Книга Личное задание - Сергей Донской

Бриллиант, зажатый в золотых стрекозьих лапках, являлся якобы осколком знаменитого алмаза Тиара, добытого в начале ХХ века на одном из южноафриканских рудников. Некоторое время огромный камень вынашивал в своей черной заднице некий предприимчивый зулус, но напряженная походка выдала его, и алмаз извлекли на свет божий изогнутым шомполом. Правительство Трансвааля преподнесло камень британскому королевичу Эдуарду, а тот передал его на обработку придворному ювелиру Ежи Ковальчику. Вместо того чтобы скрупулезно изучить структуру алмаза со всеми его многочисленными трещинками, горячий поляк схватился за инструмент и... расколол раритет на 3 крупных монолитных блока, 11 кусков средней величины и 109 осколочков голубоватого цвета. По словам дышащего перегаром Мишани, фамильную драгоценность украсил один из обломков злополучной Тиары. В бриллианте было 189 карат, но главная ценность камушка заключалась в его родословной.

«На Западе эта вещица стоит не менее четверти миллиона, – бубнил ювелир, пытаясь заглянуть в глаза склонившегося над ним Комиссара. – Бери и уходи, богом прошу. Я ни к ментам не побегу, ни к братве, клянусь».

Не побежал. Прежде чем придушить жертву, Комиссар немного полюбовался драгоценным украшением, ощущая приятную тяжесть на ладони. Расправленные крылья и туловище золотой стрекозы были усыпаны росинками бриллиантов вперемежку с рубиновыми розами. На жемчужной головке таинственно мерцали изумрудные глаза. Красотища! Если не четверть миллиона, то тысяч пятьдесят баксов она стоит, решил Комиссар и затянул петлю.

Больше он ничего не взял в той квартире, чтобы не залететь на продаже краденого, как это часто случается. Не попрощавшись с подельщиками, убыл из Ростова и тихонько осел в Курганске. Стрекоза всегда находилась при нем в качестве своеобразного талисмана. Сбагрить кулон за реальную стоимость Комиссар пока что не порывался, опасаясь себя обнаружить. Украшение покоилось в его кармане, и приятно было думать о том, что (чем черт не шутит!) алмаз, зажатый в стрекозьих лапках, действительно стоит четверть миллиона баксов.

Комиссар подался в охранники к богатому бизнесмену, рассчитывая завести знакомства среди коммерсантов, а может, и за бугор смотаться с шефом, чтобы там попытаться определить реальную стоимость стрекозы. На службе у Мамотина он и сошелся с Сулей.

Проработав в паре всего ничего, молодые люди очень сблизились, что было весьма странно при абсолютной несхожести их характеров. Так, Суля любил смотреть жестокую порнуху, мечтал о собственном джипе «Лендровер» и не мог уснуть без плотного ужина. Комиссар являлся его полной противоположностью – тащился исключительно от крутых боевиков, ездить желал на спортивной машине, плотный ужин чередовал с не менее плотными завтраками и обедами. Такие разные люди, а надо же – подружились.

На вышедшего из дома шефа парни посмотрели с одинаковой ненавистью, но, когда приблизились к нему, оказалось, что глаза их полны чуть ли не обожания. Да и как не любить того, кто помахивает перед носом веером зеленых купюр?

Прощание было недолгим, расставались с обоюдным облегчением. Доставив босса на «Мицубиси-Паджеро» к трассе и проводив взглядом увозившую его попутку, Суля с Комиссаром одновременно воздели ладони и изобразили эффектный хлопок – излюбленный жест братвы, на которую им нравилось походить.

Через полчаса один из работяг по их приказу ловил на шоссе самосвалы, интересуясь левым щебнем или кирпичом, а охранники завалились покемарить, готовясь к бурной ночной жизни по полной программе – жратва от пуза, пойла хоть залейся, покорная телка на двоих. Соседский ковбой проходил в списке удовольствий как бесплатное приложение.

И все затеи Сули и Комиссара казались приятными и легко осуществимыми.

Глава 7 Чужая семья – потемки

Обычно времяпровождение на даче не относилось к разряду любимых развлечений Людмилы, но теперь что-то изменилось. Появился новый стимул. Иначе зачем бы она вдруг водрузила на электроплитку тазик с водой, собираясь не только помыться, но и навести блеск на голове? И почему, раздевшись догола и обливаясь теплой водой, она улыбалась вовсе не воспоминаниям о молодом супруге, дожидавшемся ее в городе, а своим мыслям о совершенно постороннем мужчине, узкобедром, широкоплечем и ясноглазом? Блажь? Разумеется.

Обуреваемая навязчивым желанием отблагодарить незнакомца за спасение дочери, Людмила легкими касаниями бритвы довела свои ноги до почти скульптурного совершенства, взяла зеркало и занялась лицом. Она расположилась так, чтобы можно было поочередно смотреть на свое отражение и на чужой участок, расположенный сразу за обширными владениями, где обитал этот ужасный черный пес.

Дойдя до бровей, Людмила уже совершенно точно знала, что мужчина в джинсах скучает на даче совсем один. Но она не спешила. Дождалась, когда солнце опустится пониже, и лишь тогда отправилась на поиски дочери.

Эллочка, как обычно, расположилась на берегу ставка с альбомом для рисования и набором акварельных красок. Тошка, примостившийся рядом, недоверчиво поглядывал на маленькую хозяйку. Песик совершенно точно знал, что изобразить на бумаге закат невозможно, и удивлялся человеческой самонадеянности.

– Ну что, Эльчонок, – улыбнулась Людмила, потрепав дочь по волосам, – поехали домой? Руслан, наверное, нас заждался.

– Перебьется без нас твой дядя Русик! – заявила девочка, старательно отмывая кисточку от оранжевой краски. Своего настоящего отца она не помнила, но была твердо убеждена в том, что новый мамин избранник и ногтя его не стоит. Слишком молодой, слишком глупый, чтобы называть его папой или хотя бы полным именем. Русик, он и есть Русик.

Людмила слегка нахмурилась.

– Мне завтра на работу. Должна же я привести себя в порядок, прежде чем выходить в эфир?

Она работала на местной телестудии не только режиссером, но и ведущей, и ей не нравилось, когда приходилось кому-нибудь напоминать об этом.

– Ты же на себя целую кадку воды извела! – резонно заметила Эллочка, окуная кисточку в малиновую краску. – Я уже не говорю о косметике.

– Правильно, что не говоришь. Это тебя абсолютно не касается.

Тошка, встревоженный нехорошими нотками, зазвучавшими в хозяйских голосах, заюлил и попытался лизнуть Людмилу в колено, но она отпихнула его ногой. Эллочка, обидевшись за пуделька, присела, обняла его и заявила:

– Ты поезжай, а я остаюсь. С Тошкой.

– Не выдумывай! – прикрикнула на дочь Людмила. Потом, сообразив, что лучше действовать хитростью и лаской, улыбнулась так широко, словно приготовилась начать свою информационную передачу «Панорама».

– Эльчонок, я уже сыта по горло этой дачной жизнью. Мне здесь себя совершенно нечем занять.

– А ты бы брала пример с меня. Лично я грядки прополола и полила. Малину собрала. Веточки подрезала. Кто-кто, а я не лентяйничала!

Людмила посмотрела на дочь так, словно собиралась наградить ее пинком, как Тошку, но вместо этого заискивающе хихикнула: