Книга Жертва негодяя - Луиза Аллен

— Мы будем в следующем ряду справа, — предупредила Эйврил. — Вот веера из перьев павлина. Они изящны и прекрасно обдувают, — рассуждала Эйврил, пока они рассматривали красочный товар. — Можно купить сразу дюжину, по секрету от остальных, это будут замечательные подарки.

— Да, я… что там такое?

Обе обернулись: издали послышались пронзительные крики, топот бегущих босых ног и глухое рычание. Проулок моментально обезлюдел, словно по нему прошлись гигантской метлой. Мужчины вспрыгивали на прилавки, втаскивая за собой женщин, между тем как мальчишка мчался между торговыми рядами, визжа от страха: за ним бежала собака, рыча и клацая челюстями, на ее пасти висела липкая пена.

— Наверх! — Перси сгребла Эйврил в охапку и втиснула ее внутрь, а торговец веерами, ухватив девушку за запястья, втащил на узкий прилавок, заваленный кучей перьев. Время словно замедлило свой бег, и, пока мальчишка и собака мчались прямо на нее, Перси успела осознать, что все ближние прилавки до отказа забиты тесно прижавшимися друг к другу людьми, а этот проулок — всего лишь тупик. Перси подхватила бегущего мимо мальчика и вскарабкалась с ним на высокую груду корзин. Они балансировали на верху шаткой кучи, а рычащая собака подпрыгивала внизу.

— Хило дуло наха, — шепнула она вцепившемуся в нее испуганному ребенку: его грязное худое тельце скрючилось у нее под боком. Но его вовсе не требовалось призывать к спокойствию, и, когда их хрупкое прибежище накренилось и угрожающе затрещало, он, казалось, даже перестал дышать.

Собака пыталась допрыгнуть до них и скребла по корзинам когтями. Несомненно, она взбесилась. Перси старалась не вспоминать их джемадара, которого укусило бешеное животное. Он был обречен на мучительную смерть. А ей надо сохранять спокойствие. Если корзины обвалятся… — когда они обвалятся, — она бросит мальчишку Эйврил и будет молиться, чтобы той удалось его поймать и удержать. А сама попытается спрятаться за корзинами…

Что-то пронеслось в воздухе и ударило собаку — она повернулась и визгливо залаяла. Элис, вооруженный длинным окровавленным ножом, пробежал вниз по проулку, подпрыгнул и ногой ударил под челюсть бросившуюся на него собаку. Она закрутилась и отлетела, Элис попытался достать ее ножом, но поскользнулся на ошметках гнилых овощей в водостоке и повалился на огрызающееся животное.

Перси пронзительно закричала, соскальзывая с груды корзин, и всунула мальчишку в подставленные руки Эйврил. Пока она лихорадочно шарила по земле, отыскивая брошенный им камень, Элис уже встал на ноги. Собака — с перерезанным горлом — судорожно извивалась в канаве.

— Она укусила вас? — Не помня себя от ужаса, она схватила его руки и подолом юбки начала оттирать с них кровь. — Она вас поцарапала? Есть раны на руках?

Элис отбросил нож и поймал ее запястья:

— Прекратите, Перси. Со мной все в порядке.

— Вы так грохнулись, что, наверное, и не почувствовали укуса. — Она рассматривала его сюртук и брюки, нет ли где прорех от когтей или зубов животного. — Элис, разве вы не знаете, что будет, если она вас укусила, даже маленькой царапины достаточно…

— Я знаю. Но со мной все в порядке, — повторил он. — Перси, вы вся перемазались в крови. За каким дьяволом вы карабкались туда с этим ребенком?

— Но больше некуда было, — возразила она.

Между тем улочка вновь наполнялась людьми.

Мужчина в фартуке — как видно, торговец рыбой, — подобрал окровавленный нож и ушел прочь. Прибежала плачущая навзрыд женщина и забрала ребенка из рук Эйврил. Шум стоял оглушительный.

— Эта башня не выдержала бы вас двоих. — Элис отпустил ее, и Перси задрожала. — Она могла обвалиться в любую секунду.

— Знаю. Но я не могла оставить его!

— Многие смогли бы.

Кто-то принес воду в чаше, и Элис окунул туда руки. Перси затаила дыхание, пока он смывал грязь — нет, кожа не повреждена. На сюртуке были пятна, но отметин от зубов она не нашла, брюки тоже не порваны.

Элис жестом попросил принести еще воды. Налили чашу, и Элис так же тщательно промыл ее руки, пока она сама была поглощена воспоминаниями о тех ужасных минутах, когда не время было размышлять.

— Вы пришли на помощь ребенку, — заметила Перси. — Вы, верно, сразу побежали и взяли нож, как только услышали его крики, иначе не оказались бы здесь так быстро.

— Что ж, мы с вами — два сапога пара, оба сентиментальны. — Тон его был резок, но в его глазах она увидела восхищение и тревогу — не за себя, за нее. — Не проделывайте больше такие трюки со мной, Перси. Мои нервы не выдержат. Та мачта, теперь бешеная собака…

Они стояли, сцепив руки в красноватой воде, и шум толпы постепенно таял. Перси чувствовала, что может упасть в обморок. Элис смотрел на нее так, словно никогда не видел прежде.

— Перси! Перси, вы в порядке?

Она медленно огляделась по сторонам — немного кружилась голова — и увидела свою подругу: та поддерживала плачущую компаньонку.

— Не думаю, что миссис Бастэбл сможет идти.

— Рикшу, — крикнул Элис носильщикам. — Двоих. Вы поможете леди Перси, мисс Хейдон?

Как только рука Эйврил взяла ее под локоть, он сгреб в охапку миссис Бастэбл и, взвалив ее на плечо, последовал за носильщиками к выходу с рынка.

— Боже мой, — тихо засмеялась Эйврил, и ее смешок оборвался всхлипыванием. — Она вся раскраснелась. Но хоть рыдать перестала.

— Вы хорошо себя чувствуете? — Лучше думать об Эйврил, чем о том, что могло случиться с ребенком, с Элисом, с ней самой.

— Я? Конечно. У меня занозы от перьев и, несомненно, пара синяков, но если бы не вы, не знаю, чем все могло кончиться. Вы героиня, Перси.

— Что вы, вовсе нет. Дрожу как осиновый лист, мне хочется последовать примеру миссис Бастэбл и закатить истерику — здесь и сейчас.

«Жаль, что он несет не меня. Жаль…» — подумала она.

Миссис Бастэбл со стоном повалилась на сиденье коляски рикши.

— Я поеду с ней, — предложила Эйврил. — У меня в ридикюле есть флакон с нюхательной солью и носовой платок.

Пока Элис усаживал Эйврил в коляску, Перси держалась за повозку другого рикши. Она хотела бы взобраться на сиденье, но не была уверена, сможет ли справиться сама. Ноги плохо слушались, и шум оживленной улицы доносился будто издалека.

— Смотрите, не усните на мне. — Элис поднял ее, влез в коляску и уселся вместе с нею на руках.

— А разве нельзя? — прошептала она у его груди. — Боюсь, я не прочь. Но пока не случалось.

— Если нельзя, но очень хочется, то можно. — Тон его был чуть насмешлив.

Он слегка приподнялся, чтобы понадежнее обхватить ее обеими руками: сиденье коляски накренилось назад — рикша поднял оглобли и потрусил вперед.

— Наверное, не буду. Так приятно. — «То же самое он сказал, когда поцеловал меня на пустыре. Приятно». — А где моя шляпка?