Книга Команда - Дуги Бримсон

— Ну что, приступим? — обратился Вильямс к адвокату и, не получив возражений, нажал кнопку диктофона, стоявшего в центре стола. Для этого ему пришлось встать и перегнуться через стол. После некоторых формальностей Джарвис ринулся в атаку. Вывести Фитчета из себя оказалось на удивление легко, однако его надо было загнать в угол так, чтобы у подозреваемого не оставалось путей к отступлению. Нужно было послать его в нокдаун, после которого он уже не сможет встать. А оправиться сможет только на ковре. Самое время сменить тему — провести новый неожиданный прием.

— Давайте перейдем от инцидента на Камден-хай-стрит и так называемой группы поддержки — «Селектора» — к другим вещам.

Лицо Фитчета вытянулось. Такого оборота он никак не ожидал.

— К чему же?

— Расскажите мне о поездке в Норвегию в 1995 год у.

Фитчет выпучил глаза.

— Норвегия! — фыркнул он. — Да это сколько лет назад было! Вы у меня еще спросите, куда я ходил в детстве.

— Что там с вами случилось? — невозмутимо продолжал Джарвис. — Из-за чего вы были депортированы из страны? — Он ухмыльнулся, уловив тень замешательства. Фитчет дрогнул.

— Да напился там и был арестован, загребли в кутузку. Потом выслали — меня и кучу других. Вот и все. Что там еще могло быть? Фигня какая.

— Так вы считаете, что депортация — это, так сказать, «фигня»? Так, что ли, Гарри?

— Да эти норвежцы хватают кого попало. Каждого встречного и поперечного. Мой дружок мочился под деревом, так его тоже взяли.

— Это вы про Бейли?

— Нет. Другой приятель.

— Кто же?

— Я не помню.

— Но вы же сказали, это был ваш «друг»… Фитчет уставился через стол на Джарвиса с нескрываемой ненавистью.

— Когда пересекаешь границу, все свои становятся друзьями. Вот и все, что я имел в виду. А вы, копперы хреновы, считаете, что каждый английский фанат, который ездит за рубеж, ищет там только проблем, но вы ошибаетесь. Мы едем туда просто развлечься. Вот и все.

Джарвис перегнулся через стол, подступая к самому главному.

— Именно так и случилось в Дублине, Гарри? — бросил он убийственное обвинение. — Это было «развлечение»?

Фитчет побледнел:

— Что вы имеете в виду?

— Ну как же — вы ездили в Дублин поразвлечься и процесс, так сказать, вышел из-под контроля? Или случилось нечто похуже?

Фитчет уставился в маленькое оконце над дверью.

— Я ничего такого не делал в Дублине. Вообще ничего. Не знаю, откуда этот поклеп.

Джарвис достал листок бумаги и сделал вид, что читает его, прежде чем передать Вильямсу.

— А вот «Гарда» считает, что рыльце у вас в пушку, Гарри. Здесь есть прямые свидетельства, что именно вы и были одним из зачинщиков и организаторов беспорядков.

Тут Фитчет, оправившись, деланно рассмеялся. (Джарвис и сам понял, что несколько перегнул палку.).

— Кто — я? Устроил мятеж в Дублине? Ну вы даете, инспектор! Шутите, наверное? Я к этому делу не причастен. Мятежи устраивают ирландские террористы. У меня нет таких связей.

— Что это вы имеете в виду… под «связями»? Фитчет стал белым как лист бумаги, который перед ним держали, и прикусил язык, но отвязаться от Джарвиса было не так просто.

— Повторяю: вы сказали: «у меня таких связей нет». Объясните подробнее, что такое «связи» в среде… болельщиков, как вы это называете… — Тон его резко изменился с доброжелательного и спокойного на агрессивный.

— Ну, давайте. Чего вы ждете?

Фитчет безмолвно уставился в окно. Дыхание его стало прерывистым, капли пота покатились по лицу. Силы его были на пределе. Старый страх вернулся, застиг его, как лису в норе. Закрыв глаза, он ссутулился, схватив голову руками. Он больше не мог здесь оставаться. Ему срочно нужен был свежий воздух и солнечный свет.

Вильямс вопросительно посмотрел на Джарвиса. Что-то здесь не так. Казалось, Фитчет близок к обмороку.

— С вами все в порядке, Гарри?

Он спросил это совершенно спокойным голосом, несмотря на раскаленную атмосферу в комнате для допросов. Но тут же вмешался Джарвис. Он и сам видел: с Фитчетом что-то происходит, но, кто его знает, не дурит ли он.

— Гарри, — все тем же резким тоном продолжал он, — может, вы тогда знаете имена людей, которые участвовали в организации дублинского мятежа?

Фитчет продолжал глазеть в окно, как будто искал там ответа на вопрос, поставленный следователем. Когда же ответ прозвучал, он был едва слышен. Вильямс попросил повторить. Фитчет повторил — ровно и монотонно. Так отвечают люди бесконечно уставшие, которым все надоело.

— Я. Ничего. Не знаю. О Дублине, — раздельно произнес он. — Это все, что я могу вам сказать.

Джарвис не отводил от него взгляда. Конечно, учитывая состояние Фитчета, из него можно было выжать информацию. Он знал, как это сделать, но тут помощь пришла с неожиданной стороны.

— Похоже, мне необходимо переговорить с моим клиентом, инспектор.

Джарвис посмотрел на женщину-адвоката, сидевшую в углу, и кивнул:

— Хорошо. У вас пять минут. Я пока распоряжусь насчет чаю и, возможно, таблеток?

— Мне нужно на воздух, — выдавил Фитчет. Джарвис отрицательно покачал головой:

— Это невозможно. Гарри, вы должны по закону оставаться в комнате для допросов.

Фитчет жалобно, почти умоляюще посмотрел на него: кожа на лице была бледной и липкой от пота.

— Вы что, не понимаете, я задыхаюсь. Отчаяние в голосе было настолько явным, что

Джарвис бросил взгляд на адвоката. Ответный взгляд был недвусмысленным, и он понял, что, если станет настаивать, она потребует доктора.

— Ладно, вы можете ненадолго выйти.

Он кивнул Вильямсу, который стал возиться с диктофоном, прикидываясь, что его ничто не касается, и вышел за дверь, прислонившись к стене. Так он простоял несколько секунд, закрыв глаза. Как только он со вздохом выпрямился и собрался продолжить путь, открылась дверь и выскочил Вильямс.

— Это же клаустрофобия! В классическом варианте. Я такое уже наблюдал. Берешь здорового мужика, который на улице гасит пятерых, помещаешь его в камеру — и все, мокрая курица. У нас в школе один страдал этим. Все те же симптомы: пот, бледность и учащенное дыхание. Классическая картина. И главное — он все время смотрит на оконце над дверью. Как будто ищет выход. Это основной признак. Окно для него — необходимая связь с внешним миром.

Джарвис свел брови:

— Серьезно, что ли?

— Это на уровне подсознания. Пока он видит стекло, для него контакт с внешним миром потерян не окончательно. Другими словами, он пока как бы на воле.