Книга Банда 8 - Виктор Пронин

— Даже не знаю, — замешкалась Морозова. — Все как-то неожиданно... Сергей, ты как?

— Нормально.

— А где эта ваша Генеральная прокуратура?

— Ближайший ориентир — площадь Пушкина, — взмолился Пафнутьев, еще сам толком не зная, зачем ему понадобился этот кандибобер. Но если он об этом заговорил, то, видимо, был все-таки в сумасшедшей просьбе какой-то смысл. — Площадь Пушкина, а дальше я уже за пять минут сам доберусь, — продолжал канючить Пафнутьев.

Морозова выбила ноготками очередную барабанную дробь, достаточно причудливую, некоторое время изучающе смотрела на Пафнутьева, потом повернулась к Мельнику:

— Значит, так, Сергей... Туда и обратно.

— Понял.

— Дорогу знаешь?

— Найду.

— И тут же назад, усек?

Сергей не ответил. Он лишь успокаивающе махнул рукой и направился к выходу. Пафнутьев устремился за ним, на ходу посылая Морозовой прощально-благодарственные жесты. Морозова отвечала ему точно такими же.

Как Пафнутьев и ожидал, Сергей прямиком направился к желтому «жигуленку» под номером 78-18.

— Прошу! — сказал он, распахивая переднюю дверцу.

— Благодарю! — ответил Пафнутьев и уселся на сиденье рядом с водителем.

Сергей, похоже, неплохо знал Москву, поскольку, не колеблясь и не советуясь с навязавшимся пассажиром, тут же нырнул под развязку, где-то свернул, где-то срезал и через минуту уже мчался по Садовому кольцу в сторону высотки Министерства иностранных дел.

— Сейчас эта улица называется Большая Дмитровка, — начал было Пафнутьев, но Сергей его перебил.

— Знаю, — сказал он и замолчал.

— Руководителю фирмы и получше машина не помешала бы, — опять заговорил Пафнутьев.

— Жлобится.

— В случае чего ремонт раз в десять дешевле, а?

— В двадцать. Я считал. И потом, все движутся с одной скоростью, все одинаково стоят в пробках, а вот бензина «жигуль» сжирает раз в десять меньше, чем эти джипы.

— Это тоже имеет значение?

— Конечно! — сказал парень с такой уверенностью и заинтересованностью, что Пафнутьев тут же сделал вывод — с деньгами у морозовской фирмы неважно, каждый литр бензина на счету, видимо, когда она услышала его просьбу, подумала и о бензине.

— Вообще-то я не на халяву напрашивался, — начал было Пафнутьев, но его опять не дослушали:

— Да ладно, Павел Николаевич! Когда-нибудь дадите мне на пару лет меньше, и будем в расчете.

— Заметано! — тут же согласился Пафнутьев, и, похоже, это было самое удачное его слово — парню оно явно понравилось, он даже с каким-то веселым одобрением посмотрел на Пафнутьева.

— И большие срока приходится давать?

— Суд дает срока, — усмехнулся Пафнутьев.

— Но по вашему представлению?

— Слушай, а ты разбираешься в нашем деле!

— Ха! — ответил парень, и, несмотря на всю неопределенность этого возгласа, Пафнутьев прекрасно его понял. Коротенькое «ха!» наверняка расшифровывалась примерно так: «О, дорогой Павел Николаевич! Если бы вы знали, через что мне пришлось пройти, что испытать, увидеть и понять, вы бы не удивлялись этим моим скромным познаниям! По одному ведомству мы с вами проходим, правда, оказались по разные стороны баррикады!»

Пафнутьев был уверен, что не ошибся — наколки на руках парня еще раз подтверждали его правоту. Сергей тоже взглянул на свои наколки и, сам того не замечая, повернул руку так, чтобы они меньше бросались в глаза. Но тут же, заметив это невольное движение, словно устыдился своей слабости и вернул руку в прежнее положение.

«С характером парнишка», — подумал Пафнутьев.

— Давно у Морозовой работаете?

— Давно.

— Она не замужем?

— А что, видно?

— Видно.

— А как догадались? — Парень на секунду взглянул на Пафнутьева.

— Замужние мягче. А Ирине Александровне, видно, все приходится решать самой.

— И это видно? — не столько спросил парень, сколько проговорил, будто утвердился в каких-то своих мыслях. — Был у нее муж... Погиб.

— Чечня?

— Как это говорится в вашей конторе... Криминальные разборки. Бандитская пуля.

— Неужели кто-то соблазнился этим салоном? — удивился Пафнутьев.

— Салоном?! — Сергей посмотрел на Пафнутьева почти с сочувствием. — Салон — это то, что осталось, жалкая кроха.

— Так ее муж был состоятельным мужиком?

— Да.

Пафнутьев понял, что настаивать не надо, и до самой прокуратуры молчал, пытаясь соединить в одну картинку все, что услышал сегодня, увидел, узнал.

— Приехали, — сказал Сергей, останавливая машину у высоких кованых ворот прокуратуры.

— Сколько должен? — спросил Пафнутьев.

— Павел Николаевич, мы с вами это уже обсудили. Удачи в работе. Побед в борьбе с организованной преступностью.

— Спасибо. Авось свидимся.

— Это в каком же смысле? — подозрительно спросил Сергей, прищурившись.

— Я же завтра за визитками приду.

— Ах, да! — На этот раз в голосе парня прозвучало явное облегчение. Он проследил, как Пафнутьев вошел в проходную, как вышел уже по ту сторону ворот, оглянулся, махнул приветственно и зашагал к центральному входу.

И только после этого тронул машину.

* * *

Когда утром прозвучал звонок и Пафнутьев, прошлепав босыми ногами в прихожую, открыл дверь, на пороге он увидел Халандовского, а из-за его спины выглядывала знакомая физиономия Андрея. Нет, оба не были радостными, скорее в их глазах можно было прочитать настороженность.

— Паша! Живой?! — шепотом спросил Халандовский.

— Местами.

— Но жизненно важные органы сохранились?

— Боюсь, не все.

— Это прекрасно! — оживился Халандовский. — Нам можно войти?

Не отвечая, Пафнутьев вернулся в комнату. За ним несмело протиснулись в квартиру гости. Пафнутьева они увидели уже сидящим на диване.

— Мы тебя не разбудили? — заботливо спросил Халандовский.

— Располагайтесь. — Пафнутьев сделал рукой широкий жест, предлагая воспользоваться всем, что гости смогут найти.

Халандовский и Андрей расселись на стульях лицом к Пафнутьеву.

— А ты ничего устроился. — Халандовский осмотрел комнату. — Мне нравится.

— Стараюсь.

— Говорят, Лубовский выжил?

— Сегодня пойду проведаю.

— А надо ли? Не рановато?