Книга Тайник - Тоби Болл

— Вас интересует сегодняшняя забастовка? Я правильно понял? Именно забастовка?

На лице его появилось умиротворенное, почти довольное, выражение, но Фрингс заметил, что на лбу и над усами заблестела испарина.

— Да, мистер Берналь, забастовка.

Фрингс недоумевал, почему Берналь так настойчиво уточняет цель его визита. Или здесь кроется что-то еще?

— Это значительное событие, о котором напишут все газеты. Я хотел бы получить ваш комментарий. Такова стандартная практика.

Фрингс увидел, как ожил Берналь, и внутри что-то екнуло.

Бизнесмен начал говорить о политике компании по разрешению трудовых конфликтов. Журналист прилежно записывал, пытаясь разгадать причины столь странного поведения фабриканта. Похоже, тот ожидал совсем другого… А потом Фрингса осенило.

Он прервал Берналя на полуслове.

— Вы звонили мне на днях. У нас была назначена встреча…

— Боже милосердный, — проговорил Берналь, вспыхивая снова.

— Она не состоялась.

Берналь кивнул, проведя рукой по волосам. Лицо оставалось спокойным, но глаза бегали.

— Вот что, — продолжал Фрингс. — Давайте продолжим интервью. А потом забудем его вторую часть.

— Мы не можем встречаться два дня подряд.

— Отчего же? Я постоянно беру у людей интервью. Это не будет выглядеть подозрительно.

— Но… — пробормотал Берналь. Он еще пытался улыбаться, хотя был близок к панике.

— Никаких «но». Как ни странно, все можно повернуть нам на пользу. Никто не подумает, что я такой болван, что на виду у всех встречаюсь с человеком, который сливает мне секретную информацию. Это может быть хорошим прикрытием.

Берналь задумался. Вид у него был несчастный.

— Что ж. Возможно, вы и правы.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В то время как Фрингс и Берналь наблюдали за беспорядками сверху, Пул и Карла следили за происходящим, укрывшись в узком переулке. Шляпа и пальто Пула были густо усыпаны сажей. Пытаясь спастись от удушливого смога, Карла обмотала шарфом голову и закрыла нижнюю часть лица. От Полли Пул сразу же поспешил сюда в надежде пообедать с Карлой где-нибудь в закусочной. Он обнаружил ее стоящей в стороне от сражения. Девушка грустно наблюдала, как полиция разгоняет забастовку, которую она с таким трудом организовала. Оба они быстро поняли, что здесь орудует БПД, который подчиняется мэру. Дело приняло неприятнейший оборот. Глава города лично был заинтересован в подавлении этой забастовки.

— Я не могу уйти отсюда, — заявила Карла.

Пол мог разглядеть только ее глаза, но по их выражению понял, что ее не переубедишь.

— Тебе придется. Они собираются загрести твоих ребят и упрятать в кутузку. Кто-то должен остаться на свободе, чтобы вытащить их оттуда.

Карла не могла не согласиться с этой логикой, но Пул видел, что ей тяжело бросать своих людей. Он знал, что его подруга готова принести себя в жертву ради профсоюзной борьбы. Они уже не раз обсуждали такую перспективу. «У каждого должно быть что-то такое, ради чего он полезет на бруствер», — часто говорила Карла.

У нее, несомненно, это было. Относительно себя Пул всегда сомневался.

— Не упрямься. Тебе лучше быть благоразумной в их же интересах.

В начале переулка появились двое полицейских.

— Черт. Беги скорей, — прошептал Пул, подталкивая ее в противоположную сторону.

Она резво пустилась наутек. Пул выступил вперед, чтобы задержать полицейских, но Карла их, по-видимому, не интересовала.

— Этан Пул?

У полицейских были наготове дубинки. Не сводя глаз с их рук, Пул слегка кивнул.

— Пройдемте с нами, мистер Пул. С вами хотят поговорить в участке.

У Пула бешено застучало сердце. Каким дураком надо быть, чтобы притащиться прямо к дверям Берналя! Он не испытывал никаких иллюзий относительно того, что с ним произойдет в полицейском участке. Пул послушно поднял руки. Низенький полицейский посмотрел на свой пояс, где болтались наручники. И тут Пул неожиданным боксерским ударом свалил второго копа, расквасив ему нос. Обливаясь кровью, полицейский упал на колени. Его напарник со всей силы двинул Пула дубинкой по ребрам. Прижав руку к сломанному ребру, Пул сгреб полицейского за рубашку, бросил на землю и так пнул ногой в живот, что тот застонал. Вдруг Пул почувствовал острую боль в спине — коп со сломанным носом огрел его дубинкой по позвоночнику. У него закружилась голова. Обернувшись, он бросился на полицейского и вцепился зубами тому в предплечье. Почувствовав вкус крови, откинулся назад и ударил копа головой в разбитый нос. Тот как подкошенный рухнул на землю. Пул повернулся ко второму, который уже успел подняться на четвереньки, и схватил его сзади за рубашку, но вдруг почувствовал резкую боль в затылке.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

По пространству Подвала было разбросано пять столов с кожаными стульями. Паскис всегда сидел за тем, что был ближе к лифтам, используя его как барьер между полками и посетителями архива. Правда, кроме курьеров, сюда никто никогда не заглядывал, да и те не проходили дальше первого стола, где забирали дела и оставляли заявки.

Остальные четыре стола были размещены там, где они, по чьим-то соображениям, могли пригодиться для неких не совсем понятных целей: один стоял в середине секции С, где хранились дела убийц; другой располагался в «конюшне»; третий поставили в секции А, где были сосредоточены открытые материалы следствия, и, наконец, последний задвинули в секцию Q, где были собраны дела, связанные с финансовыми махинациями, поджогами и подтасовками на выборах. Секция Q находилась в самом дальнем конце хранилища, что, вероятно, и послужило причиной установки здесь стола.

Насколько было известно Паскису (а кому, как не ему, было знать об этом), на этих стульях никто никогда не сидел. Сам он ими не пользовался, его предшественник Абрамович утверждал то же самое. Это означало, что за последние сорок лет сиденья оставались нетронутыми. Однако уборщики регулярно чистили эту девственную мебель, и она выглядела так, словно ее купили вчера.

Как ни странно, осознание всей непредсказуемости и опасности затеянного им предприятия пришло к Паскису именно в тот момент, когда, положив на стол в секции С отобранные им дела, архивариус присел на зеленый кожаный стул, который, впервые почувствовав вес человеческого тела, звучно свистнул, выпуская воздух.

Чуть раньше в архив позвонила секретарша шефа, чтобы напомнить о завтрашнем совещании. Паскис хотел задать ряд вопросов, но ограничился тем, что подтвердил свою явку. Вспомнив, как хорошо ему было все эти годы, когда никто не звонил, он выдернул шнур из телефона.

Пролистывая дела, содержание которых он уже знал наизусть, Паскис не переставал думать о таинственном совещании у шефа. Дела он ворошил только для того, чтобы сложить содержащиеся сведения во что-то более конкретное и основательное, чем отрывочные воспоминания о прочитанном.