Книга Птица солнца - Уилбур Смит

– Но ведь нет стен, Бен, нет башен, ничего нет. Только основания. Что же случилось с городом?

– Узнаем, Сал, – пообещал я. – А теперь давай отметим это место, пока оно снова не исчезло. – Я достал из рюкзака фонарик. – Одна вспышка – ко мне, две – от меня, три – двигайся влево, четыре – вправо; размахиваю фонариком – стой на месте. – Мы быстро согласовали простой код. – Я спущусь на равнину, а ты будешь сигналить. Вначале выведи меня на вершину большой башни, потом веди по периметру внешней стены. Нужно спешить: мы не знаем, сколько продлится эффект. Дай отбой, когда он прекратится.

Чуть больше часа я бегал по равнине в соответствии с указаниями Салли; наконец город начал расплываться и медленно исчез, луна приблизилась к зениту. Наверх, за Салли, я поднялся обнаженный по пояс: рубашку пришлось изорвать на тряпки, которые в качестве опознавательных знаков я привязывал к кустам и пучкам травы.

В лагере мы разожгли большой костер, и я достал бутылку «Глен Грант», чтобы отпраздновать событие. Мы были так возбуждены, нам столько предстояло обсудить, столькому удивиться, что спать мы не ложились очень долго.

Мы снова вернулись к эффекту освещения, сошлись на том, что в нем все дело, и с сожалением вспомнили, как близки были к разгадке в самый первый день, когда обсуждали действие лучей солнца под низким углом, в тот самый день, когда обнаружили раковину пресноводного моллюска. Мы поговорили и об этой раковине и ее значении.

– Снова клянусь, и пусть все боги будут свидетелями, что больше никогда не брошу предмет, имеющий силу научного доказательства, – поклялся я.

– Выпьем за это, – предложила Сал.

– Прекрасная мысль, – согласился я и снова наполнил стаканы.

Потом мы перешли к рассказу старика бушмена.

– Это еще раз доказывает, что в фольклоре все, каждая мелочь, каждая подробность основаны на фактах, возможно, искаженных. – После порции виски Салли потянуло на философию.

– Да, что греха таить, мой брат Ксаи мастер перевирать. Вспомни его рассказ о Лунном городе.

– Какое прекрасное название! Давай сохраним его, – предложила Салли. – А как ты думаешь, может, дедушка Ксаи и впрямь видел белого призрака?

– Вероятно, это был один из старых охотников или путешественников. Вспомни, мы сами чуть не получили статус духов.

– И не только фигурально, но и буквально, – напомнила Салли.

Луна во всем своем великолепии шествовала по небу, разговор шел своим чередом. Время от времени серьезное обсуждение переходило в выкрики:

– О Бен, это чудесно! У нас целый финикийский город, который предстоит исследовать. И все это только наше!

Или:

– Боже, Сал! Всю жизнь я мечтал о чем-то подобном.

Лишь далеко заполночь мы вернулись на землю, и Салли задала вопрос, имеющий практическое значение.

– Что нам делать, Бен? Нужно ли сообщать Лорену Стервесанту?

Я медленно налил себе еще виски, обдумывая вопрос.

– Как ты думаешь, Сал, не прорыть ли нам небольшой шурф, совсем небольшой, в основании? Только чтобы убедиться, что мы не выставим себя на посмешище.

– Бен, ты знаешь первейшее правило. Не рой наудачу. Ты можешь разрушить что-нибудь ценное. Надо подождать организованных раскопок, в нужной последовательности.

– Знаю, Сал. Просто не могу сдержаться. Один маленький шурф?

– Ну хорошо, – она улыбнулась. – Всего один маленький шурф.

– Наверно, надо поспать. Уже третий час.

Когда мы засыпали, Салли пробормотала мне в щеку:

– Я по-прежнему гадаю, что же произошло с нашим городом. Если бушмен не соврал, стены и башни рассеялись в воздухе.

– Да. Интересно будет выяснить.

Со всей силой характера, которую я иногда проявляю, я отверг искушение выкопать траншею внутри храмовой стены и выбрал место на фундаменте внешней стены в надежде причинить минимальный ущерб.

Салли жадно следила за моими действиями и иногда не просто советовала, а вмешивалась, я же с помощью обрывков своей рубашки наметил очертания будущей траншеи. Узкая щель три фута шириной и двадцать длиной, под прямым углом к основанию, должна была открыть пересечение горизонтов.

В своем блокноте Салли тщательно отметила положение каждого нашего условного знака. Я подготовил фотоаппараты, инструменты и брезент с «лендровера». Наша траншея пройдет всего в тридцати ярдах от палатки. Мы разбили лагерь буквально на древней стене.

Я расстелил брезент (буду складывать туда землю из траншеи), потом снял рубашку и отбросил в сторону. Я больше не стыдился обнажать свое тело при Салли. Поплевал на ладони, запомнил расположение ленточек, взял кирку и взглянул на Салли. Та в широкополой шляпе сидела на брезенте, поджав ноги.

– Готова? – я улыбнулся ей.

– До конца, партнер? – спросила она, и я был неприятно поражен. Это наши с Лореном слова. Другим мы их не говорим. Потом я вдруг подумал: «Какого дьявола? Ее я ведь тоже люблю».

– До конца, девушка, – согласился я и взмахнул киркой. Приятно было ощутить в руках легкую, как перышко, кирку; ее жало глубоко врезалось в песчаную почву. Я работал неторопливо, время от времени меняя кирку на лопату, но скоро пот ручейками заструился по моему телу и пропитал брюки. Землю из траншеи я выбрасывал на брезент. Салли начала тщательно ее просеивать. Она весело болтала во время работы, я в ответ только ухал, очередной раз взмахивая киркой.

К полудню я отрыл траншею на всю длину и на глубину в три фута. На восемнадцатидюймовой глубине песчаную почву сменил темный красноватый суглинок, еще влажный от недавних дождей. Мы отдохнули, поели консервов и выпили бутылку виндхукского пива, чтобы восполнить потерянную мной влагу.

– Знаешь, – Салли задумчиво смотрела на меня, – когда привыкнешь, в твоем теле обнаруживается странная красота.

Я покраснел до слез.

Я работал еще с час, потом кирка выбросила что-то черное. Я ударил еще раз – опять черное. Я отбросил кирку и нагнулся к дну траншеи.

– Что там? – сейчас же спросила Салли.

– Пепел, – сказал я. – Угли.

– Древний очаг, – предположила она.

– Возможно, – я решил не спешить соглашаться, чтобы потом иметь возможность подтрунивать над ее торопливостью. – Возьмем образцы для датирования.

Теперь я работал осторожно, стараясь вскрыть слой с пеплом, не задев его. Мы собрали образцы, выяснив, что толщина слоя пепла в разных местах колеблется от четверти дюйма до двух дюймов. Салли отметила глубину залегания и положение каждого образца, а я сфотографировал траншею и наши метки.

Потом мы распрямились и переглянулись.

– Слишком велико для очага, – сказала она, и я кивнул. – Дальше углубляться не надо, Бен. Кирка и лопата тут не годятся.