Книга Роза Йорков - Жюльетта Бенцони

Автомобиль свернул с Гайд-парк-корнер и готов был двинуться по Пиккадилли.

— Нет, я выйду здесь. Мы уже почти приехали, а вашему автомобилю, пожалуй, не стоит появляться перед подъездом «Ритца». Вы еще пробудете в Лондоне какое-то время?

— Я никогда не останавливаюсь в Лондоне. — Внезапно Симон Аронов от души рассмеялся. — Ваше стремление избавиться от меня, князь, так очевидно! Считайте, что вам это удалось. До новой встречи, князь!

Они молча пожали друг другу руки. Мгновение спустя, высадив своего пассажира, «Даймлер» развернулся и со звуком рвущегося шелка покатил по мокрой мостовой. Стоя на усыпанной песком дорожке, что тянулась вдоль Грин-парка, Морозини еще некоторое время смотрел ему вслед, пока тот не растворился в ночной темноте.

В холле гостиницы царило непривычное оживление. Аукцион у Сотби только что закончился и, несмотря на то что там было несколько стоящих вещиц, разочаровал его участников, и виной тому послужило скорее всего трагическое исчезновение главного лота этих торгов. Множество любителей-иностранцев, остановившихся в «Ритце», обменивались теперь в холле впечатлениями и вскорости собирались разъезжаться.

Общее мнение было таково: поскольку неизвестно, когда алмаз будет найден, лучше не тратить попусту время, а вернуться домой и ждать там, пока не поступят какие-нибудь новости. Все говорили разом, и сияющая огнями зала, изысканно украшенная цветами и вечнозелеными растениями, походила на огромный сад, наполненный щебечущими птицами.

Посреди этой толпы особо Выделялся Видаль-Пеликорн, который напоминал дирижера. Он старался внушить всем этим господам веру в Скотленд-Ярд, который в самое ближайшее время, без сомнения, вернет похищенную драгоценность. «Веру» он внушал в основном тем господам, которые приехали на аукцион издалека: из Америки, Южной Африки, Индии.

Четверо мужчин внимательно слушали Адальбера, вещавшего с непререкаемостью пророка, что немало позабавило Альдо. Впрочем, князь счел, что его друг попросту теряет время, и поэтому, небрежно здороваясь и извиняясь, он пробрался к нему и отвел в сторону.

— Что случилось? С чего это ты так стараешься задержать всех этих господ? Или ты защищаешь теперь интересы торгового дома Сотби?

— И не думал! Я защищаю наши с тобой интересы. Увидев, какая толпа страждущих готова накинуться на поддельный камень, владелец настоящего потеряет покой. Он будет думать, что газеты скрывают какую-то важную информацию, и, возможно, сделает ложный шаг. Так что напрасно ты помешал мне в моей полезной деятельности…

— Не говори глупостей! Все эти люди не представляют для нас никакого интереса, даже если они богаты.

— Почему ты так считаешь? Посмотри-ка, кто направляется к лифту. Да, да! Вон тот высокий человек в сером костюме. Его легко можно было бы принять за церковнослужителя, если бы он не был так элегантен. Ты знаешь, кто это?

— Откуда мне знать? Я не гадалка.

Адальбер, с широкой улыбкой и явно получая удовольствие, продолжал:

— Это швейцарский банкир, живет в Цюрихе, и жену его ты хорошо знаешь, возможна, даже слишком хорошо…

— Мориц Кледерман? Неужели?

— Собственной персоной. И вдобавок одержимый идеей, претворение в жизнь которой почитает своим священным долгом, — вернуть в Швейцарию алмаз Карла Смелого, которым обманным путем завладел алчный Баль, нарушив договор с кантонами. Иными словами, он готов заплатить изрядную сумму.

Морозини не ответил. Он внимательно рассматривал человека, который спокойно дожидался лифта. Про себя Альдо подумал, что представлял его себе совсем иным — более массивным, тяжеловесным, типичным швейцарцем! Тот же, кто стоял перед ним, был хорошо сложен, у него было умное, тонкое, с большим лбом лицо и слегка тронутые сединой светлые волосы. И хотя Альдо никогда особенно не задумывался над тем, что собой представляет муж его бывшей любовницы, он не мог не признать, что у Дианоры хороший вкус. В этом человеке породы было, пожалуй, больше, чем в любом из присутствовавших здесь джентльменов.

— Подумать только, что он мог стать моим тестем! — с невольной улыбкой подумал Альдо, вспомнив о предложении, которое получил от своего нотариуса сразу по возвращении в Венецию после войны. — Если дочь на него похожа, я, возможно, совершил ошибку, не пожелав даже взглянуть на нее…

— Хочешь, я представлю тебя? — спросил Видаль-Пеликорн, искренне наслаждаясь произведенным эффектом.

— Ни в коем случае! Он здесь один? — В голосе Морозини угадывались явные признаки беспокойства.

— Один. Сообрази сам, если бы прекрасная Дианора была в «Ритце» или вообще в Лондоне, то, наверное, ты бы уже знал об этом. Она не из тех женщин, которые скрывают ото всех свои чувства. А теперь расскажи мне о своем посещении тюрьмы.

— Да… Ты не представляешь себе, скольких людей я сегодня повидал! После того как я вышел от Анельки, я встретил Ванду, ее горничную, а затем нанес визит Джону Сэттону. И все трое дали совершенно различные трактовки произошедших событий, так что теперь я уж и сам не знаю, на каком я свете. Напоследок я совершил небольшую автомобильную прогулку вместе с Симоном Ароновым…

— Он здесь?

— Можно сказать и так. Его шофер, кореец Вонг, похитил меня, чуть не силой посадив в темно-зеленую машину, в которой меня и ждал наш друг. По его словам, сделал он это для моего блага, устроив мне при этом приличную головомойку. Он хочет, чтобы я перестал заниматься делом Фэррэлсов.

— И мне кажется, он прав. Нельзя разом гнаться за двумя зайцами. Но ты расскажешь мне все в баре. Тебе надо выпить чего-нибудь подкрепляющего, а то ты промок и плохо выглядишь.

Адальбер почти с материнской заботливостью помог другу освободиться от промокшего плаща, передал его подоспевшему лакею и увлек Альдо в укромный угол.

— А теперь рассказывай, — попросил он, сделав заказ бармену.

Когда Альдо кончил говорить, Адальбер посмотрел на него не без некоторого недоумения и, откинув ео лба непокорную прядь, которая вечно сползала ему на глаза, спросил:

— Ну и что же ты все-таки чувствуешь?

Альдо, рассеянно прихлебывая из своего стакана виски, пожал плечами и ответил, не глядя на друга:

— Не знаю… пожалуй, смертельную усталость.

— Если ты мне доверяешь, то я бы тебе посоветовал послушаться Аронова. Ты так внезапно появился на сцене, что он испугался за тебя, и, признаюсь, я разделяю его опасения.

У тебя нет никаких возможностей спасти прелестную узницу.

Зато у Уоррена их хватает. Расскажи ему о своем свидании и предоставь полиции искать поляка. Если ты будешь продолжать вмешиваться, ты можешь только навредить делу.

Устами друга говорил сам здравый смысл. Морозини охотно признал это и пообещал Адальберу не перебегать впредь дорогу полицейским ищейкам.