Книга Главное доказательство - Павел Орлов

– Разумеется. Частный сыск – это частный сыск.

– Вот именно. Ну, так есть у вас еще конкретные вопросы?

– Есть. Скажите, зачем Глебову нужен был мобильный телефон? Он ведь все время дома сидел – хватило бы и городского.

– В том-то и дело, что не хватало. Линия городского телефона была постоянно включена на Интернет – он там иной раз по десять-двенадцать часов в день торчал.

– А как же бизнес?

– Бизнесу это не вредило. В конце концов, многие вопросы он доверял мне решать самостоятельно. Порой ему достаточно было только один раз позвонить, а иногда подписать кое-какие бумаги. Все остальное делал я, так что свободного времени у Глебова было предостаточно. Да я ведь не в обиде. Целый день в четырех стенах торчать радости мало. А Интернет – это ведь целый мир, там сутками сидеть можно. И потом. Видите ли, мистер Холмс, это вопрос достаточно деликатный. Алексей ведь не старый еще мужчина. был. Да, инвалид, но. мужчина! И. ну. в интимной области. проблемы определенные испытывал. Вот и.

– Порносайты?

Мой собеседник молча кивает.

– Не только они, естественно, но и это тоже. А в нашем деле на связи надо постоянно находиться. Поэтому-то без мобильного телефона было и не обойтись.

– То есть городским телефоном Глебов практически не пользовался? Как телефоном, я имею в виду.

– Ну да. У него и стационарного аппарата-то, по-моему, не было. Верите – я даже номера не знаю. Сейчас, правда, какие-то выделенные линии существуют, но кто этим вопросом заниматься будет? Да и при наличии мобильника вопрос достаточно просто решается.

Что ж – тогда все логично. Это ведь тоже было не праздное любопытство. Я просто подумал, что как-то уж очень удачно в тот вечер Алексей Викторович звонил Берднику именно со своего мобильного телефона и на его же мобильный. Как специально – чтобы и время, и продолжительность звонка были точно зафиксированы. Чем не алиби? Позвони он с городского да на домашний – как проверишь?

– Между прочим, Константин Михайлович, вы, насколько я знаю, говорили следователю, что Глебов вам звонил в тот самый вечер, когда его.

– Да, говорил, – кивает тот. – Но они это и без меня знали. Проверили через оператора. Какое это сейчас имеет значение? Кстати сказать, звонок этот странный был какой-то…

– Странный?

– Понимаете, он был. как бы это правильнее сказать. ни о чем! Абсолютно бессмысленный. Мы ведь все детали по предстоящим в Москве переговорам уже подробно обсудили, причем в тот самый день. Я специально заезжал к Глебову, чтобы забрать кое-какие бумаги и еще раз все обговорить. Это днем было – около трех где-то. И тут он мне перезванивает, чуть ли не перед поездом, и начинает все это заново перетирать. А я уже в метро собирался спускаться – пришлось даже остановиться, хоть и время поджимало. Вообще-то Алексей по жизни мужик был довольно занудный. Иной вопрос по несколько раз обсасывали. Но, все же, не до такой степени. Мне даже показалось, что. Впрочем, чепуха это все.

– А все-таки – что вам показалось?

– Да не знаю, как это объяснить… В общем, такое впечатление было, что он как бы записывает этот разговор и хочет, чтобы все, что мы проговаривали ранее, снова прозвучало и было зафиксировано на пленке. Или будто кто-то этот разговор слушает, и Алексею хочется, чтобы этот «кто-то» все эти детали знал, причем именно от меня… Хотя, повторяю – чушь все это. Я еще тогда удивился, что он из-за такой ерунды звонит, а потом как-то из головы выбросил. Мало ли что на него нашло. А вот сейчас почему-то вспомнилось.

– Скажите, а у Глебова в доме была записывающая аппаратура?

– Диктофон, вы имеете в виду? Не знаю. Техники всякой у него до дури было. Но диктофоном – при мне, во всяком случае – он никогда не пользовался.

– Понятно. И еще, Константин Михайлович. – Я замешкался, стараясь подобрать нужное выражение, чтобы правильно сформулировать вопрос. – Только не подумайте, что я снова пытаюсь влезть в ваши коммерческие секреты… Скажите, вот в этом телефонном разговоре прозвучало что-либо. не хочется употреблять термин «криминальное» или «противозаконное». Но, словом. Может, он действительно записал этот разговор, чтобы впоследствии вас каким-либо образом. ну. шантажировать, что ли, или.

– Ерунда, – махнул рукой Бердник. – Ничего такого там не прозвучало. Подумайте сами: кто ж в наше время подобные вопросы обсуждает по телефону – тем более, по мобильному? Да и потом, с Москвой у нас намечался достаточно «белый» бизнес – там никакого криминала не было. Секреты – да, прозвучали, но чисто, как вы сами сказали, коммерческие. Глебов еще раз озвучил ту предельную сумму, которую мы можем инвестировать в совместный проект, наш процент от прибыли, ниже которого нельзя опускаться, или мы вынуждены будем отказаться от сотрудничества, ну, и еще кое-какие моменты. Но это все, повторяю, мы не раз уже обсуждали, и все эти цифры и прочие значимые детали я прекрасно помнил. Да и шантажировать меня содержанием этой беседы нельзя было уже хотя бы потому, что это наш совместный бизнес. Тону я – тонет и Глебов, причем вперед меня. Так что еще раз говорю: не было абсолютно никакого смысла в этом звонке. Потому я и сказал, что это несколько странно. Я даже вдруг подумал, что Леха позвонил, поскольку сказать мне что-то хотел, но не мог, или сигнал какой дать. Не знаю.

– А поподробнее?

– Да какие там подробности. Нет, ничего такого он не говорил и не пытался сказать. Это мне уже сейчас вся эта ерунда казаться начинает. Просто разговор тот совершенно не в тему был и не вовремя. Вот и все.

– Скажите, а был ли кто-то, кто мог быть заинтересован в срыве этой вашей сделки? Конкуренты, недоброжелатели или кто-либо в этом роде?

Мужчина неопределенно пожимает плечами.

– Не знаю. Не думаю, во всяком случае. В Питере мы точно никому дорогу не перебегали. И вообще, здесь о наших планах почти никто не знал.

– Почти?

– Кроме нас – только Виктор, брат Алексея. А вот в Москве – да, потенциальные конкуренты были. Но москвичи не стали бы Глебова убирать – они работали бы со своими.

«Работали»… Слово это в данном контексте меня несколько резануло, но сегодня, когда уголовники щеголяют удостоверениями помощника депутата Государственной Думы, а сами депутаты и министры не стесняются использовать тюремный жаргон, выступая перед телекамерой, глупо придавать значение подобным вещам.

Между тем, за разговором мы уже пересекли Тучков мост и свернули направо, к огромной «шайбе» спортивного комплекса «Юбилейный». Нас, вынырнув из подземного перехода, обогнали трое мальчишек лет двенадцати с клюшками в руках и баулами с формой за плечами.

– Вот кому хорошо. – с некоторой грустью в голосе заметил Константин Михайлович. – Никаких тебе забот. Уроки сделал – и беги себе на тренировку, играй в свое удовольствие.

– У них все еще впереди, – пожал я плечами. – Между прочим, вы знаете, что у Глебова есть сын?