Книга Колыбельная для маньяка - Наталья Александрова

Прежде чем тронуться с места, он оглядел салон и вылил на землю содержимое термоса. Увидев в зеркале, что царапина все еще кровоточит, он снова выругался и поднял повыше воротник куртки.

Разумеется, от капитана Поползнева Надежда ничего этого не узнала – капитан и сам был не в курсе. Сейчас он сидел, помешивая остывший кофе, и думал о своем. Судя по выражению лица, думы эти были горькими. Надежда решила его подбодрить:

– Но вы же вот работаете по этому делу. Труп нашли, опознали быстро.

– Да как нашли-то, – с досадой отозвался капитан, – собака у одного проезжающего вдруг сбежала. Съехал он на обочину, чтобы с женой местами поменяться, а она сзади сидела. Ну, дверь открыли, собака и ломанулась – молодой кобель, непослушный. Уж они кричали-кричали, звали его, свистели, а потом и поехали по дороге этой проселочной – не бросать же пса, он дорогой, породистый. Вдруг слышат – воет он. Ну, пошел хозяин на вой, а пес сидит возле трупа вырытого и воет. Чуть не сбесился.

– Ужас какой, – вздохнула Надежда.

– Ну а поскольку она у нас в пропавших без вести числилась, то опознали труп быстро, Колюшкина это Лизавета.

– Все странно, – заговорила Надежда, отодвинув пустую чашку, – вроде, по вашим рассказам, девушка была не полная наивность, понимала, как себя на дороге вести. Парень у нее был, так, может, она кого другого завела? И поделилась с кем-нибудь, похвасталась.

– Да спрашивал я, – уныло сказал Поползнев, – девка, говорят, была не то чтобы безбашенная совсем, но на работе не надрывалась. Вечно с ней начальство проблемы имело. То опоздает, то с полдня отпросится, то пропуск потеряет.

– Зачем ей пропуск? У них что – секретный объект? – удивилась Надежда.

– Да нет, конечно. Но это не совсем пропуск, а карточка такая, замки открывать…

– Электронный ключ, что ли? – проявила осведомленность Надежда Николаевна.

– Ага, у них в главном корпусе все новое, современное…

«Не замечала», – подумала Надежда.

– Ну вот, карточки эти именные, выдают их горничным, чтобы уборку делать в номерах или еще что. А Лизавета эта, растеряха та еще была, не тем будь помянута, потеряла карточку эту как-то… – Поползнев развел руками и продолжил: – Ну конечно, скандал – если кто посторонний найдет, так это же можно все номера вскрыть и отдыхающих обворовать! В общем, начальство ругается, всем морока – карточки эти перекодировать, Лизавете – строгий выговор и премии лишили. Ну вот, а потом вскорости и пропала она… Во вторник, четвертого сентября, ее последний раз живой видели. Она с теткой жила, и когда ночевать не пришла, та и в голову не взяла, подумала, что она у Костьки своего осталась. Бывало так, и не раз, тетка уж и ругать ее перестала. А уж когда в среду Лизавета на работу не вышла, стали ее искать. Константин, парень ее, алиби предоставил – вернулся поздно ночью, Лизу не видел. Так и пропала с концами. Вот теперь нашли… – Виктор Степаныч тяжко вздохнул.

– Разозлилась на парня своего, что опоздал, и подсела в постороннюю машину, – поддакнула Надежда, – ну, вы, надеюсь, меня с этой Лизой не равняете? У меня все же голова варит…

Поползнев посмотрел на нее с легкой обидой, и Надежда поскорее спросила:

– А с той девушкой, что вчера нашли, тоже ничего не выяснилось?

– Нет, пока не выяснилось… не оставляет он никаких следов – ни документов, ни чего другого, чтобы можно было бы личность идентифицировать, – снова вздохнул капитан, – маньяки – они ведь хитрые очень. И осторожные. Это только в фильмах американских показывают, что, дескать, маньяк в глубине души хочет, чтобы его поймали, и потому дает полиции разные подсказки. Да он же не дурак! Зачем ему самого себя подставлять? Так и в этом случае – ничего на трупе не было, кроме одежды самой простой – свитер да джинсы… Однако труп свежий, отпечатки, конечно, сняли. Ну, пропустим, конечно, через базу свою, да ведь если девушка ни в чем не замешана была, так у нас ее и отпечатков нету… Не Америка…

– Так ее же искать станут! Девушка приличная была…

– Вы откуда знаете? – удивился капитан. – Хотя ваша правда. Не наркоманка, не пьянчужка, не шалава какая-нибудь, этих сразу видно. Но не наша, городская, так что и будут ее искать в городе. И вообще, заявление у родственников о пропаже только… – он загнул три пальца, – только завтра примут, так по закону полагается.

– Так они же ничего не знают… – Надежда поежилась и посмотрела на часы: – Ох, время-то как бежит!

– Поедем, – согласился Поползнев, – у меня тоже дела. В последний раз прошу вас, дорогая моя, будьте осторожны! Потому что маньяк этот не остановится, знаю точно! Если уж есть у человека мания – это на всю жизнь! Ну, затаится он, схоронится на время, а потом снова начнет.

– С чего вы так думаете? – недоверчиво прищурилась Надежда и отняла свою руку, которую капитан в пылу разговора взял, да и забыл отпустить.

– А с того, – Поползнев понизил голос, – что просмотрел я старые дела. И вот примерно лет восемь назад тоже такие случаи были. Тоже два женских трупа нашли задушенных. И никаких зацепок. Вот так. Так и висят трупы эти…

Сердечно распрощавшись с капитаном, который любезно подвез ее к кольцу маршрутки, и передав привет кошке Марусе, Надежда забралась в пустой салон и задумалась. Капитан, конечно, человек неплохой, но она, Надежда, имела с ним совершенно бесполезный разговор. То есть, конечно, она получила кое-какую информацию, но лишнюю, не относящуюся к ее делу. Тут в голове мелькнула какая-то мысль, но как раз в это время в маршрутку влез толстый дядька, обвешанный пакетами, и наступил Надежде на ногу. Она вскрикнула, дядька стал многословно извиняться, и мысль пропала.

К тому времени как маршрутка доехала до ее дома, Надежда Николаевна приняла твердое решение – закончить поиски Светланы Павлюченко. Как говорится, не вышло – и ладно. Главное – не победа, а участие. Уговорил ее Вадим помочь, она честно сделала все, что он просил.

«И даже то, чего не просил, – тут же высказался ехидно внутренний голос, – перевыполнила, можно сказать, план».

И вовсе не ее вина, продолжала думать Надежда, не отвлекаясь на внутренний голос, что ничего важного она не выяснила. Значит, по месту прописки Светлана Павлюченко не проживает. Муж говорит, что она уехала. А куда – молчит, как партизан, темнит, в общем. С другой стороны, он не обязан докладывать первой встречной о своих семейных неурядицах. А что соседка ничего не знает – так это тоже правильно, Надежда сразу определила, что тетка – та еще сплетница, мигом любую информацию разгласит.

Теперь насчет пансионата «Камешки».

Судя по всему, нету там Светланы. А что телефон пансионата Надежда нашла на листке записанный, так это ни о чем не говорит – мало ли для чего Светлана его записала. Может, хотела на работу устроиться или отдохнуть потом, после развода…

В общем, надо закругляться. Вадиму, конечно, нужно про пансионат рассказать, может сам туда съездить. Но сама Надежда звонить ему больше не станет, надо ему – сам пускай побеспокоится. Вот так вот.