Книга Круговорот мужчин в природе - Алина Кускова

– И вовсе я об этом не думаю!

– Зря. В первом походе есть что-то очаровательно-прекрасное, – мечтательно проговорила она. – Второй смазывает впечатление, третий совсем не нужен. Но первый раз – это как первая ночь любви…

Все-таки женщина и свадьба – понятия неразделимые. Это мужчина может от них абстрагироваться, держаться особняком. Полагаю, свадьбу придумали женщины, а развод – мужчины.

Я ушла из салона с пакетом в руке. Не сказать, чтобы очень довольная, но в хорошем настроении. Марина не подписала рекламный блок, снимок еще предстояло переделать. Зато я убедилась в том, что Максим ко мне не равнодушен! Он ревновал так, как ревнуют близкую женщину, а между нами не было близости. Значит, моя теория третьего поцелуя верна? Отчего-то я подумала, что у меня еще будет возможность продолжить ее проверку.

Дома меня ждал сюрприз. Леонид Парфенович с Жориком ловили попугая, снося все на своем пути. Испуганная птица, как только я вошла в коридор, со всей дури вцепилась мне в волосы. Я закричала от боли и неожиданности, соседи закричали потому, что закричала я, попугай испугался еще больше и спикировал в ботинок Жорика.

– Он там сдохнет от удушья, – мрачно заметил Леонид Парфенович.

Жорик схватил ботинок, перевернул его и принялся трясти. Я благоразумно прикрыла руками голову.

– Откуда птичка?

– Из лесу, вестимо, – хмыкнул старик и выхватил обувь у Жорика. – Ути-ути-ути. Мои надумали рожать! Весь хлам скинули мне.

– Ваши товарищи разрабатывают новую программу партии? А попугай изображает протестную оппозицию?

– У Леонида Парфеновича дочка легла в роддом, – прояснил ситуацию Жорик. – Перед этим она принесла попугая и кошку. У детей на животных бывает аллергия.

– А кошка где?

– Предлагаешь поймать и ее? – сварливо поинтересовался дед.

– Значит, кошка тоже убежала, – констатировала я факт.

– Что значит тоже?! – разозлился Леонид Парфенович. – Это намек на то, что от меня сбегает все одушевленное?! Это я от них сюда отселился! Я сам! – Он сник, сунул ботинок Жорику и пошел в свою комнату. – Не хотел им мешать. Зачем старичье молодым.

– Какая же она молодая? – поразилась я. – Ей же под сорок!

Жорик укоризненно посмотрел на меня и отдал мне ботинок. Я пожала плечами и вернула обувь на пол. Видимо, в ботинке попугаю не понравилось. В полной тишине он выкарабкался обратно и взлетел на шкаф. Но больше им никто не интересовался. Мужчины такие непостоянные существа! А если птица вылетит на улицу, потеряется и не сможет перезимовать?! Я подставила стул и принялась ловить его на шкафу.

– Возьмите беглеца, – постучала я к Леониду Парфеновичу, после того как отловила питомца.

Старик недовольно кивнул на пустую клетку.

– Дети – это хорошо, – сказала я, сажая в клетку попугая.

– У нее отрицательный резус, – расстроенно пробурчал Леонид Парфенович. – Рожать опасно. В ее-то годы!

– Подумаешь, сорок лет! И в пятьдесят рожают…

Как-то я была неубедительна.

– Леонид Парфенович, я уверена, что все будет хорошо! А знаете что? Давайте, я вас к ней отвезу? По дороге купим апельсинов или яблок.

– А кошка?

– Вернемся и поймаем кошку. Думаю, к этому времени она проголодается и сама придет.

Вообще-то у меня был обеденный перерыв. И на самом деле проголодалась я. Но что делать, если внезапно включилось безмерное человеколюбие?!

Через десять минут я везла на своем «пыжике» старика в роддом. Еще через пятнадцать минут мы прыгали под окнами роддома и звали Веру, потому что внутрь, как оказалось, никого без специального разрешения не пускают. Добрая нянечка-санитарка показала нам, перед какими окнами нужно прыгать, и мы привлекали внимание самыми кардинальными способами. Каждый раз, когда Леонид Парфенович подпрыгивал от нетерпения, я боялась, что, опустившись на землю, он развалится. Но дед держался бодрячком. В окнах стали появляться чужие головы, мы еле дождались Веру. Она выглядела сонной и довольной.

– Вот видите, – обрадовалась я, – ваша дочь отлично себя чувствует! К тому же я как журналист знаю, какой классный в нашем роддоме врачебный состав.

– Сегодня-то хорошо, – нижняя губа старика затряслась. – А завтра?

– Я вас и завтра к ней привезу!

О-о-о-о, фонтан человеколюбия, заткнись, пожалуйста.

– Во сколько здесь подъем? – моментально заинтересовался старик. – Ташенька, нужно узнать, во сколько они здесь встают.

И он, семеня, побежал в приемное отделение.

– Обход в восемь утра, – радостно доложил он мне, возвратившись.

Все это время я стояла под окном и пыталась жестами рассказать Вере, что с ее отцом все будет хорошо – я пригляжу за ним и попугаем; за кошкой не обещаю, потому что в глаза ее еще не видела, но с ней тоже ничего плохого не случится, двор у нас тихий и спокойный.

– В половине девятого врачи скажут свое веское слово, – подсчитывал Леонид Парфенович время приезда.

– Хорошо, – согласилась я. – В половине девятого поедем.

– В половине восьмого! Все нужно делать заранее.

– В половине восьмого?! – ужаснулась я. – Хорошо, в половине восьмого.

Сама предложила!

Мы еще немного постояли, после чего я напомнила, что время моего обеда истекло. Вообще-то меня ждали в редакции, и я туда спешила с не слишком приятными новостями.

Леонид Парфенович помахал дочери и пошел к машине.

По лицу Веры я решила, что она уже собралась рожать. Наверное, увидев нас, она захотела сделать это как можно быстрее. Видимо, я не внушала ей доверия. Она подумала, что я не смогу справиться с ее отцом, попугаем и кошкой. Ну да, кошка уже потерялась. Хотя я к этой потере не имела никакого отношения.

Я довезла соседа до дома и повернула в редакцию. Там показала свой материал, выслушала все замечания и убежала в ближайшее кафе, чтобы быстренько перекусить…

– Он сказал, что мои кроссовки лучшие! – радостно сообщила мне по телефону Софочка, пока я обедала.

– Мои, то есть его, вернее, те, что мы с тобой ему купили? – уточнила я. От новости тетушки я чуть не подавилась.

– Да! Эти! Самые лучшие. Он готов в них спать!

Я не разделила восторгов Софочки. По-моему, спать с мужчиной в обуви совсем неудобно. Пусть даже эта обувь и самая лучшая. В чем я сомневалась.

– А в розовых Гриша будет ходить дома, когда его никто не видит.

Можно ли доверять такому мужчине?! Мужчине, готовому на все ради счастья любимой женщины. Бедная Софочка! Наверняка этот ее Григорий скрывает тайну пострашнее двух близнецов. Мое представление о счастливой семейной жизни трансформировалось в четкую картинку того, как Софочка лежит с Григорием в постели, из-под одеяла торчат его волосатые ноги в новой обуви, а из-под подушки выглядывают розовые кроссовки, пострадавшие во время стирки. Полнейшая идиллия!