Книга Конец ордена - Вадим Сухачевский

Между тем свиноподобный спросил при этом издевательски ласково:

— Так ты Полтораев?.. Или, может, нет?..

— Полтораев… — из последних сил простонали со своих кресел все четыре Полтораева.

— Министра как твоего зовут? — гаркнул недовыпеченный. — Всех замов, начальников отделов! Не молчать! А ну отвечать быстро!

Полтораев был к этому готов и поспешно процедил сквозь зубы все имена.

— Мда, похоже, что вправду Полтораев. Ну вот и славно, что ты у нас Полтораев, — все так же ласково хрюкнуло свиное рыло.

Боль волнами стала откатываться.

— А может, и не Полтораев вовсе, а просто терпячка у него хороша, — сказал корявый. — Так мы ж не при Стеньке Разине живем, чтоб на одну терпячку полагаться. Ты на приборчик, на приборчик-то глянь. Даром, что ли, в двадцатом веке? С приборчиком оно как-то доверительней.

— Да нет, — отозвался свин, — и на приборчике, гляжу, стрелочка даже не вздрогнула. Стало быть, не врет – Полтораев он и есть.

Слава Богу, сыворотка все еще действует, подумал Полтораев. Значит, пять часов еще не прошло (способность вести счет времени он уже утратил).

— Ладно, — кивнула хлебная голова, — тут мы, положим, тебе поверили. И зачем же, спрашивается, пожаловал ты к нам, человек Полтораев?

— И не с пустыми руками, гляжу, пожаловал! — вставил свиноподобный. В своих свиных копытцах он держал тот самый замшевый мешочек. Заглянув туда, добавил: — Ого, знает, с чем приходить! Камешки!

— Случаем, не стекляшки? — спросил хлебно-недоделанный.

— Не такой он дурак. Настоящие! Тысяч на пятьдесят, пожалуй, потянет.

— Это половина, — приходя в себя после той боли, проговорил Полтораев. — Когда дело сделаете, получите другую половину.

Его мучители переглянулись.

— Дело? — спросил хлебный. — Мне послышалось, он сказал про какое-то дело.

— Точно, ты не ослышался, Лука, он сказал – дело, — хрюкнул свиноподобный. — Только кто ж тебе сказал, Полтораев, что мы с моим другом Лукой делаем какие-то эдакие дела? Ты уверен, что явился по адресу?

Значит, этот, недовыпеченный, и был знаменитым Лукой – королем нищих всего мира. В таком случае свинорылый – не менее знаменитый Фома, император помоек. Их богатству впрямь могли бы позавидовать иные короли, а их могущество поистине не знало границ… Сколько ж им сейчас было лет? Вероятно, под восемьдесят. А может, они вообще были вечными, как тьма, как сошедшее в мир зло…

Полтораев сказал:

— Во всяком случае, я тут не для того, чтобы шутить с вами шутки.

— Да уж, — посерьезнев, согласился свинорылый император помоек Фома, — за шутками лучше бы ты, смертный, пошел в цирк – оно, право, дешевше и…

— …несравнимо безопаснее, — завершил фразу король нищих Лука. — Затем, обращаясь к императору помоек, неожиданно прибавил на чистейшем английском: — It seems to me he`s not such fool to disturb us because of trifles.[10]

— Oui, il n`est semblable l`imbecile,[11]— на столь же чистом французском согласился с ним свинорылый. — Тогда назови нам, смертный, причину твоего визита – или нам ждать этого ad calendas graecas?[12]

— Если только вам по силам сделать то, что мне нужно… — проговорил Полтораев.

— Er zweifelt an unseren Fähigkeiten![13]— воскликнул король нищих, и казалось, корка на его лице сейчас лопнет от возмущения.

— Ad rem![14]— грозно насупив рыло, прикрикнул император помоек.

— Мне нужен заключенный под литерой "Ф", — поспешил сказать Полтораев. — Он находится где-то на Лубянке… Он нужен мне целым и невредимым.

Двое в зеркалах переглянулись.

— Если мне память не изменяет, Лука, — проговорил император помоек, — когда-то к нам уже обращались с подобной весьма странной просьбой.

— Да, да, лет тридцать назад, — кивнула из своего зеркала хлебная голова короля нищих. — И это, помнится, для обращавшегося завершилось весьма плачевно.

Волна прихлынувшей ненависти чуть не выдала в Полтораеве Серебрякова, ибо так ненавидеть их мог только тот.

— Просто хуже некуда завершилось, — подтвердил Лука. — Но это вышло из-за того, что он до конца не расплатился с нами. Мы были обмануты!

— Я расплачýсь, не обману, — поторопился заверить их Полтораев.

— Вот и ладушки, — одобрительно хрюкнул свинорылый.

— Однако не могу не добавить, — вставил король нищих, — что сама по себе просьба весьма странна… Кажется, тот плохо закончивший смертный представлял какую-то силу. Ты, Полтораев, тоже представляешь ее?

— Да, — кивнул Полтораев. Скрывать не имело смысла – иначе такой просьбы было не объяснить.

Некоторое время король с императором переговаривались на каких-то вовсе неведомых Полтораеву языках. Он подумал, что они, возможно, владеют всеми языками, где когда-либо существовали нищие, помойки и зло, то есть вообще всеми когда-либо звучавшими в мире. Наконец свинорылый, перейдя на русский, сказал:

— Ладно, Полтораев, нас это не особенно интересует. И плачевный пример твоего предшественника показывает, что сила, стоящая за ним, не так уж и велика в сравнении с нашей. Да и вообще не в наших правилах задавать лишние вопросы. Есть купец, а наше дело предоставить товар и получить то, что нам причитается. Но за обман будешь сурово наказан – надеюсь, ты это понимаешь?

— Понимаю…

— C`est excellent![15]— сказал король нищих. — Когда твой "Ф" будет у нас (а я думаю, за неделю должны управиться), дадим тебе знать. Получишь письмо. Послать по твоему домашнему адресу?

— Нет-нет, — попросил Полтораев, — лучше на Центральный телеграф, до востребования.

— No problem,[16]— кивнул свинорылый император помоек. Он тряхнул замшевым мешочком: — Только смотри, про вторую половину не забудь, коли хочешь еще пожить.

— Не забуду, — пообещал Полтораев.

— Вот и замечательно, — одобрил король нищих. — За сим – не смеем более задерживать.