнулась. Сейчас он был похож на обычного десятилетнего мальчишку.

– Ладно, давай, выполняй прихоти своей мамочки, – сказал Виктор. – Увидимся позже. – Он поцеловал Машу в щеку и взъерошил волосы Виктора-младшего.

~~

Из здания поликлиники Виктор направился в помещение больницы. Он поднялся на лифте в отделение патологии и нашел кабинет доктора Бургофена. Секретарши поблизости не было, и Виктор заглянул в кабинет. Доктор что-то печатал двумя указательными пальцами. Виктор постучал по косяку двери.

– Входите, входите, – сказал доктор, махнув рукой. Еще несколько минут он продолжал печатать, потом сдался.

– Не понимаю, почему мне приходится это делать. Моя секретарша через день звонит и сообщает, что она больна, а я даже не могу ее уволить. Заведование этим отделением меня когда-нибудь вгонит в гроб.

Виктор улыбнулся. Работа в государственном учреждении тоже имеет свои отрицательные стороны. В следующий раз, когда ему встанет поперек горла административная работа в «Кимере», надо будет об этом вспомнить.

– Я хотел узнать, получили ли вы результаты аутопсии двух детей, которые умерли от церебральной эдемы, – сказал Виктор.

Доктор Бургофен посмотрел на свой стол, беспорядочно заваленный бумагами.

– Где же эта папка? – задал он риторический вопрос. Повернувшись на своем крутящемся кресле, он обнаружил предмет своих поисков на полке позади себя. – Посмотрим, – протянул он, листая страницы. – Вот: Морис Хоббс и Марк Мюррей. Они?

– Да.

– Ими занимается доктор Шриак. Вероятно, он еще не закончил.

– Можно мне пойти взглянуть?

– Сделайте одолжение, – ответил Бургофен, проверяя что-то в папке. – Амфитеатр номер три.

Когда Виктор собрался выходить, доктор спросил:

– Вы ведь говорили, что когда-то были врачом, не так ли?

Виктор кивнул.

– Ну что ж, наслаждайтесь. – Бургофен снова повернулся к машинке.

Как и вся больница, отделение патологии было оборудовано по последнему слову техники.

Четыре комнаты для аутопсии походили на операционные. Сейчас была занята одна. В нее Виктор и вошел. Стол для вскрытия сиял стальным блеском нержавейки. Два человека, стоявшие по обеим сторонам стола, взглянули на входящего. Перед ними лежало распростертое детское тело, напоминавшее выпотрошенную рыбу. Сзади на носилках лежало еще одно.

Виктора передернуло. Он уже давно не присутствовал на вскрытиях и забыл, какое при этом испытываешь ощущение. Особенно когда видишь тело ребенка.

– Чем мы можем быть полезны? – спросил доктор справа. На нем была маска, как на хирурге, но вместо халата он был одет в прорезиненный фартук.

– Я доктор Фрэнк, – представился Виктор, пытаясь побороть тошноту. Кроме неприятного зрелища, в помещении стоял тошнотворный запах, с которым не могли справиться даже кондиционеры. – Меня интересуют дети Хоббс и Мюррей. Доктор Бургофен послал меня сюда.

– Если хотите, можете наблюдать отсюда. – Патологоанатом указал Виктору скальпелем, куда ему встать.

Виктор неуверенно продвинулся в центр комнаты. Он старался не смотреть на маленькое тело, лишенное внутренностей.

– Вы доктор Шриак?

– Да, это я. – У патологоанатома был приятный молодой голос и яркие глаза. – А это Сэмюэль Харкинсон, – добавил он, представляя своего помощника. – Эти дети были вашими пациентами?

– Нет, в общем-то. Но меня очень интересует причина их смерти.

– Ну что ж, присоединяйтесь, – сказал Шриак. – Странная история! Подойдите поближе. Взгляните-ка на мозг!

Виктор сглотнул. Кожа на затылке ребенка была срезана и опущена на лицо. Вершина черепа, пропиленного по окружности, отсутствовала. Виктор смотрел на мозг, который, как бы вырвавшись из своего тесного заключения, приподнялся над головой, придавая ребенку вид какого-то неземного существа. Большая часть извилин сплющилась в тех местах, где мозг прижимался к черепу.

– Это самый тяжелый случай эдемы, который мне когда-либо доводилось видеть, – пояснил доктор Шриак. – Чтобы вытащить мозг, требуется немало усилий. С другим это заняло у меня полчаса. Он указал на прикрытое простыней тело.

– Пока вы не поняли, как это делать, – подсказал Харкинсон с легким акцентом кокни.

– Ты прав, Сэмюэль.

Харкинсон держал голову ребенка и отжимал распухший мозг в сторону. Шриаку удалось просунуть нож между мозгом и основанием черепа, чтобы перерезать верхнюю часть спинного мозга.

После этого, с глухим звуком разрыва, мозг вышел наружу. Харкинсон перерезал черепно-мозговые нервы, и Шриак, быстро подняв мозг, положил его на весы. Указатель некоторое время качался вверх-вниз, прежде чем остановился на делении «3,2»