Книга Боги Абердина - Михей Натан

Я сел прямо и почесал шею в том месте, где ремень безопасности терся о кожу. На подбородке оказалась слюна. Желтые разделительные линии на дороге петляли перед нами в свете фар, напоминая змей.

— Фенциклидин, — произнес Арт. — В сигареты на этой вечеринке добавляли фенциклидин. Что ты там делал?

— Моя подруга Николь знакома с девушкой, которая там живет, — пояснил я.

— Хорошая подруга. Она должна знать поставщика.

Бледное лицо Питера снова возникло у меня в сознании. Я положил руку на живот. Он касался меня там. Я сунул руку под рубашку, дотронулся до груди, где побывали его пальцы. А еще они побывали там…

Я запустил руки в штаны спереди, а затем поднес пальцы к носу, ощутив запах другого человека, совершенно незнакомый, но в таком интимном месте… Это чем-то напоминало чужой одеколон у тебя на подушке. Значит, и там — тоже…

— Как себя чувствуешь?

Я скрестил руки на груди.

— Ужасно, — ответил я.

— А вся история с Питером…

Судя по тону, Артур ждал, чтобы я сообщил ему остальное, но я покачал головой:

— Ничего не произошло.

— Он — просто одинокий старый гомик. — Арт снял одну руку с руля, захрустел костяшками пальцев, потом ударил ими себя по бедру. — Не принимай близко к сердцу. Дело не в тебе лично. Я видел его и на других вечеринках… Парень, занимающийся йогой и чем-то там еще. М-да… — Он кивнул. — Питеру бы следовало знать: с кем-то твоего возраста — это изнасилование, преследуемое по закону.

Я подумал о том, как лицо Арта маячило надо мной, когда я беспомощный, лежал на кровати.

«С тобой все в порядке?»

«Нет… Мне нравится Эллен».

— Я мог бы его убить, — сказал Арт. Затрещали костяшки пальцев на другой руке. — А кто была та девушка? Которая закричала и бросилась к нему?

— Ребекка, — ответил я. — Подруга Николь.

— Симпатичная девица, — заметил Артур. — Но почему она кричала? Ей следовало бы аплодировать.

«Мне нравился Эллен».

Он не забудет то, что я сказал, я в этом не сомневался. Не хотелось больше об этом думать, так что пришлось уставиться в окно. Мимо проносился темный пейзаж, сливаясь в единую массу, то и дело откуда-то выпрыгивали тени, они поднимались, опадали.

— Питер… Кто бы мог предположить? — Арт в неверии покачал головой. — Я не думал, что он придет в такое отчаяние, что позариться на парня твоего возраста. Я считал, что он встречается только с мужчинами своего возраста.

Я молчал. Меня тошнило от одного имени «Питер».

Артур слегка улыбнулся:

— Некоторое время назад я посетил несколько занятий в его школе. Она тогда только открылась. Питер постоянно говорил о своей девушке. — Арт рассмеялся. — Он был неплохим преподавателем, в любом случае, других специалистов по йоге я не знал, а думал, что мне это нужно.

— Не хочу о нем говорить, — заявил я. Снова начала кружиться голова. — Просто говори о чем-то другом. О чем угодно, мне не важно.

Артур кивнул и стал постукивать пальцами по рулю. Несколько минут мы ехали молча, затем мой провожатый заговорил снова.

— Ты когда-нибудь слышал про Георгия Гурджиева?

Я закрыл глаза. Арт продолжил.

— Это русский маг девятнадцатого века. Он считал, что есть три ложных пути просвещения: физический, эмоциональный и интеллектуальный. Мы можем назвать это путем факира, путем монаха и путем йога. Но все они разочаровывает, потому что полагаются на принципы, проповедуемые учителями и старшими. Сторонники того или иного пути могут наслаждаться большей свободой, чем большинство из нас, но все равно подвержены недостаткам, несовершенствам, изъянам и слабым местам своих наставников. Гурджиев предложил решение этого вопроса, назвав его «четвертым путем» — путем совершенного человека. Подобный человек ставит задачу все проверить и испытать на себе. Гурджиев считал, что большинство людей живет внутри случайной реальности — то есть, с ними что-то происходит, обстоятельства бьют их, как сильный ветер. Они основывают свои решения на судьбе. Совершенный человек Гурджиева — противоположность этому. Он ничто не принимает на веру, устанавливает свои собственные правила и навязывает свою волю миру. Люди реагируют на него, а не наоборот.

Машина замедлила ход.

— Гурджиев считал, что лучший способ стать таким совершенным человеком — это бесконечная работа. Он предлагал поставить перед собой невозможную задачу, погрузиться в ее выполнение, подвергать себя невероятным трудностям, пока не возвысится и не укрепится твоя душа. И только тогда ты сможешь противостоять ветрам обстоятельств.

Арт остановил машину и выключил двигатель. Я открыл глаза. Мы находились у дома доктора Кейда, припарковались рядом с черным «ягуаром». Резные тыквы на крыльце заменили большим керамическим кувшином, перед дверью в гараж лежала внушительная груда дров, наполовину прикрытая сверху.

Мой приятель протянул руку на заднее сиденье и достал оттуда пиджак.

— Кстати, я получил твое послание, и Дэн рассказал, что говорил с тобой. Мы рады, что ты войдешь в команду. Особенно рад доктор Кейд. Он с нетерпением ждет твоей работы.

Я чувствовал себя дураком. Дураком меня сделали наркотики. Понятно, что надо что-то говорить, но привести мысли в порядок оказалось не самым скорым делом. Еще одна волна ударилась о залитый пейзаж моего сознания, растворив твердые линии всего вокруг меня в молекулы, напоминающие дымчатые пузыри. Края приборной доски расплавились, мне на ноги стало капать что-то черное, пропитывая ткань брюк, словно разлитые чернила. Я протянул руку вперед и коснулся приборной доски. Пальцы ощутили холодное виниловое покрытие, оно было успокаивающе твердым, хотя у меня на руке осталось липкое и вязкое пятно.

— С тобой все в порядке? — Артур опустил руку мне на плечо, на лице было написано беспокойство.

— Я украл твои книги, — объявил я.

— Мои книги?

— Мне их отдал Корнелий Грейвс. Еще в прошлом месяце. Он велел мне отдать их тебе, но я не отдал. Они лежат у меня на письменном столе.

Арт на мгновение нахмурился.

— Книги… — медленно повторил он, и я увидел у него по лицу, как он внезапно все понял. — Осло и Гилберт? «Каталог»?

Я кивнул.

— Они лежат в моей комнате в общежитии.

— Я уже месяц спрашиваю Корнелия про них, — раздраженно воскликнул Артур. — Он отвечает: забыл, что с ними сделал.

— Прости меня, — сказал я.

Арт вставил ключ зажигания и повернул.

— Это не твоя вина, — сказал он. — Если бы доктор Кейд не принимал решения так долго, черт побери, я не потерял бы целый месяц. Ты сказал, что у тебя три книги, правильно?

Я кивнул.