Книга Среда обитания - Чингиз Абдуллаев

– В таком случае остаются трое подозреваемых. ВалерийАрсаев мог иметь свои связи в криминальном мире, тем более что он раньшеработал в прокуратуре. Вы и ваш непосредственный начальник – МатвейКонстантинович, вообще, могли сами организовать похищение Неверова, чтобы затемпредъявить его и пропавшие документы Деменштейну.

– Я бы не исключал Регину, – возразилПогосов, – она девочка достаточно умная, сообразительная. Могла догадатьсяи принять нужные меры.

– Каким образом?

– У нее друг работает на режимном предприятии. Там естьсвоя служба безопасности, тесно связанная с ФСБ. Найти подходящих исполнителейбыло бы не так сложно.

– Четверо, – подвел неутешительный итогДронго. – В таком случае кого лично подозреваете вы?

– Я уже сказал, что каждый из нас мог совершитьподобное. Вы понимаете, когда дело касается корпоративной этики или служебногодолга, то здесь можно поспорить, кто лучше и серьезнее относится к своей службеи вообще к работе в компании. Но когда дело касается миллионов долларов… Здесьможет дрогнуть даже самый закаленный, самый стойкий. Вы знаете, я обнаружил,что многим сотрудникам компании импонирует то обстоятельство, что они работаюту человека, попавшего в первую сотню «Форбса». Им нравится подчиняться такомубогатому и умному человеку. Своеобразный комплекс «собаки», которая гордитсясвоим хозяином. Деньги будоражат сознание, давят на психику людей. Почти каждыйиз наших сотрудников думает, что если Деменштейну с его еврейской фамилиейудалось стать миллиардером, то почему Иванову или Петрову не стать таким же олигархом?

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Я ответил на ваш вопрос, – возразилПогосов, – дело в сумме, которая могла быть получена человеком, сумевшимнайти Неверова и забрать документы. Ради нескольких миллионов долларов дажесамый приличный человек превращается в циника и мерзавца. К большому сожалению…

– Простите, вы тоже?

– Возможно, и я. Не скрою, что мне хорошо платят вкомпании. Но это не моя основная работа. Я ведь врач, психиатр. Наверно, мог быуйти отсюда, иметь свою практику, клиентуру. Моя докторская лежитнезаконченной. А здесь я занимаюсь подозрительной слежкой за всеми сотрудникамикомпании, подглядываю, анализирую, записываю. Уже не говоря о том, чтоВострякова мы сделали просто инвалидом на всю жизнь. Я пытался объяснитьСуровцеву и самому Деменштейну, что нельзя вводить такие дозы несчастномумолодому человеку – его мозг может просто разрушиться. Но они настаивали,считая, что Востряков все знает и говорит неправду.

– Получается, что вы не виноваты в этих уколах. Но выведь были единственным врачом в этой компании. И должны были объяснитьостальным, чем грозит такая лошадиная доза Вострякову. Но вы этого не сделали.Более того, вы лично вводили эту дозу несчастному молодому человеку.

– Да, и не скрываю этого. Я тоже был уверен, что онлжет, когда говорит о своем двоюродном дяде. Мы все словно сошли с ума, в наспроснулся азарт охотничьих собак.

– Но вы ничего не добились.

– Ничего. Если бы Востряков хоть что-то знал, он быобязательно рассказал. Его сила воли стала полностью подавлена, он был какпластилин, мы могли лепить из него все, что нам угодно. Но мы искали Неверова,а именно на этот вопрос Востряков не мог нам ответить.

– В таком случае каждый из вашей четверки мог бытьпричастен к похищению Неверова. И я обязан подозревать каждого из вас? –уточнил Дронго.

– По большому счету, да. Но я думаю, что никто из насчетверых тоже не решился бы на такую грандиозную акцию. Мы все четверо оченьхорошо представляем себе возможности нашего босса. Если ему нужно, он ни передчем не остановится. А это значит рисковать не только своей работой и карьерой вкомпании, но и самой жизнью. Я полагал, что даже ради таких невозможных денегкаждый из нас основательно бы подумал, прежде чем решиться на самостоятельныедействия.

– И несмотря на все эти слова, Неверов исчез.

– Вы правы. Он действительно исчез, как будтоиспарился. Но я полагаю, что вам следует искать его не только в нашей компании.Неверов был следователем по особо важным делам, а на таких местах полныхдураков не держат. Возможно, в какой-то момент он понял, что немного перегнулпалку в общении с Деменштейном, и решил сыграть на опережение.

– Что вы имеете в виду?

– Предложил документы конкурентам Льва Давидовича илиего врагам. Получил деньги и просто сбежал. А документы, как этого очень опасаетсяДеменштейн, рано или поздно где-нибудь обязательно всплывут.

– Интересная версия, но она не соответствует реалиямсегодняшнего дня.

– Почему?

– Я точно знаю, что у конкурентов Льва Давидовича этихдокументов пока нет. Но они очень хотят их получить. И не остановятся ни передчем.

– В таком случае я ничего не понимаю. Тогда кто стоитза исчезновением Неверова и пропажей документов?

– Вот именно ответом на этот вопрос я и занимаюсь.Значит, вы считаете, что каждый из вашей четверки мог рискнуть, сыграв в «своюигру». Но вместе с тем вы убеждены, что ни один из вас на подобное не пошел.Тогда постарайтесь объяснить, как посторонние люди могли узнать о том, чтопроисходит в вашей компании, и получить информацию о Неверове?

– Это невозможно.

– Я бы не стал говорить, если бы не знал наверняка.

– В таком случае один из нашей четверкипредатель, – сразу вынес свой вердикт Погосов.

– Вы психиатр и работаете в этой компании уже не первыйгод, – напомнил Дронго, – именно поэтому я с вами встретился, чтобыпоговорить. В таком случае помогите мне. Дайте ваши заключения по троимостальным подозреваемым, а я уже составлю свой портрет вашего психотипа.

– Забавно, – произнес Погосов, – оченьинтересная задача. Начнем с Суровцева. Человек безусловно сильный, талантливый,амбициозный. До сих пор переживает как величайшую несправедливость, что еговыгнали из органов МВД. Возможно, у него есть комплексы по отношению кДеменштейну, хотя он их тщательно скрывает…

– Какого рода?

– Мне неудобно об этом говорить. Но русский человеквсегда испытывает некий комплекс, когда речь заходить об олигархе-еврее.Конечно, Матвей Константинович достаточно умный человек, чтобы не афишироватьсвоего отношения. Но однажды мы были вместе с ним в Германии. По телевизору шлареклама на ОРТ. Знаете, что там говорили? Концертные программы готовилоагентство Михаила Фридмана, икру рекламировали от имени Лемберга, а новые домадолжен был строить Исаак Кирштейн. Суровцев тогда впервые выругался, сказав,что даже немцы ничего не могут сделать с этим народом. Конечно, он неантисемит, нужно быть совсем идиотом, чтобы стать в наше время антисемитом, нокогда обычный русский человек читает список «Форбса» и видит в нем столькоеврейских фамилий, он поневоле начинает дергаться, считая, что его обокрали. Аведь там есть еще и другие фамилии. Простите меня, там много азербайджанцев,чеченцев, грузин, которые тоже не вызывают особой радости у нормальногообывателя. Ведь в Грузии или в Азербайджане в список «Форбса» навернякапопадают местные олигархи с определенными фамилиями, и там нет русских имен.